Alia tempora

— Все хорошо, — беспомощно убеждал Влад, хотя внутри у него все ныло там, где всегда горела магия. И он искал это же — отклик, биение жизни — в мокрых глазах мальчишки… и находил. — Вирен, — позвал он, — можешь называть меня так, как тебе больше нравится, правда.

Пока Вирен что-то еще отвечал, путаясь в словах, Влад оглядывался по сторонам. Его занесло на какую-то незнакомую улочку: иногда казалось, что они с Яном излазили вдоль и поперек весь Петербург, однако запомнить каждое местечко ему не удавалось. Бежевый дом со сквозным проходом. Скромный дворик с детской площадкой и заманчивой скамейкой под кривым деревом. Шумела сирень. А в остальном город казался тихим и вымершим.

Поднявшись с колен, Вирен тревожно оглянулся. Там, от замеченного Владом дерева, отделилась фигура, в которой он с небывалым облегчением узнал живого, целого Рыжего.

— Чего ты на меня так смотришь? — смутился Вирен, поймав ошалелый взгляд Влада. — Не мог я тебя оставить.

— Да я знаю, семейное. Слушай, кажется, твои волосы… стали короче? — неловко предположил Влад, хмурясь, чтобы в глазах не двоилось. Он пытался понять, не предсмертное ли это видение. — Вовремя решил подстричься. А, точно, я ведь видел тебя… после Восьмого. Не заметил сразу.

— Я немного горел.

Влад закрыл глаза и глупо улыбнулся. В ушах шумело.

— Это ты весь в инквизиторство.

Знал, что нужно идти, но никак не мог найти силы. Магия не отзывалась, конечно. Подняв немного дрожащую руку, Влад увидел на среднем пальце тонкий золотой ободок, неаккуратно содрал его, царапая сам себя, сунул в карман поглубже.

— Получилось, — выдохнул Рыжий, приблизившийся к ним. Его выкинуло близко к Владу — это он понял; Рыжий виновато косился на них: становиться свидетелем этой сопливой семейной сцены он как-то не рассчитывал. — Влад, мы смогли! Кольцо утратило магию, видите?

Не став спорить, Влад торопливо кивнул.

— Где все наши? — требовательно спросил он у Вирена. — Ян где?

— Не знаю… Когда взорвалось на изнанке, большая часть города, та, что умеет колдовать, упала, — путаясь в словах, объяснял Вирен. — Я слышал, что их повезли в больницу, пока сюда бежал. Все переполнены, люди орут, ругаются. Часть демонов под чарами, они в несознанку ушли, как ты кольцо сломал, но, говорят, поправятся… Госпитали открывают прямо на улицах, всех медиков мобилизовали. Они меня хотели затащить, но я-то здоровый! Сразу побежал тебя искать!

— Ты как меня нашел-то? — наконец спросил Влад.

— Я его нашел, — Вирен ткнул в Рыжего. — «Черная метка», помнишь? Поисковое заклинание… Я так и рассчитывал, что вы должны оказаться рядом, как на площади. Ну, или Рыжий помог бы тебя найти.

— Радуйся, что не в реку закинуло, — подмигнул Рыжему Влад. — Нас как-то с инквизиторством… Помогите старику, а? — сдавшись, попросил он. — Надо найти кого-нибудь, до Яна добраться, Каре позвонить…

К счастью, они не стали требовать от Влада колдовства, телепорта или связного заклинаньица. Любой понимал, что человек, едва стоящий на ногах, не способен связать на изнанке ничего путного, а то и покалечится. Опираясь на Вирена, Влад ковылял по разбитой дороге, шипя и ругаясь больше не от своей боли, а от страха за полуразрушенный город: на глаза ему попадались битые окна, поваленные деревья и даже машины… И лишь редкие, кажущиеся растерянными фигуры петербуржцев.

Их подцепил военный джип — Влада как-то узнали, а он с трудом припомнил Витьку из спецназа, которому они когда-то помогали с делом. Витька ничуть не обиделся, помог забраться в машину и домчаться до больницы, куда, по слухам, свозили всех военных. Владу и самому нужно было к врачам, но за время пути он успел немного отойти, хлебнуть из фляжки одного из Витькиных бойцов. Кровью больше не рвало — и славно. Высадив их, машина помчалась дальше.

Возле городской больницы царило оживление, с трудом получилось протолкаться. Скорая как раз подъехала, кого-то волокли на носилках — демон мог бы показаться мертвым, бледным и неподвижным, и Влад никак не мог проверить изнанкой, извелся. Оглядев кочующих по улице людей и нелюдей, он понял, что они тоже разыскивают родных, готовы кидаться куда угодно, лишь бы получить хоть какой-то ответ. Однако контракт — единственное, что у Влада осталось от магии, — влек его, он точно знал, что Ян внутри, и никто не смог бы его удержать. Приметив гвардейскую форму Вирена и Рыжего, их молчаливо вытолкнули вперед, к дверям. Охрана кивнула.

