Страница 99 из 138
Тина подозревала у него нервный срыв; с другой стороны, она никогда не знала, какой он дома, в тишине, вдали от их безумной работы. Уставилась на Яна, пытаясь уловить, понять…
— Что за шум, а драки нет? — грянул за спиной бодрый голос Влада. — Я даже расстроен!
Он протиснулся в кабинет мимо Тины, потрепал по холке Джека, хлопнул Яна по плечу, чуть не опрокинув, мимоходом швырнул на стол перед ним стопку каких-то разрозненных бумаг.
— О, Войцек! — просиял Ян, следя за ним горящими глазами. — А мы тебя уже заждались, честное слово, сколько можно шататься! Нам еще отчет писать!
Тина вздохнула. Они все-таки были безнадежны и давным-давно потеряны.
========== о детях ==========
Комментарий к о детях
#sixdrabbles
Влад Войцек и очень неловкие разговоры о детях (с дитем), таймлайн - сразу после Alia tempora
Как-то так получилось, что Вирен после памятного мая тридцать третьего года, когда им срочно пришлось спасать миры, буквально прописался в Петербурге и месяцами шатался по городу, пользуясь тем, что ему запросто дали отпуск. Наслушавшийся о достопримечательностях сполна еще с детства, он кинулся изучать улицы, разглядывать древние соборы, бегать по мостам и теряться в шумящих садах…
В Петропавловской крепости народу было много: к августу все успокоились после пугающего, кровавого празднования Исхода, и в северную столицу снова повалили толпы туристов. Но Вирен ничуть не обращал внимания на них, носясь по крепости со старомодным «Полароидом» в обнимку; он посмеялся над статуей императора, пробежал по зеленым лужайкам, хотя Ян умолял его этого не делать, расстроился, что пушки, на которые все пришли поглазеть, стреляют холостыми, ненадолго сунулся в собор, взглянул на золотое убранство… Влад любезно болтал, радуясь благодарному слушателю, Ян же, несколько раз слышавший все его истории (и про Трубецкой бастион, и отдельно про княжну Тараканову), благостно улыбался и, казалось, даже ничуть не думал о работе…
— Это ж выше меня! — подскочил Вирен, когда они спустились вниз, где над небольшим каналом значилась засечка — досюда доходила вода во время одного из самых крупных наводнений.
— Ну, тонет Петербург всегда с размахом, — жизнерадостно повествовал Влад. — Помнишь, я вспоминал про того безумного водяного прошлой весной?.. Всю набережную затопило! Мир окончится потопом…
Потом Вирен долго и сосредоточенно выбирал магнитик, точно от этого зависело что-то важное, и расплачивался своим собственным гвардейским жалованием (тетка-продавщица поворчала, но все-таки дала сдачу с адских монеток). Джек, которого они, конечно же, взяли с собой, вел себя очень смирно и, кажется, оробел от пестрой толпы. Для него Вирен нашел где-то яркий синий бант с подвеской-якорем и сумел прикрепить обновку к ошейнику.
Они вышли к причалу, к ленивой серой воде, умаявшиеся, но счастливые, а Ян исчез среди туристов, пообещав добыть мороженое. Дожидаясь его, Вирен все рассматривал магнитик, трогая остренький шпиль. И косился на золотой купол Исаакия, отлично видный отсюда.
— Давай завтра съездим в Петергоф, а? — наседал Вирен на Влада. — Ну пожалуйста!
— Там дождь обещают, — он разводил руками, как бы намекая, что никак не может повлиять на переменчивую погоду Петербурга. — Понимаешь, удовольствие то еще: кругом вода! И сверху, и в фонтанах…
К августу погода и правда стала портиться, заливаться долгими протяжными дождями. Вчера небо рыдало целый день, и Вирен просидел дома, угрюмо глядя в окно, но Яну с Владом пришлось чуть хуже: их срочно вызвали на убийство неподалеку от Дворцовой. Возвратившись, они были злые, промокшие и замерзшие, но вдруг оказалось, что Вирен приготовил для них ароматный горячий чай…
— А-а, черт с ним. Съездим, — пообещал Влад, подставляя лицо прохладному ветерку с Невы.
