Страница 64 из 66
— Вот только, Рак, я уверен, что он единственный из нас может поверить в законы. Он бы погиб ради них, — с горечью добавил Влад. — Я не верю в предсказания, но в последнее время их стало слишком уж много. А потому, — нагло заявил он, — я буду старательно думать, что все у нас будет хорошо. И у Кары, и у Яна, и у тебя, чучело ты несчастное.
Вот тогда он закончил говорить и налил себе вина в опустевший кубок; Корак и поверить не мог, что в него столько вмещается и Влад не лежит еще под столом, но на духов, видно, алкоголь действовал куда меньше.
— У Яна на один выходной меньше, чем у Бога… — брякнул Корак, хихикнув.
— Женат на работе, ничего не поделать. Знаешь… Думаю, в твоем мире скоро затеется что-то серьезное, — вдруг предположил Влад. — Возможно, смертельно опасное. Я не спрашиваю, когда ты туда отправишься, — знаю, что уйдешь. Но можешь всегда рассчитывать на убежище здесь.
— Или! — раздался развеселый голос Кары, появившейся за их спинами. — Мы можем явиться в Кареон и помочь разобраться со всеми этими магами… Только позови, — подмигнув, пообещала она.
— Ну-ну, — доброжелательно возмутилась Ишимка, толкая ее локтем в бок. — Будем немного спокойнее. Еще не ничего не началось — все можно предотвратить.
Корак мотнул головой так сильно, что на секунду потерял возможность фокусировать зрение. Неодобрительно качнул подбородком.
— Нет, птичка моя. Грядут тяжелые времена. Когда-то я храбрился и кричал на весь Кареон и только для тебя, что я буду твоим ангелом-хранителем. Но они, эти ангелы, оставили нас в Кареоне, а на Земле и вовсе Гвардия избавила мир от пернатых. Простите меня, командор, ибо я был неправ. Когда тебе понадобится помощь, когда покажется, что вокруг беспросветная мгла, я не приду на помощь. Когда нужен будет хороший маг и останется только Влад, я не помогу. Но когда мировая буря уляжется и солнце взойдет в месте, где меня нет, — я сделаю все, чтобы вернуться. Свой второй шанс я уже использовал, вы хорошо это помните. Если действительно грядет, я сделаю все, чтобы вернуться.
Корак уткнулся в бокал, задумчивый.
— Мы будем ждать — надо же за чем-то коротать вечность! — сказала Кара, резко вздергивая подбородок, и показалось, что у нее на глазах поблескивают слезы. Несколько онемев, Корак решил ничего об этом не замечать: знал, как решительно она бросается ботинками.
— Полагаю, умолять тебя остаться бессмысленно, — добавил Влад, погрустнел; вино его не валило с ног, но настраивало на исключительно мирный лад, и Корак пожалел, что раньше не додумался его споить. — А все-таки мне интересно, как ты собрался телепортироваться в Кареон. Только не стреляйся тут, пожалуйста, потом придется убирать мозги… Ну, или кровь.
— Хочу вкусного вина. Того, что я передавал вам не так давно. Вы еще не выпили его, капитан Войцек, пока Ян не видел? И посудина нужна как можно дороже! Во всем важен вкус… — В Кораке вдруг на несколько секунд пропали эмоции, лицо его застыло камнем, он смотрел через Влада. Будто что-то в словах насторожило его.
— Вот ты мастер загадки загадывать, — протянул Влад, почесав затылок. — Положим, вино цело; не такой я дурак, чтобы всякую непонятную дрянь хлебать. А вот с Чашей…
— Попросим Люцифера, он не откажет, — предложила Кара. — Если вернем ее в целости.
Она отошла в сторону, чтобы шум праздника не мешал ей беседовать; какое-то время увлеченно торговалась, а после вернулась с ликующей ухмылкой. Теперь им оставалось лишь ждать, и за это время Кара успела провозгласить несколько новых тостов, Ишим — станцевать еще. А после из аккуратного разлома вышел солдат-легионер с нашивкой с падающей звездой, и в руках у него была тяжелая на вид шкатулка, которую он водрузил на стол. Уважительно кивнув Каре, он отошел в сторону, поближе к стене, сложил руки за спиной и стал пристально наблюдать.
