В клетке

С другой же, жрецы их Братства о многом просили мужчину. В частности, найти выход на контрабандистов Фонтского полуострова. У брата Меруды был план на такой случай. Одной из его задач, помимо выполнения годового контракта на защиту Аммир, было как раз влезть как можно глубже в бизнес Торгвара. В артефактных поставках у Братства был свой интерес. А у кого его, собственно, не было? И получить влияние и связи в рамках одного из крупнейших контрабандных каналов было признано лидерами братства очень перспективным проектом. Поэтому Амрен, в меру своих возможностей, помогал Торгвару пережить этот кризис. А заодно лез всё выше и выше в местной иерархии. Вполне возможно, что к концу своего заключения ценность Амрена будет настолько велика для Торгвара, что часть дел по контрабанде так за ним и останется. Да и в любом случае, информацию, которой теперь Амрен располагал, жрецы смогут использовать. Всё на благо Братства. И их Великой Богини, конечно же.

Так что дела его, в целом, шли хорошо. Главное, что могло тревожить душу Амрена — Аммир, вернулась к нему из бараков и с жаром доказывала, что чувства её жарки и глубоки, как никогда. А о том её походе к Волку оба словно и не вспоминали. Однако Меруда, видимо, решила испытать своего верного последователя.

— Да бегает она к нему туда — голос шёл снизу, от внешних фильтров водоканала — Мужики видели, как она туда ночами шлындается.

— Да ты гонишь! — второй голос излучал сомнения.

— Не, бро. Тут мне гнать без мазы. Выросли у нашего нового рога. Разулапистые такие.

— А он что? Неужто за бабой уследить не может?

— Да Бездна с ним, бро. Можа знает, можа нет. Можа нраится ему. А можа управы на бабу нет.

— Да уж. Я бы её за такое.

— Ох, бро. Ты зырил её? Она же… Да я бы её…

Дальше шли обсуждения прелестей той самой, что «новому главному» рога наставила. А коль уж этим самым главным был Амрен, то речь, стало быть, про Аммир шла. Интересно, и к кому она бегает. И, главное, как делает это незаметно для брата Меруды.

— Неее. Я бы бабу такую нипочём бы не уступил.

— Ну, бро. Ты ентого Волка видал ваще? Ему бы я любою бабу за так бы дал, да со свечкой рядом бы прыгал, шобы не трогал меня.

А дальше шла такая же точно беседа, как и ранее, но уже обсуждающего «страшного убивца» Волка. Значит, всё-таки, к Волку. Да нет, ерунда какая-то. Трепачи. Быть такого не может. Волк сам отказался от Аммир. Хотя в тот рад, перед бараками распределения. Они провели ночь вместе. Но Амрен знал бы, что девушка уходит с территории водоканала. Бдительности он не терял.

Мужчина успокаивал себя. Приводил сотни доводов. Но внутри с жарче разгоралось тёмное пламя гнева.

Глава 12

XLV

Волк пристально смотрел на очередного бедолагу, отправляющегося в Клетку. Безумный Смотрящий, как называли Старшего Смотрящего за Клеткой, лучился радостью. Долгие годы главная его страсть и смысл его жизни стояла, брошенная и никому не нужная. И вот, настал тот прекрасный момент, когда люди вновь приносят Клетке дары. Безумного Смотрящего это приводило в восхищение. Волк на эту процедуру смотрел с плохо скрываемой ненавистью. А заключенный… было видно, что он сломался ещё до того, как его по тропинке через Ямы повели к Клетке. Сдался, ещё не вступая в бой. Волк не осуждал его. Когда твоим противником является артефакт, которого, если верить легендам, боялись даже Боги — трудно что-то противопоставить. Они не Боги. Они лишь заключённые. Да, в Клетку сейчас отправляют лишь самых мерзких и отвратительных из них. Но достойны ли они подобного?

— О чём думаешь? — появилась рядом Эспер.

— Привет, Эсп. — тепло улыбнулся подруге Волк.

