Страница 3 из 6
Сейчас морщинистое лицо старика растянулось в улыбке, и он кивнул.
- Да.
Он смутно понял то, что сказал Зыза. Кажется, это были два слова. Два слова. "Ты живой", "Я радуюсь", "Всё хорошо"? Тут Живущий без племени подумал, что он бы сказал: "Ты здесь". И кивнул опять:
- Да.
В эту ночь Зыза ушёл.
Все уже спали, когда он появился у входа в пещеру. Трещали дрова в костре, сушились шкуры и травы. Сторожащий огонь сидел у очага и проводил Зызу сонным взглядом. В их углу мать уже обрадованно суетилась. Её тень металась по стенам пещеры. Она доставала кусочки и луковицы, припасённые на завтра. Зыза видел, что она опять ждала ребёнка. Старый Лут отвесил затрещину, сказал, что завтра племя идёт на охоту за Большие Холмы, и уснул. Вскоре затихла и мать, прижавшись спиной к спине Старого Лута. Так теплее. Зыза увидел, как мимо промелькнула Мика. Он ушёл за ней. На их место у Тёплого камня. Мика говорила тихо, сбиваясь и спеша, про то, что вчера весь день собирала луковицы с женщинами, про то, что пора готовиться к холодам, а то говорила, что Зыза совсем не приходит, что Уго подкарауливает её везде и его отец готовит подарки отцу Мики за дочь. Зыза молчал и снова и снова тянулся к Мике. Старый Лут не будет готовить подарки за Зызу. Нет, не будет...
К утру небо заволокло то ли тучами, то ли мороком. Стояло безветрие, дымка. Холмы за рекой виднелись в завесе, будто всё племя вышло на охоту и гнало зверя факелами к обрыву.
Зыза всё утро возился со шкурками, очищал, тёр скребком, а Живущий без племени занялся починкой. Несколько раз уколол пальцы, ругался и жаловался небу, что глаза его уже стары. Вот была бы у него жена, а лучше две... Тут он совсем взвыл - седая борода, заплетённая в тоненькую косичку, оказалась пришитой накрепко. Старик выдрал её, оставляя клок волос, и закинул за плечо. Но вдруг заругался ещё громче, отбросил в сторону сломавшуюся иглу, нож полетел туда же.
Зыза подобрал их, покрутил. И принялся точить на камне. Но костяная игла обломилась опять, а нож расслоился и развалился в руках. Тогда Зыза достал из мешочка на поясе запасную иглу и нож и положил у ног Живущего без племени. Тот вздохнул, лицо его разгладилось и посветлело. А через некоторое время старик опять принялся рассказывать.
- Когда-то моё племя жило у Большой Воды. Большая Вода горькая и тёплая, и у неё нет края. Отец мой ловил рыбу, нырял и поднимал ракушки...
Зыза вернулся к своей работе. "Нет шкурок - нечего чинить", - думал он и настороженно прислушивался. Голос Живущего без племени на этот раз был непривычным.
- За ракушками и рыбой к нам из-за Большой Воды приходил народ. В лодках - так он называл свои дома, плывущие по Большой Воде. А ещё у них были ножи, собирающие свет, в которых можно увидеть себя. Сейчас бы мне такой нож! Иногда эти люди оставались у нашего костра и разговаривали со старейшинами. Они понимали наш язык, язык зверей и птиц. За ракушки и рыбу они иногда давали нам зёрна. Из зёрен женщины натирали муку и пекли в огне лепёшки. Никогда ничего вкуснее не ел. И сколько ни искал потом такие зёрна, не нашёл.
Зыза иногда посматривал на Живущего без племени. Потому что тот рассказывал всё громче, махал руками. А то вдруг принимался чиркать на земле скребком.
"Кричит, а глаза Шушика", - подумал Зыза, опять отворачиваясь.
Но всё-таки вскользь поглядывал на то, что рисовал старик. Это было похоже на плывущие в холода по реке листья.
- А однажды к нам по Большой Воде приплыл носач. На спине у него был привязан человек из племени Домов на воде. Мертвец, он давно ушёл к своим предкам.
Зыза присел на корточки возле рисунка с носачом. Наклонил голову и ткнул пальцем:
- Я видел такого.
- Носач убежал, как только сняли мертвеца.
- В кустах.
- Они большие и глупые, - кивнул Живущий без племени. И помрачнел. - Однажды Большая Вода отошла далеко от берега и встала как этот лес, - Живущий без племени расставил широко ноги, поднял руки, растопырил пальцы. Побежал к реке и пошлёпал ладонью по воде. И опять поднял руки и расставил ноги. И опять пошлёпал, и задрал руки. - Воот такая была вода! Рыбы прыгали по голому дну. Воот такие рыбы! Мы бросились их собирать. А потом Вода пришла на наш берег. И больше я никого не видел из моего народа. Когда пришла Вода, я стоял в дверях нашей хижины. На нашей хижине я долго плыл. Она разваливалась от сырости. Но скоро Большая Вода выбросила меня на берег. И я пошёл.
Живущий без племени замолчал, опустил руки и посмотрел на Зызу. Зыза подумал, что у старика сейчас глаза, как если бы одновременно смотрели на него Шушик и мать. Наверное, Живущий без племени рассказывал про то время, когда был таким как Шушик, или он, Зыза. И пришла беда. До самого неба. Тогда он и остался один, без племени?
- Я видел его, - Зыза опять ткнул пальцем в носача на земле и приставил палец к голове, над правым ухом, повторяя рисунок.
Живущий без племени смотрел на него. Дёрнул плечами. Почему-то разозлился, топнул ногой и крикнул:
- Ты видел его?
И приложил руку к носу, помахал ею.
- Носач! Что тут такого?! Камни, посмотрите на него, он видел носача!
Зыза раздражённо замотал головой.
- Ы! Я видел его! - поискал глазами, отыскал ветку, обломал и приложил к голове теперь её.
Живущий без племени медленно обошёл Зызу кругом.
- Ты не мог его видеть, что ты выдумал, зверёныш? - сказал он тихо.
Встал перед Зызой и тряхнул его за плечи.