Terra incognita

— Я чувствую скопление энергии над алтарем, — сказал маг, сомневаясь. — Это похоже…

— На узел, — подхватил Рыжий.

Он обещал себе не глядеть на изнанку, умолял себя, с трудом удерживался, напоминая о друзьях, о том, что он ответственен и за них тоже и не может позволить мраку взять верх. Мрак манил, пел — это ныли нити на изнанке. Не тонко, звонко, как в Аду — они раскачивались, подобно пеньковым толстым веревкам, на которых вешали преступников.

— Здесь пусто, — робко сказала Амонея, следующая за Вахзой, как тень. Они где-то достали ей новую винтовку, взамен разбитой, и теперь демоница представляла серьезную опасность. — Может, мы свернули не туда? Лабиринт привел нас не к той двери?

— Отсюда нет выходов, кроме того, которым мы явились, — доложил один из наемников, ползавших вдоль стен. Остальные подтвердили это молчаливым киванием. — Но я согласен с девочкой, — добавил демон. — Я не вижу ничего… Ничего, что мы могли бы унести. Разве что вы попросите нас выволочь одну из этих махин! — он указал на статую, и другие демоны рассмеялись с заметным облегчением.

— Нет! — вдруг воскликнул Вирен. Рыжий стиснул зубы: на него опять нечто нашло! Он попытался схватить друга за руку, но Вирен увернулся, вышел вперед, показывая на стены. — Мы там, где надо! Это что-то вроде… церемониального зала! Эти фрески… очень напоминают мне шумерские или, скорее, египетские, видите, в профиль, но тут вместо фона много деталей… Поэтому глаз замыливается. Это какие-то письмена, как в мусульманских храмах, понимаете? Они совмещали изображения своих божеств и надписи — может, что-то историческое… Очень плотные надписи! Это любопытно! Странно, что мы раньше не видели фресок, но у нас недоставало света…

У Вирена горели глаза. Одержимо, ярко. Его так увлекло открытие, что он забыл обо всем на свете и жадно рассматривал стены зала, испещренные какой-то вырезкой. Хмурясь, Рыжий попытался нечто разобрать, но беспомощно развел руками. Вирен не сдавался, от нетерпения приплясывая на месте:

— Ты можешь сделать мне указку? — спросил он у Рыжего.

— Ты понимаешь, что он несет? — сказал один из наемников.

— Я, блядь, нихуя не понимаю, я просто делаю, как он говорит, — честно признался Рыжий, заплетая заклинаньице.

Световое заклинание двигалось вслед за пальцем Вирена, скользило по стенам. Даже самые сомневающиеся, затаив дыхание, следили, как вырисовываются отдельные схематичные фигуры, образующие какие-то картины, настоящие произведения искусства. Четверо — их всегда было четверо; их изображали больше, выше, чем остальных людей. Бойня, пиршество, какой-то ритуал — эти сюжеты запутывались среди строк, которые ни один не мог расшифровать.

— Это… какая-то история? — спросила Амонея, вертя головой вслед за юрким огоньком: Вирен вовсе не давал зрителям времени поразиться одной картинкой, как тут же отыскивал следующую. — Где ее начало? Может, если мы его вычислим, станет понятнее, что нужно делать?

Вирен в смятении молчал. Обернулся вокруг себя, оглядывая окружающие их стены. Душащие, стискивающие. Рыжий теперь не мог не различать их, и это были сотни, тысячи нарисованных глаз, и перед ним разворачивалась история Тартара.

— Здесь нет начала и конца, — тяжело сказал Вирен, обернувшись. — Время — это не линия. Кольцо. Уроборос, пожирающий себя.

Рыжий окончательно растерялся и запутался, но не спешил останавливать его сбивчивое бормотание. Знал: это чрезвычайно важно для Вирена, и, если он не выговорится, слова вскроют его голову. Может, это были и не его слова, а кого-то, кто давно сгинул в веках и растворился в темной силе этого зала — и они должны были прогреметь.

Вирен был прав: у истории, разворачивающейся на стенах, не было финала или точки отсчета. Никто не знал, как появились Всадники и куда они ушли — разве что, судьба Смерти не оставляла загадок. Но в остальном — они… были. Рыжий уже сомневался, что они погибли, как он думал в тот день, когда переступил порог мертвого Тартара, однако остатки здравого рассудка убеждали в обратном. От Всадников осталась память — и древняя магия.

