Alia tempora

К небольшому отряду примкнул Вирен, но Ян почему-то не стал его останавливать. Больше всего Вирен хотел быть храбрым. Иногда это значило, что нужно погибнуть за то, что любишь. А любить его научили. И он был в этом всей Гвардией разом, отражением их, и Ян не мог победить то, что сам воспитывал, — мог лишь оказаться рядом, чтобы удержать Вирена от по-юношески неловкого падения. С ностальгической улыбкой он вспоминал себя, едва оказавшегося в Аду, тоже мальчишку, бросившегося с незнакомыми, но очаровывающими его гвардейцами на Девятый круг, на который тогда прорвался Тартар. Он, в конце концов, был сам не так уж стар и все понимал.

План здания Ян видел прежде, они откопали его в архивах, а он изучил, зная, что непременно придется штурмовать: они всегда брали мятежных Высших в их родных — родовых — домах, вскрывали те самые неприступные крепости. И хотя имение Мархосиаса было легким, летним, своеобразной адской дачей, теперь его шпили казались угрожающими и колючими. Тем не менее, дверь вылетела, упала на пол от мощного боевого амулета, и они засновали по узким коридорам. Ян вел их, помня увиденный поутру отрывок чужой памяти, накладывая его на запомненный план. Остановился у обеденного зала.

— Он там, капитан, — зашептал один из солдат, выглянувший из-за угла. — Вы…

— Я пойду, а вы подождете, нападение по приказу, — решил Ян, поманил ближе Гила — старшего по званию — и отдал несколько важных распоряжений. Тот важно кивал, но косил назад: его брат-близнец остался снаружи.

Мархосиас не шелохнулся — и это было странно. Любой маг не мог долго оставаться на месте, даже такой древний и сильный; они двигались, отзываясь на пробегающие по изнанке волны. Дерганье пальцами, нервный наброс заклинаний или подготовка к трудному бою — движение должно быть, потому согбенная неживая фигура сразу же насторожила его, заставив Яна притормозить. Кого-то Мархосиас мог бы обмануть — но не проведшего рядом с Высшим боевым магом пятнадцать лет человеческой жизни, наблюдавшего с внимательной любовью, заносившего в память отдельные черты отнюдь не от инквизиторской привычки.

— Иллюзия! — пролаял Вирен в амулет, первым все поняв. Запомнив обманку Евы на совете, он сразу же разгадал Мархосиаса, морочившего их несколько дней, а вот у Яна голова была не тем забита. — Ян, это не маг, это мираж!

Молниеносно Ян отлетел назад, так и не преодолел порога. Если повернуть голову, отшагнуть, повертеть ею и присмотреться, можно было уловить, как внушительная демонская фигура идет рябью и преломляется. Лишь после этого Ян вспомнил про неотъемлемую свою силу, уравнивающую всех, — и она не находила биения жизни. А потом иллюзия пропала, точно и сама осознала свою бесполезность, и в обеденной с большим столом, длинноспинными стульями, неживым камином и какой-то мрачной картиной стало пусто и гулко. Ян вошел в нее, озираясь и держась за рукоять сабли.

— Вирен, уйди, — взмолился сквозь зубы Ян, заметив тень за спиной, тут же скрывшуюся обратно — его, видно, затащили товарищи. Вирен отключился. И Ян добавил почти беззвучно, только губами: — Против магии не выстоишь — он Высший. Не уверен, выстою ли я.

А амулет зажегся снова и полыхал в этот раз ярко, кислотно. И это был не игольный укол Вирена — ради одной меткой фразы; звал точно не Влад, тот очень характерно вцеплялся в нити контракта, крепко, но и не больно. От колокольного перезвона этого призыва вполне могла бы разболеться голова — его невозможно было отодвинуть, отмахнуться, и пришлось ответить.

— Ян! — вопила Белка. — Ян, слушай! Он на изнанке — точно как Вирена в плен брали, помнишь?! Глубоко ушел, спрятался!

Удивляться было некогда; спрашивать, откуда она об этом знает, Ян не стал. На фоне он слышал загробное захлебывающееся бормотание, точно у больного, у безумца, и отдаленно, с содроганием он узнал своего стажера Сашку Ивлина.

— Право! — взвизгнула Белка, и Ян подчинился, отпрянул вбок, едва заслышал ее голосок, и потому чудом избежал магической атаки, вспахавшей старый хрястнувший пол… — Левее, два удара! Снизу!

