Alia tempora

— Может, он… не девушек предпочитает?

— Ты слышал, что я сказала про знакомых? Ни у кого. Нет, думаю, дело в том, что твой Мархосиас крайне подозрительный тип, который никому не доверяет. Да и он жил в мире людей пятнадцать лет…

— Там никто его не знал, — рассказал Влад нехотя. — Наши проверяли. Самаэль хотел жить как обычный человек, и у него это как-то немыслимо получалось, поэтому они не привлекали внимание. Что ж, ладно. Может, Ян что-то раскопает.

Спускаясь вниз вслед за Энн, Влад вовсе не чувствовал разочарования. У них было несколько адресов, по которым он собирался лично съездить с Гвардией, развеяться и выпустить пар прямо перед праздником — вышибить пару дверей и сломать несколько носов представлялось ему отличной идеей. Единственное, что всерьез его беспокоило — то, что никто не знал Мархосиаса. Демон-невидимка. Скрытный, умеющий заметать следы. Демон старой закалки, судя по возрасту. Такие когда-то грызлись насмерть за земли и влияние, пока Люцифера не свергли в Ад и он не объединил их злостью на ангелов.

Сбежав быстрее них, Вирен успел поворковать с замеченной им демоницей; Энн следила за ним с интересом, Влад — чтобы не натворил ничего.

— Славный мальчик, — сказала Энн немного скучающе. — Из таких вырастают хорошие демоны. Постарайся защитить его до того, потому что я чувствую, как возвращаются весьма мрачные времена. На долю каждого поколения приходится война, мы свое уже…

— Вот уж нет! — резко перебил ее Влад. — Ничего не кончено, я готов сражаться и дальше, если потребуется, обменять жизнь на их будущее, на надежду Ада — на детей, которых мы хотели вырастить не знавшими сражений… Да запросто!

Он надеялся, что Вирен не слышал ни слова из разговора, поглощенный своей новой знакомой. Сколько бы ни кричал, бахвалясь, что взрослый и самостоятельный, он не был готов к настоящей войне. Теперь, обдумав разговор с Яном, Влад это понимал — и вспоминал себя в том же возрасте, думающего, что может повергать миры одним движением руки.

— Ты и правда любишь его, — успокаивающе заметила Энн.

— Восемь лет назад я был уверен, что совершенно не пригоден для правильного воспитания детей, да и вся остальная Гвардия — тоже, — воодушевленно начал Влад. — Но спустя столько времени я неизменно начинаю думать, что Вирен дал шанс взглянуть, как именно наши деяния воплощаются в меняемом нами мире… Он — лучшее Гвардии, — убеждал Влад, чувствуя банальность и заезженность слов. — А еще я подумал, что нет правильного и неправильного способа. Пусть я не самый достойный из людей, убиваю, ругаюсь матом, пью и когда-то был завсегдатаем твоего борделя, а и полюбить-то больше жизни меня угораздило не какую-нибудь симпатичную девчонку, а господина инквизитора… Рассадник пороков, не семь — семьдесят грехов на моей потрепанной душе. Но могу твердо сказать: я учил его быть настоящим, каким бы он ни был, и это лучшая наука. Искренность. И мы правда старались. Каждый из нас — понемногу, деля ответственность, о которой ни один не подозревал. Но как же приятно, когда на тебя смотрят с наивным детским восхищением.

— Твой Вирен унес наши амулеты, — ехидно заметила Энн. — Да, они бесплатные, они тут специально для посетителей лежат, мы за безопасный секс, но не все же…

— И слава Деннице. Хотя бы внуки мне в ближайшее время не грозят, я к этому, блять, не готов, — кое-как наскреб оптимизм Влад. — А еще он хозяйственный!

Они засмеялись вместе, но замолкли, когда Вирен подозрительно взглянул.

***

Когда Каре доложили, что с ней срочно хотят поговорить из городской тюрьмы, она поначалу хотела отмахнуться и вернуться к чтению докладов от Гвардии: заключенные часто писали ей письма или даже требовали личной встречи, потому что надеялись на милосердие. Каре, может быть, и становилось иногда жаль некоторых, ведь Ян частенько читал ей лекции про необходимость давать преступникам второй шанс. И именно потому она первым делом отменила смертную казнь за часть статей, которые они на собрании Совета посчитали не самыми серьезными, и теперь некоторые пытались надавить на это и освободиться раньше срока, сыграв на жалость или обвинив кого-то другого. Каждый в Аду привык искать выгоду.