Чтобы Вирен не упал, Ринка держала его под руку. А Рыжий обернулся на мага Вахзы, прощупывающего изнанку нервными движениями. Его взгляд был обращен к алтарю, и у Рыжего тревожно заныло в животе.

— Ты трогал что-то? — накинулся он на мага, чуть не бросаясь с кулаками.

— Нет, жду приказа, — опешил тот, оглядываясь на Вахзу.

Узел закручивался на изнанке. От него шла пульсация черной магии, той же, что опутала и иссушила пустыню, что уродливыми корнями гигантского дерева простиралась над Тартаром. Удивительно, как колдун Вахзы не замечал этой жути. Рыжий слышал про таких, с трудом читающих изнанку, и внезапно разозлился на купца, очевидно, совсем не разбирающегося в магии, раз он нанял такого идиота… Маг внимательно смотрел на Вахзу. Отчаяние навалилось на Рыжего: он ничего не мог предпринять; численный перевес на стороне купца, они устали и вымотались в лабиринте, а использовать серьезную магию он до чертиков боялся.

— Наш заказчик обещал нам, что здесь мы найдем что-то, — сказал Вахза, словно желая подбодрить наемников, уставившихся на своего предводителя в опасливом ожидании. Рыжий мог бы сказать, что у него плохо получится, но, к его изумлению, наемники слушали с большим вниманием. — Поэтому я предлагаю рискнуть и посмотреть на сокровище Голода, если оно здесь.

— Это не сокровище, а настоящее проклятие, Вахза, — огрызнулся Вирен, но купец не прислушался к нему.

Рыжий знал такой род демонов: они готовы были рискнуть ради выгоды. В каком-то смысле сами гвардейцы были такими, иначе ни за что не смогли бы восстать против Люцифера и захватить адский трон для своего командора. Но Вирен, как и все в Роте Смерти, ценили жизни друг друга — Рыжий до сих пор не мог забыть, как друг кричал над телом сержанта Инаса и как переживал за них во время пути, напрочь забывая о себе. Вахзе, похоже, было все равно, сколько демонов пострадает. Он не видел глобальных последствий того, если бы кто-то решил использовать коварную магию Тартара, что Рыжего немало изумляло: эти две недели они провели в этих самых… последствиях! Смотрели на чудовищ, сотворенных Всадниками ради власти, и на уничтоженный мир, еще хранящий отпечатки прежних войн.

— Отойдите все, — потребовал маг Вахзы, протягивая руки вперед. — Возможно, нас будет немного трясти.

На изнанке что-то завозилось. Сила ждала, когда ее возьмут, когда она получит новое вместилище, когда снова попробует кровь на вкус. Оглянувшись на друзей, Рыжий не нашел в их глазах надежду. Пришлось отступить, наблюдая; помогать не вызвался, сочтя, что они и так достаточно пособили Вахзе, принеся ему ключ, и ему не хотелось пачкать руки во мраке еще больше. Он держался из последних сил, старался не слушать вой изнанки, в котором ему чудились понятные демонские слова, обещающие ему силу.

Все отступили к статуям, посторонившись от мага. Это было разумно. Вирен оглянулся на монумент, к которому они подошли, увидел на постаменте грубо вырезанный серп и помотал головой, словно бы обиженный. Оттащил Рыжего и Ринку от Смерти, направился к каменному изваянию Войны — ее неизвестный мастер изобразил в облике солдата в шлеме, скрывающем лицо. На постаменте был намечен клинок. Вирен косился на него с живым интересом, коснулся камня, но скоро отдернул руку.

Бочком к ним приблизилась Амонея, словно желая показать, что она по-прежнему их друг. Рыжий не мог определиться, хочет он злиться на нее или нет. Демоница не слишком-то ему нравилась, однако он легко мог представить себя на ее месте, не обладай он достаточной силой, не смоги сбежать от отца… Но она подчинялась дяде и даже поступила в Гвардию, чтобы шпионить на него, и Рыжий сердился на нее за то, что Амонея не попыталась взять судьбу в свои руки. Это была до того гвардейская мысль (они всегда говорили о свободе и выборе с религиозным воодушевлением), что Рыжему стало забавно, несмотря на все пережитое.

Пока маг Вахзы медленно сплетал магию, Вирен все разглядывал потолок в тусклом свете колдовских светляков.