Страница 36 из 66
— Значит, мне не соврали: в городе и впрямь объявился необычный молодой человек, — мурлыкнула она, тягуче шагая ближе. — С необычной аурой. Что ж, мне сразу стало интересно.
Она обошла его кругом, задержала кошачий взгляд на лопатках — он не оборачивался, но почувствовал, как их кольнуло. Довольно хмыкнула за спиной Астарте, двинула в воздухе рукой — на коже осели невидимые прикосновения. Присматривалась, оценивала, изучала…
— И что же нужно от меня необычному молодому человеку?
— Спешу представиться, Белет-Эанна, смиренно пред тобой Изначальный демон Похоти, Лжи, Предательства — Корак. Везувий, Кристофер, Оиален. Как будет угодно…
Он чуть зажмурился, когда демонесса зашла за спину. Медленно, максимально приторно, выдохнул, ведя плечами.
— Мне выпала возможность увидеться с величайшим существом этого мира, как я мог отказаться? Тем более, мне есть, что ему преподнести… — Он двумя пальцами подцепил из кармана перо, выудил его и зажал между указательным и средним, поставив вертикально.
Падший мурлыкал в голос, борясь с диким желанием расцарапать спину, плечи и особенно лопатки, чувствуя, будто маленькие иголочки под одеждой входят в них.
Она аккуратно повела ладонью над подарком, словно снимала с него пыль, нахмурилась, но перехватила и повертела между пальцев. Красивое кукольное личико исказило что-то: опаска, неприятное предчувствие.
— Не наша сила, совсем чужая… Так и думала, что ты издалека… Корак, — все же выбрала она. — Но такие подарки явно не делаются просто так, хотя мы явно симпатичны друг другу, — ехидно усмехнулась она. Откинула волосы, запрокинула голову, снова улыбалась медово и не по-настоящему. Искушала, провоцировала. — Что же я могу сделать в ответ на такой ценный подарок? — продолжала мурлыкать она, ходя кругами возле Корака. — У нас здесь не любят оставаться в долгу.
Снова закружилась голова. Корак выставил руку вперед, уже переломив свою привычку подавать руку характерным образом. Повернул ее полностью ладонью вверх, расслабился. Парфюм сводил с ума. Еще немного — Корак готов был бы броситься на демонессу, воя волком. Ей совсем ни к чему было его соблазнять.
— Я рождался сто раз и сто раз умирал, я заглядывал в карты — у дьявола нет козырей… — пропел Падший, прикрыв глаза. Полностью раскрыл свою ауру, снимая любую защиту, даже даруемую амулетом. Даже сам чувствовал, как медленно расплывается хорошо сокрытая Тьма из дальних уголков его души, как заполняет энергия помещение, покидая хрупкое человеческое тело. — Я не прошу пока ничего, но могу дать еще кое-что. Взамен на руку. Руку, за которую цари должны отдавать царства, глаза и корону. Можно?..
Она сомневалась, колебалась, с недоверчивым прищуром смотрела на чуждую этому миру силу — силу существа, которое не могло жить вообще. Но решила пойти до конца и вложила руку с аккуратными коготками в его ладонь.
— Молюсь тебе, Богиня… — проворковал он, чувствуя, как бросает в пот и меняется взгляд Астарте. Как лесть отзывается на ее поведение, поведение похотливой кошки.
Снова ударило током. Корак буквально чувствовал, как маленькая хрупкая ладошка в его руке питается энергией. Как с каждой минутой она сильнее и увереннее. И как его ноги сами собой подгибаются.
— Я открою тебе самый страшный секрет; я так долго молчал, но теперь я готов… — продолжал музицировать Падший, подходя к Астарте как можно ближе, пока не уперся своей грудью — в ее. Закрыл глаза, чуть покачивая головой. И наконец почувствовал энергию в ответ. Такую родную, смежную Везувию энергию, просто повернутую в немного иную сторону.
Похоть. Ложь. Предательство.
— Я — Создатель всего, что ты видишь вокруг. А ты — моя радость, ты — Матерь Богов.
Грамотно созданная иллюзия была фактически осязаемой. Сила, которую хватило бы на повторение опытов над Хиросимой и Нагасаки, тратилась впустую. И чем быстрее это проходило, тем лучше чувствовал себя опустошаемый Падший. Говорят, когда вампир выходит на охоту, жертва хочет укуса, вожделеет его всей душой.
