Страница 13 из 18
Мэри за столом больше молчала. Вниманием Хемингуэя овладели графиня Аспазия и барон Франчетти. Афдера, в редкие мгновения не занятости Хемингуэя разговором, пыталась обратиться к нему. И он ей коротко отвечал. Но главное внимание Хемингуэй уделял Аспазии, с которой не виделся много лет. Мэри понимала, что сейчас не она здесь главная фигура и скромно молчала, изредка отвечая на любезности барона.
Зоркая Аспазия не могла не заметить, что Хемингуэй часто бросает взгляды на Адриану и поднимает рюмку в ее сторону, как бы приветствуя ее. На правах старой дружбы, она спросила об этом Хемингуэя прямо и открыто. Для такого вопроса у нее были все основания, заложенные прошлыми встречами:
–Что это за девушка, на которую ты постоянно смотришь, Папа?
Хемингуэй склонился к ее уху и прошептал:
–Эта девушка – мое вдохновение.
Аспазия сразу же все поняла:
–Тебе, как всегда, необходимы вино и женщины. Только в них ты находишь себя и свое вдохновение.
–Ты права, как и десять лет назад. Мне они необходимы, как автомобилю бензин. Своего горючего давно не хватает. Нужна принудительная подпитка.
–У тебя хороший вкус сохранился до старости. – С улыбкой одобрила его новый выбор Аспазия.
Видимо, она не испытывала к Хемингуэю чувство ревности – их любовь осталась в прошлом. Но осталась. Вернее, законсервировалась. И вряд ли кому-то из них нужна любовь десятилетней сохранности. Любовь всегда свежа. И они оба это прекрасно понимали. А ревность – дурной запах от прошедшей любви. Поэтому не стоит глубоко ворошить прошлое – им надо уметь ностальгически наслаждаться.
–Ты снова права, графиня. Люблю все качественное.
И Хемингуэй неудержимо засмеялся от своих слов. Аспазия тоже засмеялась. В этот раз на его смех последовала только улыбка, сидящих рядом. Чтобы все смеялись – надо, чтобы все слышали, что сказано. А никто не слышал его перешептывания с графиней.
Но их разговор слышала Мэри. Каким-то особым женским чутьем она разобрала, что говорил Хемингуэй гречанке. И у нее впервые открыто шевельнулось чувство ревности. Но не к Аспазии, – она для Эрнеста пройденный этап, а к итальянской графине, открывающей новый этап его вдохновения. Мэри напряглась и ее остренькое лицо, еще более обострилось.
«Этап вдохновения – хорошо! Но, а если у него открылся новый этап другой любви? Не моей? – Тревожно подумала она. – Надо позже все, как следует обдумать. А сейчас следует оставаться женой писателя».
Она осторожно приподняла глаза и посмотрела на Адриану. Но та говорила с соседом по столу. Но словно почувствовав ее взгляд, Адриана посмотрела на Мэри. Их глаза встретились. Может быть, в первое мгновение Адриана увидела в них открытую вражду. Но Мэри быстро взяла себя в руки и улыбнулась девушке, растопив тем самым подозрения в недоброжелательном отношении к ней. И Адриана улыбнулась ей в ответ. Жена и дочь – одинаково любящие своего мужа и отца и понимающие друг друга.
«Она все понимает. – Подумала Адриана. – У нас с Хемингуэем чистые отношения».
«Надо серьезнее присмотреться к их отношениям. – Подумала Мэри. – Она ребенок по возрасту, он ребенок по характеру».
И они снова улыбнулись друг другу.
–Папа! Ты обещал рассказать о бое быков. – Громко сказала Аспазия. – Может пора приступить к корриде?
Хемингуэй ответил сразу же, не стал ждать дальнейших уговоров.
–Корриду надо видеть. Рассказывать о ней, тоже самое, что пить чай вместо вина. А во время корриды все пьют перно. Только это вино может одновременно возбуждать душу и охлаждать мозг. Перно незаменимо во время корриды…
–А сама коррида?
–Чтобы увидеть красивый бой матадора с быком надо не покидать корриду ни на минуту. Придти первым к началу схваток и уйти последним из цирка. И так каждый день. Только тогда можно увидеть один-единственный, действительно захватывающий всего тебя, бой. А то можно уйти разочарованным после одного-двух боев. Останется в памяти глупое выражение недоумения на морде быка – зачем его вывели на арену? Оставьте меня в покое! Даже, когда быка мучениями доводят до бешенства, он борется за то, чтобы его оставили в покое. Быки от природы не драчуны. Они жаждут спокойной жизни.
