Страница 3 из 27
Глава 2
Над тем, что есть смерть, я впервые задумался годам к шести. До того, как ни странно, перевод живых организмов в состояние вечного покоя воспринимался мною примерно так же, как разборка на составные части занятного механизма, с той лишь разницей, что, будучи собранной обратно, крыса или ворона не возвращалась к нормальному процессу функционирования, а превращалась просто в несколько шматов гниющей плоти. Это меня расстраивало, и я пробовал снова, и снова, и снова, но результат всегда был плачевен. Однажды Валет застал меня за очередным изысканием и в свойственной себе манере объяснил, что «нечего хуйнёй страдать» и «мёртвого не починишь». Я пытался спорить, приводил неопровержимые доводы в пользу своей теории – демонстрировал, как аккуратно я разделил организм подопытного на составные части, что комплектация в порядке и ничего не утеряно – но Валет был непреклонен. «Запомни, сопляк», – говорил он, попирая грязным сапогом мой научный проект, – «всё, что сделано из мяса, обречено умереть». «Но почему?!» – вопрошал я, чуть не плача. «Потому, что жизнь – говно, а природа милосердна».
Муром отмучился, милосердие накрыло город с головой и утопило. Когда врата отворились, и тёмные нити идущих след в след автоматчиков растеклись, прилипая к стенам его домов, когда боевые машины, харкая дизельной гарью, поползли по его улицам и площадям, когда громадные закованные в броню монстры попрали тяжёлой поступью стриженный газон возле муромской управы… Я… Не знаю, как передать это словами. Что-то зашевелилось в груди, и слёзы навернулись на глаза. Жгучие, солёные слёзы счастья. Триста шестьдесят золотых!!! Вашу ж мать! Мы сделали это! Я с трудом сдерживал эмоции, хотелось подбежать к каждому скорчившемуся облеванному, обгаженному трупу и расцеловать его! Триста шестьдесят золотых!!! Жаль, конечно, что лишь половина из них моя, а Станислав не женат. Я с удовольствием «передал» бы безутешной вдове долю безвременно почившего боевого товарища.
Прошедшийся по Московской улице танк растолкал мертвецов опущенным отвалом, и теперь насыпи мясного мусора отделяли проезжую часть от тротуаров, заменив давно изношенные бордюры. Чересчур тонкие части тел, попавшие в зазор и угодившие под траки, превратились в алую разметку на асфальте. Трупы были повсюду: лежали вдоль стен, подпирали собою двери подъездов, свисали из окон, придавив герань в ящиках. Солнечные лучи ласкали кожу последним осенним теплом, лёгкий ветерок гнал опавшие листья и обдавал волнами тонких ароматов разложения. Я влюбился в этот город.
Тут бы присесть на скамейке с фляжечкой доброго самогона и наслаждаться моментом, но деловые партнёры не для того изрыгнуты преисподней на Землю, чтобы хорошие люди могли получать удовольствие от жизни.
– Ты куда? – окликнул я Станислава, целенаправленно двигающего в сторону управы. – Наше дело сделано.
– Я должен убедиться.
– Уймись. Никто не выжил.
– Ты этого не знаешь.
– Там сейчас битком легионеров. Даже если остались живые, им не позавидуешь. Остынь. Давай просто присядем и дождёмся, пока всё немного утрясётся, потом заберём своё золото и разбежимся в разные стороны.
– Делай что хочешь.
Вот мудак. Придётся идти с ним и следить, чтобы не добавил новых глупостей к имеющемуся списку.
Возле дверей управы красовались два Старших Брата с «Кордами» поперёк могучих грудей и, приметив издали парочку иррегуляров, принялись деловито потирать холодные тела своих питомцев.
– Свято место пусто не бывает, – посетовал Станислав, подходя ближе.
– Распределим роли – я говорю, ты молчишь.
– Считаешь себя мастером переговоров? Зря.
– Неужели? А после твоих дипломатических успехов города травят газом.
– Убедил.
– Здравия желаю, служивые, – поприветствовал я охрану. – Нам бы с вашими командирами потолковать. Они здесь? Ладно, мы сами найдём.
– Назад, – упёрся мне в грудь ствол пулемёта.
– Да ты чего, солдатик? Мы на одной стороне, – продемонстрировал я повязку Легиона, и кивнул на такую же у Станислава.
