Московское сукно

Василий поморщился. Он действительно начал работать сам по себе, по мелочи – подчистить повозку тут, срезать кошелек там. Обычному вору за такое и слова бы не сказали. Но банды – дело ревнивое, самостоятельность в них не любили.

– Я же его не бросил. И вас тоже.

– Знаю. Но он сейчас ни в чем не уверен. Возраст у него такой, пугливый.

– Так он из-за возраста хочет людей убивать? Или потому что ему компании не хватает? – раздраженно спросил Василий.

– Из осторожности. Не только Пастуха ведь прижали. Лихих сейчас налево и направо хватают, особенно на дорогах. Московских пока не так давят, но и до них рано или поздно доберутся. Вот он и боится. Мне тоже неприятно, честно скажу.

– И что теперь, людей резать?

– Это не по твоей лавочке, понятно. – Кузьма вдруг заговорщически подмигнул: – Если хочешь, то я сам могу делом заняться. Сейчас отвезу вашу добычу, потом смотаюсь в город. К утру все сделаю.

Василий задумался. Сам по себе вид смерти его не пугал. Он не был уверен в этом, но, возможно, он уже убил одного парня. На том нижегородском рынке октябрьским вечером вообще страшные вещи случились. Но убивать не в драке, а вот так, исподтишка, еще и просто какого-то служащего… Все это было совсем неправильно.

Но и отдавать судьбу секретаря в руки Пушкарю ему тоже не хотелось. Мрачные истории о рыжем гиганте рассказывали не просто так. Ему нравилось драться и, кажется, нравилось убивать. Таких отправлять на тихое дело нельзя. Таким вообще верить не стоит.

– Нет, я сам как-нибудь. У тебя дело важное, не отвлекаю.

– Как знаешь. – Кузьма разочарованно пожал плечами. – Если передумаешь, дай знать. Да и вообще заезжай как-нибудь к нам. Мы недавно нового мужика взяли, городского. Дерганый, но вроде смышленый. Правда, мы с ним теперь по очереди за больным ухаживаем – у Семеновича живот страшно схватило, еле ходит.

Вскоре лес кончился. Вдалеке показались первые каменные дома и шпили, по голубому небу плыли столбы дыма из труб заводов. По дороге двигались повозки, всадники и пешие, купцы, солдаты и крестьяне. Златоглавая была уже совсем рядом.

Воры остановились на перекрестке. Кузьма пожал руку Василию, еле заметно кивнул Анвару.

– Ну чего, ребятки: я – направо, вам – вперед. Бог смилуется – еще свидимся.

Насвистывая веселую мелодию, гигант поехал на восток. Мешки с серебром болтались у крупа его лошади. На них можно купить большой дом в центре города, а потом безбедно жить и даже шиковать годами. А выглядит, будто зерно везут.

– Вась, мне послышалось или мы кого-то убивать едем? – осторожно спросил Анвар.

Где-то неподалеку дятел начал стучать по дереву. Василий устало потер переносицу:

– Это мы еще посмотрим.

Лечат и калечат

После переноса столицы на север Москва будто немного сжалась, высохла. Улицы стали чуть свободнее, стройки шли чуть медленнее. Граница города и пригородов стала смазанной. По мере удаления от Кремля каменные дома и особняки медленно сменялись деревянными, дворы постепенно расширялись.

Самым явным признаком пригорода были дороги – когда карета начала подскакивать на колдобинах, Марк понял, что они добрались до Хамовников.

Петр и дворовой уехали первыми. Через несколько минут воры двинулись за ними. Исполняя роль ассистента, Марк сел на козлы кареты. Кляйн расположился в салоне, наглядно демонстрируя, что образование действительно делает жизнь лучше.

В поездке подельники уплетали купленные у разносчика блины – обед у дворян был вкусный, но не особенно сытный. Мимо проплывали избы, колодцы и прочие элементы недостаточной цивилизации. Было тихо, приятно сонно.

Ощущения портила только колючая накладная борода – подарок от Тимофея. Идея была хорошая, да и вещь явно недешевая. Почти как парик, только наоборот. Но нижняя половина лица Марка уже начинала гореть.

Доктор высунулся из окна и с прищуром посмотрел вдаль.

– Вот здесь, кажется. Останавливайся.

