Вольноопределяющийся

Стоит отметить, что в Российской Империи существует вполне себе официальная система ношения растительности на лице. Например, в сухопутных войсках приняты усы. Рядовому и сержантскому составу дозволяется растительность под носом определенной длины и формы лишь по истечении пятилетнего срока службы. Офицерам разрешено их носить сразу по окончании военного училища. Тут размер волоса и форма регламентируются званием. Лейтенант имеет право на легкую щеголеватую поросль, а вот генерал может позволить себе прям-таки тараканьи усищи. На флоте приняты к ношению бороды, гражданскому чиновничеству бакенбарды, и все по тому же самому принципу — чем выше и важнее чин, тем пышнее волосы на лице. Впрочем, в наше время многие военные и гражданские служащие предпочитают не носить усов, бород или бакенбард вообще — это также не возбраняется. Лично мне дополнительный «плацдарм для мандавошек» (как любил говаривать мой батя, плюясь на вошедшие в моду за последние годы перед моим уходом из той реальности педерастические бородки популярных телеведущих и актеров) без надобности.

Вторым незнакомцем оказался высокий широкоплечий богатырь внешне практически копия голливудской кинозвезды Дольфа Лундгрена. Те же светло-русые волосы, прямой нос и квадратный подбородок, наглый взгляд уверенного в абсолютной собственной непогрешимости человека. На вид лет тридцать.

— Командир отдельного взвода снайперов-диверсантов прапорщик Воронцов Андрей Драгомирович, — первым представился я.

— Евгений Михайлович Козинцев, подполковник от инфантерии, начальник штаба сорок восьмого полка, — обозначился рыжеволосый.

— Максимов Николай Николаевич, — благожелательно заулыбался «Дольф Лундгрен», — капитан от артиллерии командир дивизионной батареи гаубичных орудий.

Лейтенанты лишь буркнули, что знакомы и представляться какому-то прапору нет необходимости. Ничего, мы не гордые, меряться писунами в нынешней обстановке я ни с кем не намерен.

Будь моя воля, спасать бы их вообще не стал. Однако придется это делать вопреки своим желаниям, поскольку в этом деле присутствует мой шкурный интерес.

Дело в том, что спасение из плена имперского офицера расценивается как подвиг, достойный самых больших ништяков. Плевать на орден, который мне непременно повесят на грудь, самое главное для меня — офицерское звание, а вместе с ним дарованное Государем Императором дворянство. И дело не в том, что я уж очень тщеславен. Будучи дворянином, я смогу достойно ответить на любое оскорбление устное или действием со стороны практически всякого высокородного. Разумеется, патриарху даже самого захудалого боярского рода или кому-то из великих князей перчатку мне не бросить, для разборок такого уровня существует специальная комиссия при Государе Императоре, куда я всегда смогу подать жалобу. Ха! Ха! И еще много раз ха! Хрен им всем по их высокородным мордам! Не бывать тому, чтобы Андрюха Воронцов занимался банальным сутяжничеством. Пусть только попытаются меня обидеть, пришибу любого по-тихому и прикопаю так, что никакая ищейка не сыщет.

— Прапорщик, а где остальные ваши люди? — поинтересовался подполковник Козинцев, — судя по взорванным складам и нашему освобождению, вы развернули в тылу противника весьма активную диверсионную деятельность.

— Евгений Михайлович, нет никакой группы. Тыловые склады наступающих персидских войск были уничтожены нашими бойцами, коих я недавно освободил из персидского плена. Теперь четыре сотни их движутся на подводах в расположение наших войск.

— Но как, Андрей Драгомирович, вам удалось это проделать?! — удивленно вскинул брови подполковник. — Там же наверняка было серьезное магическое прикрытие!

«Андрей Драгомирович», уже не прапор и на «вы», так-то оно лучше. Судя по вытянутым физиономиям бывших пленных, все они были весьма впечатлены моими словами.

— У них колдовство, у нас естество и бабушка лекарка из русской глубинки, — с улыбкой ответил я.

— Не понял, причем тут какая-то бабушка? — растерянно пробормотал Козинцев.

— Ну как же, благодаря моей опекунше, я научился разбираться в растениях грибах и прочих алхимических ингредиентах, а также готовить всякие интересные составы, дым от которых способен нейтрализовать противника на довольно длительный срок. Мелко нашинковал грибков и травок, смешал и в костерок. Когда враг заснул, освободил пленных. Далее они действовали уже без моего непосредственного участия. Поскольку из показаний двух ранее захваченных немецких инструкторов мне стало известно о существовании пленных офицеров, я направился в Махмудабад с целью вашего освобождения. Долг российского воина потребовал от меня приложить все возможные усилия для этого, господа. — Сам не ожидал от себя подобного пафосного «переслащенного киселя», однако, как говорят жители солнечной Франции — noblesse oblige, то есть, назвался спасителем, нужно соответствовать и на публику корчить из себя эдакого героя без страха и упрека, готового живот положить во благо Отечества.

Мой краткий пересказ событий предшествующих их освобождению из плена, весьма впечатлил офицеров.

— А каким образом сами вы, господин прапорщик оказались в этих местах? — задал вопрос Николай Николаевич Максимов.

На что я выдал заранее заготовленный ответ: