Страница 26 из 66
— Нет, нет, я просто очень устала, я месяц ищу то не знаю что — как в сказках прямо… Я думала… я, блядь, думала, что ты мертв! — взъярилась она, сверкая глазами. — Я видела, как ты себе башку прострелил, что я должна была думать? А ты вернулся, преспокойно вернулся, спутался с какими-то типами, трахал демониц, и тебе даже на секунду не пришла в голову мысль, что стоило сказать мне хоть слово? Что можно позвонить? Нет, конечно! Я узнаю о том, что мой друг жив, из дел Инквизиции!
Он сжал губы в настолько тонкую полосу, как только мог. Виновато потупился, уткнувшись в тарелку, несколько секунд сидел, замерши.
— Я не подвел тебя, Каролина. Умер — как ты и видела. Вынес себе мозги, — он сложил пальцы пистолетом, приложил к виску. — Размазал себя по стене, не зная, как Магия отреагирует на человеческое оружие. У вас было затмение, да? Ишим знала или догадывалась, я уверен…
Помедлил, оперся о стол, потянулся к ней корпусом и головой, не прерывая зрительный контакт. Казалось, замерла на минорной ноте музыка, остановилось время. Бред от бьющей в виски крови.
— Я лишился всего, что у меня было. Домочадцев, магии и Крыльев. Дома и поддержки Госпожи. Я боялся, Каролина. И знаю только один способ избавиться от страха: нырнуть с головой в ледяную воду. Влезть по горло в грязь, найти женщину и забыться алкоголем. Ударь меня, Кариэль? Это нужно тебе, нужно мне. А потом — пошли потом покажешь мне Питер?
Лицо Падшего замерло на расстоянии локтя от лица Кары, прекрасное расстояние для удара. Кристофер не улыбался. Она посомневалась, выдохнула сквозь зубы, опустила голову.
— Руку жалко, — проворчала едва слышно.
— Мне нет, — лениво влез Влад, на секунду отвлекаясь от тихой беседы с Яном и тут же снова возвращаясь к ней до того, как его послали.
Кара тихо рассмеялась, горько и устало, провела ладонью по лицу, зарычала по-демонски.
— Я никогда не могла тебя ненавидеть, — призналась она Кораку. — Я рада, что с тобой все в порядке. Ну, что ты жив. Я примерно знаю, каково терять крылья… И врагу бы не пожелала, не то что кому-то из своих… Ладно, делать нечего, предлагаю просто жить дальше и в процессе пытаться разобраться со всей этой херней.
Она подумала, ловко перехватила полупустой бокал вина, отпила большим глотком.
— Какая ж дрянь… — призналась Кара. Привстала. — Если ты доел, нам всем надо вернуться к работе. Ты с местным кардиналом не знаком, но это и к лучшему. Ян у нас солнышко, Будапешту с ним когда-то повезло, а Петербург чем-то прогневал мироздание.
Корак отщипнул от пачки несколько купюр, положил на стол рядом с почти нетронутой тарелкой, допил одним глотком оставшееся вино.
— Надеюсь, подписка действует на Ад, товарищ следователь? Мне, кроме как в СИЗО, жить негде. Я после всех дел доберусь до Гвардии, птичка моя?
— Если командор Гвардии поручится, прокатит, — отмахнулся усталый Влад. — Не понял только, чем тебе наше СИЗО так не нравится и где ты собрался квартироваться в Аду.
— Я постараюсь никого не убить и не разнести весь круг к херам, честно! А с квартирой решу чего-нибудь. Нам не привыкать видеть друг друга в неприятных ситуациях…
Падший рассмеялся, надеясь в случае чего убежать от Кары или увернуться от сапога. Он был уверен, она его поняла.
========== Глава V ==========
«Раньше у нас было время;
Теперь у нас есть дела».
Кристофер Мантини, разглядывая печать, поставленную на случай глупостей от него товарищем Владиславом Войцеком, зажимал в зубах сигарету. Слабенький «P&S» щекотал непривыкшие легкие, Падший иногда кашлял себе в кулак.
Подъехала машина, за рулем которой оказался симпатичный старичок из южных республик с короткими черными волосами и морщинистым лицом. Волосы левой его руки совсем выгорели, что прямо-таки кричало о том, как долго он крутит баранку.
В ушах Корака играла очередная песня «Сектора», чередуясь с «Наутилусом» и «Pyrokinesis», разбавленным «Канцлером».
Он наклонился к окошку, увидел в машине знакомого водителя, рассмеялся. Тот тоже узнал заказчика.
— Куда в этот раз, дорогой?
Корак выкинул бычок резким движением, прыгнул в «Ниссан», вытащил груши наушников, нетерпеливо сунул их в карман.
— На четвертую линию. Плачу как в прошлый раз, по рукам?
— Более чем, дорогой! — рассмеялся старик, выключил магнитолу. Корак покачал головой: «Оставь».
«Белая Гвардия, белый снег,
Белая музыка революций,
Белая женщина — нервный смех;
Белого платья слегка коснуться.
Белой рукой распахнуть окно
Белого света в нем не видя…»
Падший довольно жмурился от закатного солнца. В тот самый момент вечера, когда он медленно становится ночью. Когда мирный город засыпает, а просыпается мафия, сверкающая пистолетами во тьме, и мотыльки летят на свет лампы, обрекая себя на костер.
Нацепленный Войцеком амулет почти не ощущался на руке, не причинял никаких неудобств, но Ац все равно беспрестанно на него косился, проверял, поправлял, невольно оглядывался по сторонам, ожидая увидеть на другой стороне улицы знакомую черную фигуру мага. Неприятное чувство слежки сковывало ему руки невидимыми наручниками; Ац знал: если ошибется в чем-то, наручники эти вполне могут стать реальными и ощутимыми, железным грузом на запястьях и начисто перечеркнутой судьбой.
Он не выходил из дома несколько дней, забился в свою нору, смотрел какие-то сериалы по старенькой плазме, пока не устал глядеть на неискреннюю игру актеров и криво поставленные драки; примерно в то же время закончилась еда. На улицу он выглянул только недавно, немного постоял во дворике, подставляя лицо солнечному свету, а перья — ветру. Ац не знал, куда можно пойти, чтобы не подставить случайно и себя, и своих хороших знакомых, не мог даже поболтать с кем-нибудь по телефону: сбрасывал идущие на него беспрестанно звонки и боялся даже кинуть сообщение в ответ.
Знакомая старушка прошествовала мимо к подъезду, нагруженная парой пакетов из ближайшей «Пятерочки», и Ац, задумчивый, по-прежнему прокручивающий в голове и разговор с гвардейцами, и перспективу сдать артефакт, инстинктивно придержал соседке тяжелую железную дверь. Она глянула удивленно, ничего не сказала.
Солнце припекало голову, мимо носилась стайка детей, в которой причудливо смешивались человеческие детеныши и рогатые демонята. Приглядываясь к ним, Ац понимал, что они не помнили и не знали Преисподней, для них родиной стал этот мир. Пройдя мимо, не оглядываясь на шепоток детей, приметивших его громыхающие пирсингом крылья, Ац бесцельно вышел на улицу из укромного дворика, прошелся из стороны в сторону, никак не способный выбрать направление. Пошел у самой проезжей части, почти пьяно раскачиваясь из стороны в сторону, чувствуя жар от проносящихся мимо машин. В лицах прохожих ему все чудились двое инквизиторов, пальцы все нервно касались навязанного амулета.
За спиной Аца щелкнула зажигалка.
Кристофер, как и обещал ставшему уже почти родным шоферу, расплатился крупной купюрой американской валюты, пожал ему руку, вышел из «Ниссана», прикурил и коснулся амулета.
Падший чувствовал, как тот медленно возвращает силу. Пронизывает грудь ответвлениями невидимых нитей, тянется к сердцу, аорте, расползается по телу, даруя ощущение тепла и легкого покалывания.
Кристофер точно знал, где тот, кто ему нужен. Дело осталось за малым: эффектно появиться.
Он забрел в исконно-питерский дворик серой пятиэтажки, выстроенной большим кольцом десятка подъездов, вышел через не менее серую арочку, исписанную разного рода отзывами о Свете и Вике.
Падший Падшего завидел издалека. Будь сейчас на поясе у Корака любимый «Грач», он бы точно выудил его, ткнул в затылок зазевавшегося ангела и схватил того за волосы, что-то прошипев в ухо.
Ненависть клокотала. Он ненавидел Аца и его крылья. К счастью для обоих, пистолет остался в Аду. Корак достал мятую пачку сигарет, вытащил оттуда очередную, прикурил, замурлыкав.
— Именем Черной Гвардии, руки в небо.