–Вы все о быках. А как тореадоры?
–Матадор – убийца и самоубийца. Одновременно, в одном лице. Матадорами становятся люди, склонные к самоубийству, в первую очередь. Убийцами они становятся позже, по обязанности. Нормальный человек, без знамения рока, никогда не выйдет на арену. Поэтому из многих мечтающих быть тореадорами, только единицы несут на себе печать рока. Они и становятся лучшими матадорами. Они жаждут быть убитыми на глазах народа. А, если так не получится, то хороший и уважающий зрителей матадор, убьет себя наедине с собой.
–Мрачно, мистер Хемингуэй. Вы никогда не станете матадором. В вас нет рока. – Громко прервала его Аспазия. – Ты никогда не сможешь выйти на арену для боя с быком. – Добавила она.
Наверное, Аспазия знала, как можно завести Хемингуэя, раз так говорила. И, кажется, она добилась своего.
Хемингуэй перевел взгляд на Адриану, словно ища у нее поддержки. Та ободряюще улыбнулась ему в ответ, – все правильно. Но, что правильно, она не знала. Но улыбнулась. Последнее время она не могла возражать Хемингуэю и замечала это за собой. Неужели, начинала подчиняться его воле?
Хемингуэй, смотрел на нее, криво усмехаясь. Мэри перехватила их взгляды и потупила взор. Аспазия щедро улыбалась, переводя хитрый взгляд с Хемингуэя на Адриану. Она все понимала. Мэри подняла голову и сказала:
–Эрни, может ты расскажешь, как сам сражался с быком и не станешь говорить о роке?
И тут у Хемингуэя, улыбка резко пропала, словно стер ее набежавший ветер. Он зло произнес, глядя на Мэри:
–Не бойтесь мисс Мэри. Рок довлеет только над тем, кто не умеет его подчинить себе.
Но, услышав слова Мэри о том, что Хемингуэй сражался с быком, гости зашумели. Барон Франчетти выразил их желание словами:
–Дорогой Эрнест! Так расскажите, как вы были тореадором? Все заинтригованы.
Хемингуэй поймал глазами взгляд Адрианы. Но та смотрела на него растерянно. Она знала, что Хемингуэй любит рассказывать о своих блестящих победах. А там, вряд ли была победа.
Хемингуэй понял причину ее растерянности. Она боится, что в бою с быком он не смог победить и нельзя об этом рассказывать.
Он ободряюще улыбнулся Адриане, и кинул недовольный взгляд на Мэри, – спровоцировала его на этот рассказ. Медленно растягивая слова начал:
–За несколько часов до настоящей корриды на арену выпускают молодого вола или годовалого теленка. Каждый зритель может сразиться с ним. Их выходит на арену одновременно несколько сотен, и все злят бычка. Тот не знает, куда от них деваться. Однажды мы поспорили с друзьями, что я завалю быка руками. Как раз на арене находился молодой вол. Пришлось долго отбивать его у толпы, чтобы он обратил на меня внимание. Наконец, мне удалось схватить его за рога, и началась борьба. Даже толпа затихла, наблюдая за нами. Бычок был силен, но я повалил его на землю. Торсида вопила от радости. Американец справился с быком! Такого раньше не видели… На испанца бы не обратили внимания.
–А быка вы убили? – Восторженно задала вопрос Афдера, ловившая влюбленным взглядом, каждый его жест и слово.
–Нет. Я же был без шпаги. А бык поднялся и с обиженной мордой, жалобно мыча, побежал от меня прочь, помахивая хвостом. Наверное, сильно оскорбился. – Пошутил Хемингуэй и засмеялся первым. За ним весело захохотали другие.
Хемингуэй был доволен положительной реакцией зрителей, но все же с неодобрением смотрел на Мэри, которая вынудила его на такой малоинтересный рассказ о себе. Он подозвал к себе официанта и, смеясь, приказал:
–Уберите все со стола, я возьму скатерть. Она красная, как мулета. Друзья! Давайте выпьем, и я покажу вам приемы матадора.
–У-у! – Радостно зашумели гости, особенно молодежь. Всем хотелось увидеть приемы боя с быком.
Хемингуэй схватил рюмку виски и залпом выпил до дна. Мэри поняла, что муж разошелся не на шутку, и попыталась его урезонить.