— Варсейн? — вдруг остановилась Кара, протянув руку над рабочим столом. Имя казалось ей знакомым, однако куча бумажной работы забивала всю память… — Он же как-то связан с делом, над которым бьется Рота. И с тем мальчишкой-магом, без которого мы якобы не сможем выжить.

— Да, это ведь приятель Рыжего! — поддакнула Ишим, которая как раз сидела на диванчике в углу, отпивая чай из аккуратной фарфоровой чашки и перелистывая доклад с Восьмого круга — ее родного, которым первая леди из принципа занималась. — Его арестовали вместе с Рыжим, он был ценным свидетелем, поэтому ты немного сократила ему срок за грабеж и вооруженное нападение. Ну, то есть бумагу подписала. Но я не думаю, что ему хватит наглости просить о чем-то еще, это слишком.

Слова вдруг ворвавшегося в кабинет гвардейца показались Ишим чуточку интереснее, чем вести о последнем урожае пшеницы на Восьмом, поэтому она ненадолго отложила пухлую папку и насторожилась. Кара нервно поигрывала ножичком для писем, который случайно попался ей под руку, пока не заметила этого и не поспешила убрать его в ящик стола. Напряженно вытянувшийся гвардеец во все глаза наблюдал за обеими, не отваживаясь перебивать и влезать в таинство понимающих многозначительных взглядов, которыми они с Ишим обменялись.

— Сегодня днем по возвращении в Ад Рыжий попросил с Варсейном встречи, и им разрешили поговорить, командор, — доложил мнущийся в дверях солдат. Он, добираясь до нее в срочном порядке, преодолел длинную лестницу и до сих пор тяжело дышал, так что Каре было искренне жаль беднягу. — Они немного побеседовали под нашим присмотром, а потом Варсейн вдруг заявил, что может рассказать что-нибудь о Мархосиасе, если позволите поговорить. А вы просили сразу же докладывать обо всем, что с ним связано…

Велика вероятность снова упереться в тупик, но Кара согласилась бы рискнуть и проверить, потому как привыкла кидаться по первому зову и разбираться сама. Небось Варсейн заслышал о помиловании для Рыжего и решил сам попробовать проторенную дорожку к свободе… Ишим переплетала пальцы и задумчиво покусывала губы; пожала плечами, предоставляя ей решать самой и уклоняясь от советов.

— Заключенным не разрешено давать заряженные амулеты по протоколу, — задумчиво припомнила Кара. — И телепортация там обрублена, сама указ подписывала, знаю. Что ж, пусть подождут немного, я сейчас же отправлюсь…

— Нет, нет! — Ишим вскочила с кресла, едва не опрокинув на себя чашечку чая; глаза ее оживленно горели, и Кара не решилась вставлять ни слова поперек. — Я знаю, что нужно делать: связаться по зеркалу! Ты сможешь видеть их, а они — тебя. Надеюсь, маги начали работу над созданием моста?..

— Конечно, миледи, — поспешил заверить гвардеец. — Разумеется, если вы захотите с ними говорить: мы пока не начинали заклинание. Необходимо разрешение. Еще с вами хотел связаться капитан Ян из… — Он заметно смутился, произнося неофициальное название перед самой Карой, но смог собраться и продолжить: — Из, ну, Роты Смерти. Он с отрядом сейчас в окрестностях замка Мархосиаса, подсказки Варсейна могут натолкнуть на след.

— Конечно, хочу, приступайте, — резковато бросила Кара. Солдат схватился за амулет, который висел у него на шее поверх мундира, и камушек вспыхнул ослепительно ярко — сигнал был подан.

Она обогнала гвардейца, выскакивая из кабинета и устремляясь вниз по крутой длинной лестнице, но немного притормозила, когда заслышала позади дробный перестук аккуратных каблучков. И в военных ботинках Кара побаивалась здесь бежать, но заставлять торопиться Ишим не стала бы. Так что Кара оперлась о перила, кивнула проходящей наверх парочке чиновников, ведущих неспешную беседу и иногда вытирающих лбы от пота, и дождалась, пока ее не догонит Ишим.

— Мне тоже нужно вниз, — пропыхтела та, отпуская длинную лазурную юбку, которую придерживала, когда гналась за Карой. — А еще я должна тебя проводить, иначе ты заблудишься в дворцовых подвалах, но из гордости не спросишь ни у кого дорогу.