Alia tempora

Пир во время чумы. Очевидно, что Самаэль выберет этот момент, чтобы напасть, сама Кара поступила бы так. Но она не могла лишить Ад того праздника, который он готовил больше месяца. Заставить пропустить день, ради которого они сражались тысячи лет. Да они переметнутся на сторону Самаэля, не спрашивая, какая у мальчишки политическая программа.

— Нет. Мы не должны сеять панику и показывать свою слабость, — чеканила Кара тем тоном, каким раздавала гвардейцам приказы во время боевых заданий. — Если же Самаэль действительно хочет взять трон, мы встретим его во всеоружии. Установить двойные патрули на улицах, заготовить амулеты с боевыми заклинаниями, поставить защиту над городом. Производство амулетов, ограждающих от кольца, уже начато. Мы вряд ли успеем, так что наша задача — найти и остановить Самаэля до того, как он использует магию. Выходит, мы сами и правда не будем праздновать, работать, сражаться за свой мир. Приказы — ясны?

Несколько отдали ей честь по-гвардейски, нестройный хор согласия зазвучал эхом под высоким потолком. Кара прикрыла глаза, будто надеялась этим успокоить бешено стучащее сердце. Потом открыла их снова, вдохнула поглубже: нужно было обсудить еще слишком многое.

***

В небольшом дворике поселилось лето в самый разгар мая. Рыжий, проведший всю жизнь в красной пустыне, не привык к солнечному свету, не желающему прожечь голову, подпалить волосы, превратить в пылающий факел, потому млел, сидя на деревянной лавочке с облупленной краской. Еще немного — и начал бы блаженно мурлыкать, подставляя веснушчатое лицо под мягкий свет, но всеми силами сдерживал глупый порыв: справа сидела Яра и плела из пушистых желтых одуванчиков венок, пачкаясь в белесом соке.

— Голова не кружится? — со странной, ничем не объяснимой заботой уточнила она.

— Нормально.

Конечно, Рыжий и не думал, что сразу начнет творить заклинания, способные свернуть горы и обратить в пыль обломки камня, так что вполне спокойно отнесся к требованиям Яры повторить пару дыхательных упражнений и привыкнуть к боевому трансу. Теперь они сидели на улице, оба укрытые от прохожих и гуляющих заклинанием невидимости, которое легко сотворила Яра, — учиться на свежем воздухе было куда приятнее, чем сидеть в четырех стенах, успевших опостылеть. Глядя на изящные движения рук Яры, наблюдая, как позвякивают браслеты на тонких мраморных запястьях, Рыжий готов был выть от зависти и брался за задания с двойным упорством.

Все больше он понимал, что жаждет силу, которая всегда была рядом, но о которой он даже не знал. Желает стать кем-то исключительным, необычным — героем, о каких слышал байки темными ночами у костра. Глупая юношеская мечта, которая могла обернуться кошмаром… Оказалось, что он готов рискнуть: боевой транс, поначалу пугавший яркостью ощущений, крепко пьянил, стоило побыть в нем чуточку дольше, дурманил, внушал опасные мысли о всемогуществе.

В настоящий боевой транс Рыжий смог выйти после часа мучений, а потом развлекался тем, что бросал себя туда и обратно, пока в глазах не зарябило от то вспыхивающих, то потухающих аур. Вдох — выдох — зажмуриться, представляя, что ухаешь куда-то вниз. С каждым разом получалось все проще, но Рыжий явно чувствовал, что начал уставать, пот катился по лбу, становилось жарче, хотя погода была вовсе не при чем. Но ни на мгновение он не задумался об отступлении или отказе; опасный восторг накатывал на него.

— Отдохни немного, — сказала Яра, но ее спокойный тон уже воспринимался как приказ. — Ты слишком торопишься. Нельзя сразу достичь всего.

Вцепившись дрожащей рукой в край лавки, чувствуя, как шершавое старое дерево царапает ладонь, едва не оставляя занозы, Рыжий заставил себя возвратиться. Оглядываясь, видя деревья, тени, нескольких детей на площадке у качелей, их матерей, устроившихся поодаль, он подавил разочарованный вздох: где же музыкально дрожащие нити, искры, разрядами молний пробегавшие по ним, где многоцветие аур, буйство красок и оттенков, которым нет числа и названия… Обычный человеческий мир казался теперь скучным, пыльным, сплошь сероватым — даже молодая трава выглядела припорошенной чем-то, поблекшей, выцветшей. Наблюдая за резвящимися детьми, отстраненно отмечая среди них и людей, и демонов, играющих бок о бок, Рыжий гадал, скольким из них не суждено никогда увидеть изнанки, томиться в реальности…

— Разве вам не нужно быстрее разделаться с кольцом? — уточнил он наконец у Яры, терпеливо ждавшей, когда он придет в себя. — Чем быстрее я научусь, тем лучше.