Огромные ворота синего камня с золотой отделкой, служащие входом в город. Неприступный и не менее великий. Огромный помост, возвышающийся над головой стотысячной толпы. На нем — трон из чистого золота. Инкрустированный сотнями и сотнями драгоценных камней. И лицо каждого человека озарено раболепием и восхищением. Они скандируют имя. Ее имя.
А он стоит за плечами, положив руки на ее талию, и слушает, чувствуя, как мурашки бегут по телу. Он чувствует, что с ней на двоих может повторять те же трюки, что мог с крыльями. Понимает, что в каком-то смысле и правда Создатель всего, что сейчас вокруг них. И от этого подрагивает. Так хорошо ему не было очень давно.
Этот город убийц, город шлюх и воров
Существует покуда мы верим в него
А откроем глаза — и его уже нет
И мы снова стоим у начала веков…
Она оглядывалась по сторонам, внимательно, придирчиво: должна была прекрасно осознавать, что это искусно наложенная иллюзия. Улыбалась; в улыбке ее скользнуло настоящее — неподдельная грусть, а потом ее снова сменило то картонное и нарисованное выражение лица. В этот раз маска изображала радость.
— Так много подарков для меня одной, — мучительно отыгрывая роль, растрогалась она. Как-то оказалась ближе, задумчиво поправила Кораку прядку волос. — Благодарю.
И скользнула в его объятия, опьяняя касанием губ.
Он победно сверкнул глазами, отвечая на поцелуй. Падали стены Вечного города, рушился новоиспеченный мир и спадала иллюзия. Отпрянув, Падший провел по мягким волосам, грустно покачав головой.
— Синичка в руке не для тебя, Иштар… — облизнув губы шепнул тот, позволив себе кроткую улыбку. — Не угадал, выходит, с подарком?
После долгого перерыва сложное заклинание далось, отзываясь болью в грудине и легкой одышкой. Падший медленно восстанавливал дыхание.
— Угадал, почему же, — уверяла она, все никак не желая от него отходить, почти голодно сверкая глазами. — Но Вавилон остался в прошлом. Я предпочитаю жить настоящим. Хотя, возможно, однажды снова увижу его. Хотя бы во сне.
— Однажды я смогу дать тебе его, Астарте. Просто иди за мной, я приведу нас в новый Город.
И, еще немного подумав, снова выдал строчку, чувствуя как окончательно демонесса прицепилась к его ауре, вытягивая ее аккуратными клычками.
Мы в который уж раз создаем этот мир
Ищем вновь имена для зверей и цветов
Несмотря ни на что побеждает любовь
Так забьем и закурим, матерь богов…
***
В воздухе веяло мокрым асфальтом…
Нет, не веяло. Поднимающаяся с каждым шагом пыль забивала носоглотку, вызывая желание пить воду огромными количествами. Аирош уже по-своему ненавидела Петербург. Большой шумный город, навевающий так много вопросов о строении ее мира, казался огромной гноящейся занозой. Вокруг — машины и небоскребы, гаджеты в руках людей, которые идут, не смотря на дорогу.
Демонессе было много лет, она умела стирать в труху камни, передвигать по небу пласты воды, умела срубить дерево и развести костер, умела обращаться с ребенком и фехтовать, как лучшие мужи. Но идти, не смотря под ноги, оказалось бы для нее тяжким испытанием.
Она ненавидела мир, который заставляет таскаться ее за сумасбродным Падшим, успевшим наследить своей аурой на половину Петербурга, оставив большую часть следов или ложными, или слишком сумбурными, чтобы казаться действительно полезными.
Но один след оказался более чем осязаемым и приятным. На окраине мегаполиса, там, где шоссе переходят в проселочные дороги и стоят заброшенные грязные хрущевки, жирным широким мазком отпечаталась аура двух Падших. Один из них явно был Корак, а второй очень переживал. Аирош с удовольствием прочувствовала каждую каплю страха Падшего, потом вдруг почувствовала третью ауру. Не животного происхождения, но, тем интереснее, не менее стойкую.
Артефакты всегда оставляют след. Надо просто знать, где искать.
И теперь демонесса, сменившая облачение на короткую красную юбку и белую блузку, повесив на шею аккуратное ожерелье, спускалась под землю по бетонным ступеням. Они плохо впитывали ауры и следы, не оставляя ей почти никакой возможности снять «отпечатки» искомого ею существа, но точно знала, он тут был, пусть и довольно давно.