Чем больше он обжался с девушкой, тем больше прикипал к ней. Чувствовал, будто она практически идеально понимает его собственные мысли и намерения и часто действует сообразно им. Не забывая, при этом, высказывать свои суждения и давая советы, часто делающие поступки юноши более осмысленными и логичными. Но, важнее даже не это. Важнее то, что рядом с девушкой он чувствовал себя настолько комфортно, насколько это вообще было возможно. Хотел ли юноша чего-то большего? Конечно, хотел. Но так боялся разрушить ту хрупкую гармонию между ним и девушкой, что сделать ещё один шаг к их сближению попросту боялся. За что и ругал себя последними словами. Чтобы опять не решиться на ещё один шаг.

Вот и сейчас, мрачность при виде девушки испарилась, стало легче дышать.

— Привет. — улыбнулась она. — Ты только что убивал Смотрящего Клетки взглядом. О чём ты думал?

— О Клетке и думал. И о Маоре.

— О Маоре?

— О нём. Что ты о нём думаешь?

Девушка задумалась. А, действительно, что она думает о Маоре? Тот, с одной стороны, казался ей человеком благородным. И многие его поступки были направлены на то, чтобы сделать лагерь в целом и жизнь людей в нём лучше. Но при этом…

— Я не знаю. — ответила она Волку — Мне очень импонируют его мотивы. Сам он всегда вежлив, обходителен. Такого не ждёшь от человека, наделённого властью. Но, при этом я его… боюсь, что ли? Есть в нём что-то неправильное. Безумное, что ли?

— Да. Такие же эмоции и у меня. Он всегда казался мне человеком рациональным. А сейчас. То, насколько жёстко и резко он гайки завинчивает вызывает недоумения. А как он Клетку использовать начал, так и вовсе жуть берёт.

— Может, он того и хочет? Чтобы видели, чтобы боялись. И даже не думали поступать против закона. Ведь наказание будет максимально жестоким.

— Думаю, именно так он себе это и объясняет. Но, понимаешь, мой наставник всё время говорил мне, что любая жестокость должна быть рациональна и умеренна. Как бы я не был готов отвечать ударом на удар, как бы не видел себя со стороны жутким и отталкивающим, есть некая черта, за которую нельзя делать шаг, чтобы остаться собой, понимаешь?

Хмыкнув на жуткого и отталкивающего, Эспер ответила:

— Ты думаешь, что Клетка — это чрезмерно?

— Конечно. Они должны быть убиты? Вперёд. Вешай. Руби головы. Нужны сведения от врагов и нет времени. Режь, дави. Но Клетка — это иное. И, показав, что может применять её, один раз, другой, третий — он следовал бы логике твоих слов. Запугать. Дать понять, что в его власти есть нечто куда более страшное, чем казнь. Но смотри. Клетка не становится пустой ни на миг. Это жестокость ради жестокости. Все заключённые в его власти. Делай, что хочешь. И применять вот такое. Зачем? Какой в этом смысл? Человек, который допускает подобное — чем он лучше тех, что идут в Клетку?

— Не знаю, Волк. Не знаю. Мораль в этом месте вообще очень зыбкая штука. А Маор… Мне не кажется, что он как-то наслаждается процессом. Он просто идеалист. И движется к своей светлой цели, не считаясь с потерями.

Они стояли, молчали и думали.

— Что делать с этим будешь? — спросила, наконец, Эспер.

Волк помолчал, потом ответил.

— Клетки нужно ломать! Тем более эту. — сказал Волк и нахмурившись, добавил — Осталось понять, как.

Видя смятение девушки, Волк приобнял её и поцеловал в лоб.

— Не переживай. Я обещаю тебе не делать глупостей. И не подставлять под удар ни тебя, ни наших ребят. Побегу, у меня через пятнадцать минут тренировка с Амреном.

Девушка неохотно выбралась из объятий Волка.

— Конечно. Беги. И помни о своём обещании.

Дела не ждали. Насущные, необходимые здесь и сейчас для выживания. Но выпустить из головы Клетку юноша, тем не менее, не мог. Было в ней что-то настолько чужеродное самому его естеству, что вызывало в душе животный страх. А на страх он привык отвечать атакой. Поэтому сдерживать себя, изо дня в день видя перед собой Клетку, становилось всё тяжелее. Но время отчаянных мер ещё не пришло. Не сейчас.

— Не сейчас — согласился вслух Волк с собственными мыслями.

XLVI

Тренировка затягивалась. Амрен сперва опоздал, а когда пришёл, казалось, что чувствует себя не очень хорошо. Но все вопросы по поводу самочувствия были проигнорированы.