Пользуясь ее руководством, он метался по залу, точно проворный гибкий зверь, больше бегая, чем сражаясь. Силы магов рано или поздно заканчивались — это Ян выучил; кроме того, ему нужно было тянуть время и не дать Мархосиасу отдать новые приказы через кольцо. Ян чуял его рядом. Сила внутри него, сейчас особо одушевленная, отдельная, ловила в нескольких шагах враждебную магию.

— Портал — сзади! — надрывалась Белка, руководя им, спасая его. — Удар сверху! Огонь! Со спины!

Задыхаясь, Ян просто подчинялся ее пророчествам. Он изматывал и себя, чувствовал, как в венах забурлил мрак, выплескиваясь из Бездны, кружа ему голову. Рука, стискивающая саблю, которой он плашмя отбивал магические сгустки, начинала ныть, ее сводило, но Ян знал, что опускать оружие нельзя. Улучив момент, он успел напасть, хищно блестя острием клинка, ужалил в руку на мгновение проявившегося, замедлившегося Мархосиаса и отлетел в угол, едва не натолкнувшись спиной на грузный стол.

Стал виден маг; ничем не примечательное породистое лицо, узкое, злое — его портил раздосадованный оскал, нахмуренные брови. Как и все Высшие, он носил заплетенную косу, тяжело лежавшую на спине, пару золотых колец в витых высоких рогах. Каким-то чудом Мархосиас не путался ногами в расшитом черно-красном балахоне, какие рисовали в учебниках по магии, написанных столетия назад. Впрочем, ничего в нем не было интересного, что заслуживало бы особого внимания — кроме подвижных рук, тонких пальцев музыканта, без устали складывающихся в тайные знаки.

— Рано нам пока встречаться, — рявкнул Мархосиас, прохрипел одно из имен Всадника на архидемонском, разбередившее, расчесавшее изнанку, и без того потрескивающую и сыплющую крупными искрами. — Не позволю — не тебе вставать на пути. Отчего ты защищаешь Гвардию?

Сила снова голодно встрепенулась, встряхнулась, как мокрый раздраженный пес. Но Ян держал ее сурово, стискивал повод, пережимал горло непокорному и дикому Инквизитору. Важно было не сорваться, удержаться на канате, раскачивающемся в грозу над Бездной.

— Не мне, — согласился Ян. — Нам. Нам имя легион, маг; зря ты решил сражаться с Гвардией целиком. Ты помнишь, в гражданскую мы подняли Ад, которому опостылела ваша наглая власть. Чего ты хочешь — чтобы демоны снова вернули вам земли, где стали жить и растить детей? Чтобы смирно подчинились Высшим? Мы вместе правили Преисподней, играли в Советы, в выборы и демократию. Невозможно вбить нас обратно в кривые рамки феодализма.

Не позволяя Мархосиасу даже ответить, Ян снова ринулся на него с охапкой новых заклинаний, неоформленных — зародышей действительно мощной боевой магии. Он не умел строить изысканное вылощенное чародейство, какое на него выпускал Мархосиас, или громыхающее колдовство, срывавшееся с пальцев Влада. Он не был магом — он был ищейкой, опричником Сатаны, Инквизитором.

Надеялся Ян лишь потрепать Мархосиаса, чтобы после отдать его на немилость Влада. И сам маг — он вовсе не был глупцом, опасный противник, теперь Ян отчетливо это понимал, — тоже начал отступать, пытался сбежать, но Ян не позволял. Не отпускал. Побежишь — и в спину вопьется сотня заклинаний, растерзает, и вовсе не этого хотел гордец Мархосиас, бывший владыка…

Кольца на его руках не было, Ян успел рассмотреть — значит, спрятал где-то в кармане. Было б на виду, и он насел бы на ту руку, вгрызся, отсек. Впрочем, бить мага по рукам — правильно в любом случае. Мархосиас уже отводил неудобно левую — чуть назад; то был точный укол Яна куда-то в лопатку, не позволявший достаточно высоко воздевать запястья…

— Думаешь, не найдутся те, кого твое шаманство не сломит? — продолжал заговаривать Ян, одновременно пытаясь нащупать золотистые ниточки магии Соломона. — Что они спокойно забудут, как у них была свобода? Я встречал одного демона, раньше жившего в твоих землях — думаешь, он добрым словом тебя вспоминает?

— Магия кольца — не сломит? — по-настоящему изумленно переспросил Мархосиас, не прекращая пляски заклинаний. — Они забудут вас, если я того пожелаю. Любой приказ они выполнят, отвернутся. Вы видели моих наемников, я знаю!