Первым Влад подлетел к регистратуре, навалился на стойку — благо, уловил момент, никого больше возле нее не было, а то он находил в себе жгучее желание разбить кому-нибудь морду и выпустить пар, отыграться у вселенной за свое страдание. Усталая женщина подняла на него ничего не выражающий взгляд глаз, густо подмазанных тенями — словно за этим не будет видно старчески обрякших век. Запутавшись в краснючей капиллярной сетке, Влад вдруг стал сочувствовать — скандальной, без всякого сомнения, бабе, что визгливыми выкриками управляла людьми в этот трудный день.

— Сюда должны были привезти человека одного, очень нужно узнать, что с ним! — выпалил Влад, ловя ответное биение контракта совсем близко — но в разорванной эмоциями больнице ни за что не смог бы сообразить, где именно искать. — Его Яном зовут…

— Фамилия, — безразлично буркнула женщина, занеся руки с ярко-красным маникюром над клавиатурой компьютера.

Совершенно оторопев, Влад не мог придумать ответа; ведь и правда — откуда он взял, что в этой больнице нет никаких других, чужих, Янов, случайных тезок его инквизиторства: ведь со всего города привозили народ, пострадавший от разрыва кольца.

— Знаете, он такой… Молодой, приятный, блондин патлатый, стрижется под Курта Кобейна, — тщетно попытался описать Влад. — Тощий, костлявый, ростом с меня, он в гвардейском мундире был! Вежливый очень…

— Фамилия! — рявкнула регистраторша, выходя из себя; за спиной Влада набралась очередь из нескольких человек, а Вирен тревожно подталкивал его в бок, вынужденный сдерживать натиск отчаянных, в которых Влад, обернись он, увидел бы свое отражение.

— Войцек? — обреченно предположил Влад. — Зарницкий? Кирай…

Раздался перестук — удары по клавишам.

— Ян Войцек-Зарницкий, его в реанимацию повезли… а, перевели, отдельная палата… Номер шестнадцать, третий этаж, дальше по коридору, — отчеканила женщина. — Второй кто? А вы — родственник?

— Второй никто, это я так сказал! — воскликнул Влад. — А я… Владислав Войцек, этот… четвероюродный брат со стороны дяди. Вы не смотрите, что мы так не похожи, у нас семья большая…

— Мужчина! — Пронзительно прорезался визг. — Вы мне документы свои покажите, состояние тяжелое, только родственникам можно!

— Забыл, — севшим голосом сознался Влад, хлопая по карманам: вчера ночью он размахивал ксивой перед лицом у того демоненка, а она, должно быть, выпала… — Вы, знаете, можете погуглить! — тут же придумал он. — Совсем недавно Петербургская Инквизиция брала наркобарыг на Ваське, крупное задержание, на… «Медузе» статья есть, там про меня — и фотография… не самая удачная, но сойдет, правда ведь? Мне очень нужно, — взмолился он.

Как его пропустили, Влад не знал, но через несколько минут он торопливо взбегал по лестнице — откуда силы взялись! Рыжий отвалился по дороге, присел на стульчик у стены, принялся задумчиво крутить в руках заклинания. Завидовать было некогда, нетерпеливый Вирен Влада уже обогнать успел, нашел дверь и застыл рядом. Открывать сам не стал, а уступил Владу.

Больше всего Влад боялся увидеть Яна без сознания, лежащего под капельницей и опутанного проводками. Но дверь распахнулась, Влад залетел в закуток одиночной палаты — небольшой такой, белой (вспомнился подмир кольца): из мебели кровать, тумбочка и пара стульев. Ян сидел на подоконнике и задумчиво созерцал возню внизу — его окно выходило как раз на улицу перед больницей; заслышав шум, он гибко соскочил и бросился к Владу и заглянувшему следом Вирену.

Мельком Влад отметил, что выглядит инквизиторство неплохо, но лохматый и в больничной одежде — рубаха и штаны кипенно-белого цвета на Яне висели, как на пугале. Все это было не важно. Ян крепко обнял их обоих сразу, прижал к себе, упоенно шепча что-то вроде: «Живые!», вторя переполошенному Вирену; Влад чувствовал, как мелко дрожала его рука, видел будто бы постаревшее, исказившееся лицо — совершенно измотанное безумным Исходом. Им всем нужен был долгий крепкий сон…