Страница 4 из 13
Хрипение повторилось снова, но уже гораздо ближе, и внезапно переросло в душераздирающий высокий вопль, приближающийся ко мне со страшной скоростью.
– Ёб твою ж, на хуй мать! – заорал я, резко убирая под себя руку в надежде успеть достать пистолет.
В этот момент в свет фонаря ворвалась совершенно жуткая тварь: рожа вроде человеческая, а вроде и нет, словно разорвана по вертикали, а внутри хуй знает что… Слизь какая-то, и ещё.. Глаза! Огромные совершенно белые глаза, без век! Тварь заполнила собой весь тоннель и, внезапно остановившись, вытянула ко мне свои руки – почти человеческие, если не считать того, что ни хуя человеческого в них нет. Если бы осьминог трахнул человека, именно с такими руками родился бы их ребёнок… Хотя нет – надо, чтобы человека ещё и паук перед этим трахнул. Сука, что за мразь-то такая?
Я стал отбиваться свободной рукой от его жутких конечностей и в это время смог-таки справиться со своей кобурой. Вынув ствол, направил его на эту неведомую жуткую хуйню и начал судорожно давить на спусковой крючок – я так торопился захуячить это чудовище, что выстрелы моего пистолета были похожи на автоматную очередь. Брызги крови попали мне в глаза. Я зажмурился, затем попытался проморгаться. Ни хуя не вижу…
Я ослеп! Сука, я ослеп! Вокруг меня темнота! Только, блять, не это! Только, блять, не сейчас! Что это? Свет? Вух! Да я же просто фонарик выплюнул! Быстро подняв его, я стряхнул с фонарика какие-то склизкие ошмётки.
Из-за пороховых газов почти ничего не видно, дышать тоже нечем, а в ушах звенит так, словно рядом со мной взорвалась ядерная бомба. Наконец дым немного рассеялся, и я смог разглядеть его… Или её… Да похуй, я не биолог, но одно могу сказать с большой уверенностью: неведомое существо, по ходу, сдохло. На всякий случай я поменял магазин в пистолете, а затем протянул руку и потрогал неведомую тварь. Тёплая. Но как узнать, дохлая она или просто спит?
Спит? Охуенное время, чтобы вздремнуть! Может, она в отключке – типа сознание потеряла? Надо попробовать нащупать пульс.
Когда мне наконец наскучило облапывать эту склизкую хуету, я признал, что неспособен понять, действительно ли у неё отсутствует пульс или же я просто не знаю, где его можно прощупать.
Ладно, пока будем считать, что жуткая хуёвина сдохла. А что делать дальше? Надо как-то вытащить эту тварь отсюда, потому что её дохлая туша загородила мне проход… Хотя нет – сначала вылезу назад, отдышусь немного, а потом залезу вновь и попытаюсь выволочь эту херь.
Я начал сдавать назад, на всякий случай выставив перед собой пистолет (мало ли, этот плод любви человека с пауком и осьминогом очнётся).
Внезапно я упёрся во что-то ногами и чуть не высрал сердце: неужели его друг пришёл на крики товарища, чтобы помочь меня захуярить?.. Но почти в тот же миг я взял себя в руки – мои подошвы явно упёрлись во что-то твёрдое, а эта хуйня мягкая и слизкая, как говно облучённого. К тому же, будь у меня за спиной монстр, он бы уже ел меня, а не терпел, пока его по мерзкой роже елозят грязными сапогами. Так что, думаю, мои ноги упёрлись в стену… Но как такое возможно? Завал – вот как! Злоебучий тоннель завалило. Видимо, я не услышал этого из-за выстрелов и звона в ушах. Ну просто заебись!
На всякий случай, в надежде на то, что затор всё-таки поддастся, я ещё несколько раз лягнулся ногами, как олень. Хотя почему «как» – я и есть ёбаный «олень»: угораздило меня, блять, позариться на обосранную снарягу того обосранного сталкера!
Ладно, сделанного не воротишь… Итак, что мы имеем? Сзади завал. Спереди дохлый (предположительно) мутант. Интересная ситуация…
Короче, вариант у меня всего один: ещё метров тридцать толкать дохлого (спящего) мутанта, до самого выхода из этого жуткого, тесного лаза.
Да уж, денёк что надо! Я немного прополз вперёд и посветил фонарём на дохлую тварь – фу, блять, только сейчас заметил, как она смердит! Словно гнилую собаку сварили, смешали с дерьмом и на два часа оставили под палящим солнцем.