— Принять себя, найти спокойствие внутри,
Или снова поднять в воздух —
Знамя утренней звезды…
Орать…
Забудьте все тут или яростно горите…
Я рожден любить всем сердцем,
Или все же ненавидеть…
Расскажи…
Корак подошел к шкатулке. Уверенным, будто отрепетированным движением раскрыл ее. Крышка стукнулась о стол с неприятным гулким звуком. Корак принял из рук Влада бутылку, которую тот достал из чуть меньшего разлома, чем тот, откуда вышел легионер. Падший прижал палец к пробке, а когда приподнял его, пробка поднялась следом. Грааль наполнило вино, оставляя пятна на серебряных стенках.
Падший цепко подхватил с подноса печеньку, которую испекла Ишим. Поднес ее к носу, раздув крылья, как паруса. Пахло корицей, а Кораку казалось — пеплом. Осколками вулканического стекла изюм проникал в мягкое тесто, а темно-ржаной диск напоминал черное ненастоящее солнце. Корак надломил печенье, и то поддалось. По-прежнему держа его между большим и указательным пальцем, двумя руками поднял Чашу, заглянул в нее. В потускневшем серебре алело его лицо.
Было что-то нерешительное в действиях Кристофера, будто он делал выбор. Лицо, ничем не отличающееся от человеческого. Немного помятое, но, можно сказать, довольное. А в нос по-прежнему забивался пепел. И чувствовалась соль на губах.
— Я выбрал, — заявил он тихо, сам себе. — Корак. Рядовой Корак. Это мое имя.
Сделал глоток, дернулось адамово яблоко так, будто он хотел плюнуть выпитое обратно. Несколько капель вытекло из уголков его губ и покатилось по подбородку, следами улиток пытаясь спастись. Все это отражало зеркало в чаше.
— Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную… — Корак положил в рот тесто, поспешив проглотить. — Спасибо тебе, добрый человек.
Он чуть дрогнул, мурашки пробежали по оголенным частям его тела. Поднял глаза на гвардейцев, даже немного смущенный.
— Видимо, пора?..
Они не готовы были прощаться по-настоящему — это Корак видел. Потому как и слов никто не подготовил, и ни один из них не смог бы громыхающе цитировать библейские строки, как это здесь любили. Стоя напротив Корака, они вроде бы боялись — это он с изумлением читал на их лицах.
— Не будем прощаться: ты же вернешься, — произнесла Кара наконец. — И в твоих интересах заглядывать сюда почаще, иначе это мы завалимся в Кареон…
— Он этого не переживет, — скорбно добавила Ишим и взмахнула хвостом.
Они подошли по очереди; Ишим, наскочив, поцеловала в щеку — приятное теплое прикосновение. Кара не расклеилась настолько, чтобы его слюнявить, но от души похлопала по плечу, заглянула внимательно в глаза, нашла там что-то жизненно важное — и ее лицо осветилось яркой ликующей улыбкой. Она ни на секунду не сомневалась, что Корак вернется, станет приходить сюда — в место для всех отверженных детей Божьих.
Ян пожал руку, а вот Войцек вдруг помотал головой, притянул Корака к себе, крепко обнимая — он, кажется, перестарался с силой, и ребра болезненно заныли. Но Корак знал, что это случайно, потому говорить не стал, а милостиво позволил себя тискать.
— Такие вы хорошие… — проворчал Корак, когда Влад выпустил его из объятий, словно из «железной девы». — Я буду стараться так, как никогда еще не старался. Следите за солнцем… разве он когда-нибудь обманывал вас?..
Он улыбнулся как-то по-хитрому, вытащил из потайного кармана листочек, аккуратно разложил его на столе перед собой, чуть наклонился, угукнул.
— Спасибо всем вам и каждому из вас. Viva la commander!
Она смущенно кивнула, но Корака поддержали. Кричали незнакомые слова, потому что в них было ее звание — а Гвардия всегда славила своего командора. Он выпил со всеми вкусного, оглушительно бьющего по голове вина — из другой чаши. Оно пьянило не сразу, но этот последний глоток явно не прошел бесследно.
— Спрячьте вино, оно еще пригодится! Сыграем в салочки, Войцек? Смотри внимательно.
И запел. Протяжно, как волки поют на луну. Тоскливо. Пел на старшем языке, который не знали на Земле и начинали забывать в Кареоне. На языке первых эльфов, ангелов и самых-самых первых людей. Языке, который до распада Империи знал каждый школяр, а нынче — лишь искушенные маги. До этого Корак долго считал и чертил, переработав тот рисунок, который накалякал Каре во время ее пребывания в Кареоне. Исписал лист формулами сначала вдоль, потом, повернув лист, поперек. Долго готовился к тому, чтобы исполнить все чисто. И когда наконец осознал кратчайший путь из Земли в Кареон, в голове и созрел план.