Просияв, Вирен вскочил на бетонную оградку, прицеливаясь фотоаппаратом на противоположный берег. Рядом с ними мельтешили люди, парочки, семьи с пищащими детьми. Влад презрительно закатил глаза было, наблюдая за каким-то совсем уж неразумным детенышем, на всех парах понесшимся к воде, несмотря на вопли родителей, но потом покосился на Вирена, чудом балансирующего на парапете… И осторожно прихватил его за полу рубашки. Плавать Вирен не умел — где бы ему учиться в пустынной жаркой Столице!
Ловко соскочив, Вирен оживленно показывал Владу все, что успел нащелкать, тут же отсеивая ненужные, некрасивые, смазанные кадры. Прислонившись рядом к оградке, Влад следил за тем, как Вирен, от усердия прикусив губу, сортирует фотокарточки. В последнее время им с Яном пришло в голову, что они недостаточно внимания уделяют сыну, поселившемуся у них — все равно пропадают на работе, занимаются делами… Он понятия не имел, где проходит тонкая грань между «быть хорошим отцом» и «слишком опекать». И иногда это Влада ужасало.
Особенно теперь, когда Вирен на радостях оформил документы для человеческого мира — у демонов, временно живущих на Земле, было нечто вроде межмировой визы, эдакий паспорт. И о том, что там красуется «Вирен Войцек», Влад узнал уже после того, как его простодушный ребенок ткнул под нос документы, показывая, как он хорошо получился на фотографии — не то что Ян, на лице которого красовалось желание убивать…
Вирен поежился от ветра, тихо чихнул, прикрываясь ладонью, и помотал головой.
— Ну все, ребенок сломался, несите следующего! — рассмеялся Влад.
— Что? Какого следующего, я еще очень даже ничего! — испуганно поспорил Вирен.
Стащив с плеч косуху, Влад старательно запихнул в нее слабо отбивающегося Вирена; тот все пытался убедить, что на дворе лето, август, но в Петербурге никогда нельзя быть уверенным, что не пойдет снег. Закутавшись в куртку, Вирен засопел, скрестил руки на груди и уставился в воду.
— Это Яна куртка? — тихо спросил он, ковырнув клепку на отвороте.
— Не знаю, наша, — пожал плечами Влад. — Он не будет против, вот глупости!..
Некоторое время Вирен молчал, несмело косясь на Влада, и выдавил единой скороговоркой:
— А вы никогда не хотели, ну, своих детей?
— Смысле своих, а ты тогда чей? — фыркнул Влад.
— Не пытайся притворяться, я знаю, какой ты умный!
Вздохнув, Влад подтащил Вирена к себе, настойчиво обнимая, что тот сердито мявкнул, но смирился. Мимо кочевали какие-то люди и нелюди.
— Да вообще-то не люблю я детей, — сказал Влад. — Ну, типа маленьких, не тебя, ты замечательный, а вот с мелкими — совсем никак. Так же, как с тупыми людьми. То есть дети — они до определенного возраста полностью бессознательны, невозможно общаться, они больше действуют по инстинктам. Гляжу на отдельных, понимаю, что потакать я не умею, жалеть — тоже…
— Мне казалось, ты с кем угодно сможешь договориться.
— С кем угодно, у кого в голове что-то есть. У нас вот с инквизиторством разница десять лет, мне с ним удобно. Ну, Ян умный… И с тобой я тоже общаюсь как с взрослым умным демоном, ты и в десять лет такой был. А ты попробуй поговори с детенышем, который даже слов не знает… Не, не могу я так. А совсем мелкие вызывают у меня скорее отвращение…
Подумав, Влад рассмеялся:
— Да у меня, полагаю, детей быть и не может, а инквизиторство вообще из мрака…
— Это потому что ты умер? — полюбопытствовал Вирен.
— Это потому что во времена моей молодости были очень дорогие презервативы и я долбанул по себе каким-то проклятием… Ты только инквизиторству не говори.
— Ладно, а ты думаешь, он?..
— Он мне голову открутит и прогрызет уши напоминаниями о технике безопасности. Такие штуки на себя колдовать нельзя. Хотя я никогда не жалел. И был твердо уверен, что чаша сия меня минует…
Влад себя дураком не считал, но все-таки о многом раньше не задумывался. Думал, что ему хорошо в гордом одиночестве, пока не понял, что Кара заменила ему погибшую сестру и привела в семью — Гвардию; он считал, что умеет только ненавидеть, проклинать Бога, а сам намертво привязался к Яну. Вот так и с Виреном вышло.