Итак, с чего начать? Надо проверить, точно ли он сдох… Я взял пистолет за казённую часть и ёбнул им тварь по тошнотворной роже. Кажется, ей похуй.
Ладно, давай по-другому – я перекинул пистолет в левую руку, достал нож и воткнул твари в башку.
Да! Она определённо дохлая!
Я с облегчением выдохнул, убрал пистолет в кобуру, а нож в ножны, упёрся руками в тварь, а ногами – в стены и что есть силы попытался протолкнуть тварь дальше по лазу. Но ни хуя не вышло. После нескольких попыток я понял, что эта поебота каким-то одной ей ведомым образом зафиксировала себя в проходе…
«Это очень плохо…» – произнёс я и крепко задумался.
Минут через пять (а может, и через сорок, – хуй его знает) в моей голове созрел новый план: разделаю эту тварь ножом и вытолкну из лаза по кускам или же пролезу прямо сквозь неё – как пойдёт.
Я снова достал нож и подполз к твари. Потом несколько минут думал, с какой стороны начать её пилить. Наконец, решившись, ухватил под ту часть, которая, по-видимому, является подбородком, потянул на себя и вонзил нож в открывшуюся моему взгляду шею.
Кровь фонтаном ударила меня в лицо (неужто у неё до сих пор сердце бьётся?). Подождав, пока кровь перестанет фонтанировать, я начал пилить шею. Поначалу дело спорилось – мясо твари было податливое, – но потом я упёрся в позвоночник, который пилил минут двадцать…
«Он что, блять, из стали у неё был?» – обливаясь пóтом, пробурчал я, когда оторвал наконец-то башку.
Протиснул голову твари сбоку от себя и отпихнул назад, вглубь лаза. Что дальше? Передо мной лежали бесформенная куча обтянутого мерзкой кожей мяса, две клешни и дырка от башки с торчащим обрубком позвоночника.
Хуй его знает, с какой стороны подступиться к этому дерьму! Я решил сильно не думать (так и ёбнуться недолго) и принялся хаотично отрезать от твари кусок за куском.
Спустя минут сорок я был весь мокрый от пота и крови. В ушах звенело – то ли до сих пор от выстрелов, то ли я был готов потерять сознание из-за недостатка кислорода (чёрные пятна в глазах указывали как раз на второе). Я бил ножом как попало и забрался в эту тварь уже по самый пояс. Со всех сторон меня сдавило смердящими внутренностями неведомой хуеты. Сложнее всего оказалось разломать рёбра, но, когда я с ними покончил, дело осталось за малым.
Наконец сквозь тушу я увидел тьму – продолжение лаза с обратной стороны твари. Воодушевлённый, начал работать активнее. Приятный ветерок обдувал моё лицо, словно пытаясь приободрить. Я остановился и с наслаждением сделал несколько глубоких вдохов. Похуй, что одновременно со свежим воздухом в нос мне бил тошнотворный смрад внутренностей твари!
Немного отдышавшись, я снова принялся за работу: бей, пили, бей, пили, бей, пили, снова и снова, снова и снова… И вот наконец я преодолел тошнотворное тело твари – слизкий, словно червь в коровьих кишках. Слава тебе, блять, Господи!..
Дальше я полз по узкому лазу так, словно это было моим любимым занятием. Хуй его знает: может быть, я даже улыбался. И неожиданно упёрся в стену…
Слава богу, она оказалась металлической… Я толкнул стальной лист рукой – он подался вперёд и с грохотом упал.
Наконец я вылез в тоннель метро. Насквозь мокрый, смердящий, как сдохшая две недели назад лошадь, донельзя охуевший, но абсолютно счастливый: я не замурован в тоннеле, я жив, и это охуенно!
Глава третья. Где живет спаситель
Я шёл по тоннелю уже достаточно давно. Далеко впереди уже был виден тусклый свет – через пару минут буду на «Пиратской». После тесного лаза идти было одно удовольствие: стены не трутся о плечи, яйца не трутся об землю, заебись. Жизнь снова налаживается. Сейчас бы похавать, и вообще была бы сказка. А знаете что? Хер с ним, с компасом – продам этот вонючий пульт на «Пиратской» за пару сотен и куплю какого-нибудь точива.
Наконец, я дошёл до источника света. Им оказалась левая фара проржавевшего электропоезда – он стоял, загораживая собой проход на станцию. Пространство между поездом и стенами тоннеля завалено мешками, под поездом – завал из кирпичей. Пройти дальше можно, походу, только через окно, и то, только если с него сетку металлическую уберут.