Страница 3 из 12
Краузе кашлянул. Я замолчал.
– Контрольная служба проводит финансовые проверки внутри ведомства, следит за моральным обликом сотрудников и ловит чекистов-оборотней. Но речь в разговоре шла о моих текущих клиентах… – доктор задумался – имеет ли право этот самонадеянный наемный работник озвучивать мысли работодателя?
– Секретничайте, сколько хотите, – пожал я плечами, – Пусть это будет вашей маленькой тайной. Но связь напрашивается, согласитесь. Итак, спрошу о ваших планах. Искать злодея, покуда злодей не нашел вас? Поступим по принципу: на анонимные письма не реагируем? Смею предположить, что вы сегодня не уснете. Предлагаю побегать за зверем – в компании доброго шотландского виски. Расскажите о своих клиентах. Аноним не ошибся? Их действительно восемь?
– Да, их восемь, – Краузе закряхтел и начал вытаскивать из недр зеркального столика мятые блокноты, – Было девять, но господин Безымянный, к сожалению, скончался… Обычно я веду порядка двенадцати – пятнадцати пациентов, но август – время отпусков, да и месяц несчастливый… – доктор Краузе меланхолично вздохнул. На личном фронте, похоже, было не все ладно. У возлюбленной, которую он мог скрывать от кого угодно, только не от меня, начиналось осеннее обострение. Доводила себя и любовника – сценами плача, отсутствием позитивной перспективы, жалостью к своей нелегкой женской доле. С женщинами такое случается – причем со всеми.
– Рядовой набор, – тягостно гнул Краузе, – Кому-то эта публика покажется странной, для меня – рутина. Первая – субтильная, стеснительная девушка Рита двадцати восьми лет. Вегетарианка – не питается, видите ли, мясом трупа. Есть диплом, но предпочитает не работать. Полгода назад вышла замуж. Муж ее и привел. Страстно любят друг друга, но у девушки комплексы в постели. Стесняется своего обнаженного тела, зажата, не выносит любви при свете, и тому подобное. Это лечится, лишь бы не переусердствовать. Наивна, проста, не понимает, как можно говорить все, что приходит в голову, и не быть за это наказанной… Вот интересный типаж, – Краузе послюнявил палец и перевернул листок, – Женщине сорок лет, грубовата, вульгарна, крепко сбита, проблемы с юмором. Активная лесбиянка с экзотической фамилией Моретти. Мужчин не воспринимает категорически. Считает, что это нормально. Страдает сексуальной неудовлетворенностью…
– Лесбийская нимфомания? – удивился я, – Мужика ей надо – жесткого, брутального, ненасытного.
– Такого как вы, понимаю, – ухмыльнулся Краузе, – Того, кто пользуется успехом у московских лесбиянок. Каждые три месяца дама меняет партнерш, и такое положение дел гражданку категорически не устраивает. Ей хочется семьи, тепла и уюта, а не рыскать по городу и Интернету в поисках подходящей кандидатуры. Только не смейтесь, когда узнаете, где она работает.
– Весь внимание, – обрадовался я.
– Директор дворца бракосочетаний на северо-востоке Москвы… – он сделал предостерегающий жест, когда я, закрыв глаза от удовольствия, стал сползать с кресла, – Насмотрелась она там. Представляю, с какой радостью она ежедневно ходит на работу… – доктор Краузе чуть не поперхнулся скотчем, вновь зашуршал своими бумагами.
– Работать с людьми нетрадиционной ориентации – видимо, сущий бальзам, – заметил я.
– Кстати, по упомянутой ориентации. Некто Арнгольт. Видный импозантный мужчина. Ведущий инженер в строительной фирме. Жена, две дочери. Никогда не испытывал затруднений с сексуальной идентификацией. И вдруг в конце четвертого десятка сознание перестроилось. Вызывающе так, с хрустом. Влюбился, как мальчишка, в бармена одного питейного заведения, куда частенько забегал после работы. Бармен ответил взаимностью, и теперь господина Арнгольта терзает его пошатнувшаяся психика. Скрывать свои чувства становится труднее. Больше всего на свете он боится, что люди подумают. А если узнает жена, то будет полная катастрофа. Я взял его из жалости, провел первичное отреагирование с целью снятия тревожности и напряжения и сейчас решаю вопрос, как вернуть господина в нормальную жизнь, и стоит ли это делать. Ведь главное что? – чтобы человек был счастлив.
