Страница 17 из 21
— Тогда пойдемте сначала за формой в хозотдел, — сказала Нина. — Потом заселим вас в общежитие, а потом пообедаем… Вещи можете пока оставить здесь.
Пристроив сумки и чемоданы у ближайшей скамейки, мы всей компанией последовали за ней. Однако не к парадному входу в академию, а дальше — к небольшой пристройке на углу. Хотя небольшой ее можно было назвать только относительно размеров главного здания.
— А ты тоже здесь учишься? — уточнил я очевидное, скользнув взглядом по ее темно-зеленой гимнастерке.
В таких же здесь была половина расхаживающих по территории — так что с легкостью можно сказать, кто учится не первый год, а кто только приехал.
— Да, — ответила Нина, — мы с Лёней в одной группе на третьем курсе.
— Надеюсь, — не удержался я, — вас нами не наказали.
Роза рядом фыркнула, а Нина звонко засмеялась.
— Не успел предупредить, — проворчал Лёня, — он не замолкает и несет обычно не пойми что.
Повернув голову, Нина стрельнула в меня глазами.
— А ты разве считаешь себя наказанием? Мне почему-то кажется, что нет…
— Смотрю, ты разбираешься в людях, — с улыбкой отозвался я.
— А экзамены сложные будут? — влезла Роза.
— Скажу по секрету, — Нина отвернулась к ней, — теоретическая часть одна и та же год от года. Напишет даже ребенок.
— А практика?
Нина что-то ответила, но я уже не вслушивался, пристально глядя на нее — внаглую пытаясь влезть в эмоции. Она была слишком позитивная, слишком добродушная и слишком привлекательная, чтобы не увлечься. Вот только часто все это оказывается лишь маской, за которой скрывается совсем другой человек — из тех, с кем лучше вообще не общаться. Поэтому чересчур милых людей я изучаю по привычке, чтобы сразу вычислить лжецов и лицемеров. Наконец глаза выцепили тонкие волны, вьющиеся вокруг ее тела, очень похожие на нежно-розовые лепестки. Все было искренним: и слова, и улыбки. Внезапно лепестки исчезли, словно не давая больше на себя смотреть.
— У нас тут так не принято, — спокойно сказала Нина, вновь повернув ко мне голову.
— Что? — Лёня мигом встрепенулся. — Что он опять сделал?
— Ничего, — ответила она и еле заметно подмигнула мне.
Наконец мы вошли в пристройку, где находился хозотдел, оказавшийся одной огромной захламленной комнатой со множеством стоящих рядами узких шкафов. Немолодая женщина, сидевшая за столом в углу, с ходу уточнила наши с Розой размеры, что-то отметила в толстой тетради, а потом, уйдя к шкафам, немного покопалась и принесла нам по аккуратно сложенной стопке одежды темно-зеленого цвета. Протягивая вещи мне, она с сомнением покосилась на мои руки — огрубевшую кожу, рубцы и мозоли, намекавшие, что я держал в них не карандаш.
— Тут нет никакой ошибки? — деловито уточнила она.
— Нет, — отрезал Лёня, — никакой ошибки.
Не задавая больше вопросов, она молча передала мне стопку одежды и снова ушла к шкафам. После ее второго захода я получил штаны и майку светло-синего цвета.
— Для практики магического боя, — пояснила Нина, — и обычного спорта.
— На территории академии, — тут же подхватил Лёня, вновь включив свой самый занудный тон, — ношение формы обязательно. С начала учебного года, — добавил он, когда на склад вошли пара ребят в обычной одежде.
Проследив, чтобы я и Роза расписались в получении вещей в толстой тетради, женщина занялась новыми студентами, а мы покинули пристройку и зашагали обратно к главному корпусу, у которого оставили сумки и чемоданы.
— Женское и мужское общежитие, — сказала Нина, — находятся в разных корпусах.
— Походы в гости правилами запрещены, — опять подхватил Лёня. — И покидать общежитие в ночное время тоже нельзя.
Мне уже хотелось попросить у него полный список всех этих “нельзя”. Что-то подсказывало, что перечень того, что можно, окажется намного короче.
— Григорий Николаевич! — вдруг позвала Нина.
Проходящий мимо мужчина лет сорока на вид медленно остановился. В сером пиджаке, серой жилетке и серых брюках, сам он серостью тем не менее не казался, а его взгляд был настолько цепким и жестким, что я бы не стал его добровольно окликать.
— Познакомитесь, — быстро начала Нина, показывая на меня и Розу. — Это Матвеев…
— Знакомство со студентами, — сухо перебил он, — в общем порядке.
Холодно скользнув по мне глазами, он отвернулся и направился дальше.
— По-моему, — заметил я, — я ему не понравился.
— Ковалевскому все не нравятся, — проворчал Лёня, ворча впервые на кого-то, кроме меня.
Нина слегка нахмурилась и тут же качнула головой, словно стряхивая недовольство.
— Просто завтра экзамены. Полно хлопот. А так, — она повернулась ко мне, — я уверена, ты ему понравишься.
Да мне было как-то без разницы. И вообще, если я людям не нравлюсь, это их проблемы, не мои.
У крыльца мы разошлись, договорившись встретиться в столовой. Девушки, что-то оживленно обсуждая, отправились в одну сторону, а мы с Лёней — в другую.
Мужское общежитие находилось за главным корпусом академии и представляло собой длинное трехэтажное здание, внешне очень похожее на музей. Войдя внутрь, Лёня оставил свой чемодан на первом этаже и повел меня вверх по лестнице, сообщив, что моя комната будет на последнем. Со всех сторон громко хлопали двери и раздавались голоса — студенты активно заселялись. Однако в целом людей здесь было намного меньше, чем на улице. Лестница так и вовсе стояла почти пустой.
— Да ну… — вдруг скептически протянул голос с пролета, к которому мы как раз поднимались.
— Говорю тебе, — отозвался второй, — это она на людях холодная, а наедине очень даже горячая…
Лёня рядом поморщился, будто его царапнули по уху. А у меня на миг создалось ощущение, что я свернул в заводскую курилку — даже в академии магии женщины оставались самой смакуемой темой. Из-за угла показался пролет, где у окна стояли два парня в местной темно-зеленой форме.
— Мне ее даже уговаривать не пришлось, — махнул загипсованной рукой один из них, белобрысый, как домашняя мышь.
— А я слышал, — недоверчиво протянул его приятель, — она тебе руку сломала…