Марк ожидал увидеть покосившуюся халупу и грязный частокол. Что-то мрачное, выдающее преступные дела обитателей. Вместо этого перед ними предстал почти образцовый двор: высокий забор, пара яблонь и добротный, окрашенный в голубой двухэтажный дом. За ним виднелось небольшое темное строение – заветный сарай.

Петра и дворового было не видно. Наверняка отъехали и ждали где-то в тихом месте.

– Ну как, готовый? – спросил Марк.

– Я всегда готовый, – ответил доктор с азартной улыбкой. – Пойдем.

Воры выбрались из кареты, подошли к калитке и постучали. Ответа не было минуту, две. Постучали еще раз, настойчивее. Тишина. Марк прочистил горло и крикнул:

– Хозяева! Есть кто дома?

Дверь дома распахнулась. В проеме появился настоящий гигант с пышной рыжей бородой и блестящей на солнце лысиной. Его сальное лицо было покрыто оспинами и искажено яростной гримасой.

– Кто такие, чего нужно?

– Мы от атамана. Насчет лечения. Кто тут у вас больной?

Исполин поколебался, заворчал, но все же подошел и открыл калитку. Марк с интересом отметил, что за поясом у него торчала рукоятка пистолета.

– Доктора, что ли?

– Я доктор, а это – мой ассистент. За обследование уже заплатили, может, сейчас сразу вылечить получится. Мы войдем?

На работе Кляйн всегда врал одинаково, принимая образ важного, очень умного и нетерпеливого человека. Иногда он начинал сыпать медицинскими терминами, дополняя их случайными латинскими и немецкими словами. Марку подобная тактика казалась скучноватой, но она стабильно работала.

Гигант хмыкнул и махнул рукой в сторону дома.

– Ладно, пойдем. Только тихо там, куда не просят – не суйтесь.

Внутри было тесно. В сенях стояли две скамьи, бочки, ящики и горшки. С полки на гостей смотрела икона Богородицы. Под ней лежали два ружья. Пол был пыльным и грязным.

– Не очень у вас тут стерильно, – резюмировал Кляйн. – Нехорошо для здоровья, очень нехорошо. Где пациент?

– Недалеко, – ответил гигант и крикнул: – Семенович! Тут тебе атаман врачей прислал!

Из соседней комнаты донесся высокий неровный голос:

– Какие врачи?

– Какие… Не знаю какие, один русский вроде, другой умный.

– Ну так веди их сюда!

Завернутый в дырявое одеяло больной лежал на лавке под окном. Мужчина лет сорока беспокойно ворочался и обильно потел.

– Вы откуда? – спросил он слабым голосом.

– От начальства вашего. Он просил вас осмотреть, – терпеливо ответил Кляйн. – Что беспокоит?

– Живот то крутит, то режет, – простонал Семенович. – Жрать не могу, хожу еле-еле. Как душу вынимают!

– Спокойно, спокойно. Давно болит?

– С неделю назад начало…

– Это нехорошо. – Доктор присел на край лавки. – Откройте рот.

Семенович широко раскрыл рот, демонстрируя пожелтевшие зубы. Кляйн поморщился и покачал головой:

– Совсем нехорошо…

– Чего такое? – испуганно спросил Семенович.

– Сейчас узнаем… Ефим, дай bellenda muscatica.

Марк не сразу понял, что запрос адресован ему: выдуманные ассистентские имена постоянно менялись. Спохватившись, он открыл сумку и протянул доктору первый попавшийся пузырек. Кляйн картинно отмахнулся и рявкнул:

– Другой, дубина ты тупая!

Марк услужливо поклонился и достал другой сосуд. Кляйн взял его, промокнул жидкостью платок и сунул его под нос больному. Тот жестоко закашлялся и скривился.

– Что ты мне своей отравой тычешь?!

– Очень плохо, что вы так закашлялись. Здоровый человек это спокойно вдыхает. – Доктор поцокал языком. – У вас, к сожалению, селезенка отказывает. Нужно срочно ее спасать. Ефим, доставай инструмент.

Семенович побелел и задрожал. Даже гигант заметно напрягся. Немец умел убедительно и пугающе выдавать фальшивые диагнозы.

Марк приступил к заключительной части своей роли. Порывшись в сумке, он достал оттуда скальпель. Семенович побледнел еще больше.

– Дурак, ты зачем мне это даешь?! Я же его не резать собираюсь! – закричал Кляйн. – Опять перед работой пил, признавайся?!