– Расскажите об этом кому угодно, только не мне, – фыркнул я, – воинствующему натуралу.
– Но с данным пациентом все закономерно. Гомосексуализм – не врожденный недуг. Всё приобретается. Все мы родом из детства: доминирующая причина – сильный страх по отношению к родителю противоположного пола. У пациента был безвольный отец и очень строгая мать, не балующая ребенка теплом и лаской. Именно она била Арнгольта ремнем, зажимала, мешала развиваться. В итоге глубоко в бессознательной зоне укоренился страх к женскому полу. Да, он спал с женщинами, женился, завел детей, но внутренний конфликт присутствовал, рос, ширился, и вот в один прекрасный день… Ладно, – отмахнулся Краузе, – Перед кем я распинаюсь? Далее следует некто Баев, владелец похоронного бюро «Танатос». Странное название… Танатос, антипод Эроса, инстинктивное стремление к смерти. Включает в себя инстинкт самосохранения и желание умертвить кого-то другого. Завидного интеллекта господин не проявляет. Тучный, мрачный – делает вид, что взвалил на себя всю скорбь понесшего утрату человечества. У господина невроз на профессиональной почве – и ничего удивительного. Застал жену – когда в компании молоденького шофера она монтировала мужу ветвистые рога. Выгнал негодяйку из дома, пережил небольшую депрессию…
– Если кто-то из упомянутых – наш аноним, – перебил я, – то жизнь – театр абсурда.
– Жизнь – театр абсурда, – кивнул Краузе, – Но мы еще не закончили. Парочку клиентов из второй четверки я бы выделил. В частности, господина Корнилова. В бытность боевой офицер, шесть медалей от щедрот государства, выполнение задание в горячих точках. Последнее место службы – Абхазия, где под ногами взорвалась граната. Контузия, ранение, психоз, невроз, депрессия… Вы знаете, как заканчивают преданные Родине и преданные ею офицеры. Простите за каламбур. Одно утешает – терпимая пенсия. Ушла жена, потянуло к бутылочке, но как-то справился. Работает охранником, морально пуст. Участливые люди посоветовали подлечиться у психоаналитика. Господин Корнилов проходит по льготному тарифу. Странная манера у человека, – Краузе усмехнулся, – Временами ведет себя, как на допросе. «Еще вопросы есть?» «Почему я должен об этом говорить?» Надменен, высокомерен, считает меня равнодушным, никчемным типом, дремлющим на сеансах, да еще и берущим за это втридорога. Но что интересно, не пропустил ни одной сессии. Следующий фигурант – Тимур Рахметов…
– Тот самый? – удивился я.
– Если вы про писателя, то да. Печатают Рахметова охотно и много, хотя строчит он какую-то мистическую муть.
– Почему сразу муть? – вступился я за неплохого автора, – Рахметов хорошо пишет. Возможно, темы, за которые он берется, слегка надуманы, но стиль и манера изложения дадут фору многим графоманам. Зачем вы его лечите, Александр Петрович? Страдания являются движущей силой творений. Пусть мучается.
– Да уж, лучше бы мучился… Заявился весь в улыбках, оплатил десяток сессий и поведал, что получил заказ написать остросюжетный мистический роман с главным героем-психоаналитиком. А он в этой теме не силен и хотел бы набраться знаний. Вот же беда… только романов о психоаналитиков нам не хватало – созданных неизвестно кем. Представляю, что он напишет – придется с позором бежать из профессии.
– Но вы согласились.
– У меня тоже есть чувство юмора, – доктор приосанился, – По ходу «ликбеза» я обнаружил в психике писателя страх неизлечимой болезни, парочку сексуальных комплексов и гноящуюся травму, связанную с падением в детстве с большой высоты. Идеальный объект для анализа.
– Остались двое, – напомнил я.
– И обе женщины. Благообразная старушка Римма Марковна. Манерная дама с замашками мисс Марпл. Ей немного за шестьдесят, прилично сохранилась, фигура на месте, со спины не скажешь, что старушка. Мужа нет, ярая дачница. Приличный интеллект, прожорливое любопытство, интерес к детективной продукции, ироничное отношение к собственному возрасту – достаточно занятный типаж. Беседовать с Риммой Марковной сплошное удовольствие. Часто путаю, кто кого анализирует. Забавно, когда она изобличает у своего врача комплексы, которых у него нет.