– Никто не войдёт. В здании производится выемка документов, – подал голос второй верзила.
– Хорошо. Тогда позовите кого-нибудь. Репин, Ледовый, Павлов на худой конец. Есть тут офицеры?
– Отойдите от дверей и держите руки на виду.
– Ого! – отшатнулся я, получив тычок стволом. – Да у нас тут, похоже, целый генерал, если судить по решимости. Давай так…
– У меня в рюкзаке бомба с БОВом, – перебил Станислав, – а это, – продемонстрировал он зажатую в кулаке авторучку – «детонатор мертвеца». Или вы позовёте офицера, или я зачищу город второй раз.
От такого даже я слегка охуел. Наши же оппоненты застыли на месте, будто их разбил паралич.
– Палец затёк, – добавил Стас после десятисекундной немой сцены.
– Э-э… – поднёс Старший Брат рацию к губам. – Вызывает пост номер один. Приём.
– Говорите, – донеслось из динамика.
– У нас тут… Вам лучше подойти.
Через минуту дверь открылась и на пороге появился Репин.
– Что стряслось? – обратился он к дышащему через раз часовому.
– Не пропускают, – ответил за того Станислав и убрал сопровождаемую двумя парами округляющихся глаз авторучку в нагрудный карман. – А у нас незаконченные дела, если помните.
– Ах ты… – сдавлено прорычал Старший Брат.
– Есть, что сказать, рядовой? – повернулся к нему Репин.
– Никак нет, – вытянулся великан по стойке смирно.
– Я ничего не забыл, – продолжил капитан, вернув внимание Станиславу. – Но вы должны понимать, что сейчас не лучший момент. Оплата в пути. А пока вас расквартируют и поставят на довольствие.
– И как долог путь? – поинтересовался я, ощущая чувство неудовлетворённости, переходящее в лёгкую тревогу.
– Двое-трое суток. Сумма немалая, её нужно собрать и доставить под надёжной охраной. Ждите здесь, я пришлю сопровождающего, – развернулся капитан.
– Один вопрос, – окликнул его Станислав. – Что с Грицуком?
– Пока не нашли, – бросил тот через плечо и захлопнул за собой дверь.
– Не нашли… – повторил Станислав, игнорируя нависшего над ним мутанта с оскаленными клыками. – Эта сволочь жива.
– Да с чего бы? Эй, отвали, солдатик, – взял я несостоявшегося смертника за плечи и бережно отвёл подальше от борющихся с желанием разорвать нас Братьев. – Вовсе не факт. Скорее всего, валяется где-нибудь в канаве. Отыщут.
– Я его упустил.
– Дался тебе этот Грицук. Кто он такой без Мурома? Даже если не подох, куда пойдёт? Он себе врагов нажил больше твоего. По ту сторону стены Грицук и недели не протянет. Ты своего добился, так или иначе.
– Утешаешь меня? – поднял брови Станислав.
– Похоже на то, – нехотя согласился я.
– И почему же? Позволь узнать.
– Ты последнее время выглядишь нуждающимся в утешении. Ну, знаешь, как побитая баба, которая лыбится, всхлипывая. Брось, дружище, – раскрыл я объятия, – иди сюда, поплачь.
– Думаешь, ты крутой? – презрительно прищурился Станислав. – Весь такой из себя непрошибаемый циничный ублюдок, машина смерти? Я вижу тебя, – осклабился он как-то неприятно и ткнул меня пальцем в грудь. – Вижу.
– Отлично. Слепым ты был бы уж чересчур жалок.
– Это они? – появился на крыльце управы человек в форме и, получив от всё ещё излучающего ненависть часового утвердительный кивок, направился к нам. – Сержант Ерофеев, – козырнул он небрежно. – Мне поручено сопроводить вас к месту расквартирования.
– Ты, главное, покажи, где харчеваться, а крышу мы сами подыщем, – выдвинул я встречное предложение.
– Никак нет. У меня вполне чёткие инструкции на ваш счёт. Прошу за мной.
– Ну, раз чёткие… Пойдём, Станислав, пока никто не увидел твоих слёз.
Сержант привёл нас к бывшим казармам СБешников, вокруг и внутри которых уже вовсю шныряли легионеры, таская из грузовиков имущество и складывая в кучу трупы прежних постояльцев.
– Сюда, – отворил он дверь каптёрки, заполненной скрученными матрасами.