Он вспомнил все, что она рассказала про артефакт, потряс головой: стоило подумать, что весь Ад может оказаться во власти обезумевшей, испорченной временем магии, кидало в дрожь. Он представил Мерил, свою сестру, сломленную, подчиненную, забывшую себя и его, — она отправлялась в Столицу, когда Рыжий писал в последний раз. Он, конечно, считал ее не слишком умной, наивной дурочкой, но совсем не желал сестре такой судьбы.

— Мы ничего не добьемся, если ты изморишь себя, — сердито напомнила Яра. — Нужно, чтобы тело привыкло. Знаешь, сколько боевые маги учатся выходить в боевой транс? Это обычно занимает год.

Не удержавшись, Рыжий снова проделал в идеале освоенный им фокус: метнулся туда-сюда, покачнулся, клюнув носом, почувствовал, как замутило. Но это все из-за потраченных сил, а вовсе не из-за неумения… Это злило: он мог достигнуть еще большего, а слабое тело бунтовало, непривычное к боевому трансу, быстро слабело.

— И что во мне такого особенного? — уточнил Рыжий на всякий случай; эти вопросы начинали мучить, стоило спасть блаженному опьянению колдовством. — Откуда вообще эта сила? У нас в роду ни единого сильного мага, я бы знал. То есть, думаю, отец бы хвастался этим на каждом шагу.

Полагал, Яра снова примется увиливать, как — Рыжий успел убедиться — она прекрасно умеет, но ему выпала счастливая карта, и она неожиданно принялась отвечать серьезно, не прекращая работы над венком.

— Сколько тебе лет, восемнадцать? — спросила Яра. Дождалась неуверенного кивка — Рыжий помахал рукой: примерно. — Как раз перед твоим рождением и рождением многих других Черная Гвардия разрушила Небеса. Представляешь, какая была вспышка? Ее видели люди тут, выходили на улицы, задирали головы к небу и молча наблюдали, как пылают райские кущи. Медленно разваливаются на части. Но в Раю было слишком много магии, которая не могла исчезнуть. Она разлилась по мирам. Обломки, сгустки. Досталась младенцам и нерожденным детям — у них гибкая, с трудом заметная аура, которую можно изменить, напитать силой. Ты родился под счастливой звездой. Сила Рая в твоих руках. И лишь она может уничтожить кольцо Соломона — она когда-то и создала. Слышал эту историю? Кольцо ковали ангелы на Небесах в то время, когда Господь еще был с ними, еще не ушел.

Все это казалось удивительной сказкой, вроде тех, что мать читала ему на ночь в глубоком, зыбком детстве, и Рыжий уставился на Яру по-новому. Жалел, что рядом нет ни зеркала, ни хотя бы лужи; посмотреть бы на свое лицо… И за ним — сила ангелов?

— Так я же демон, — потряс головой Рыжий, потрогал рога, чтобы убедиться, что с ними ничего не случилось. — Как я могу?..

— Скажи, если бы ты нашел ангельский меч, смог бы ты научиться им фехтовать? Или камень, выпавший из райской стены, — запустить им во врага ты можешь, — терпеливо поясняла Яра. — Магии все равно на твои рога, поверь. По всему миру есть тысячи таких людей и демонов, не подозревающих о таящейся в них силе. Кому-то достался дар врачевания, кому-то — предвидения, а тебе — боевая магия Рая.

— Так вы меня нашли? — Рыжий начинал понимать. — По магии Рая?

— По ней тоже. Я обладаю… даром, — как будто нехотя призналась Яра. — Могу видеть кусочки будущего. Чаще всего — вероятного, да и приходят они нередко в виде метафор. Толковать — дело того, кому я пророчу. Но с тобой все было на удивление четко, я узнала Гвардию, поняла, когда ты окажешься в их тюрьме… Дальше все было еще легче: Рина глупо попалась на ограблении, я дала ей амулет, чтобы сбежать.