Voluntate Dei

— Я с мотоциклом лет с четырнадцати возился, не бойся, — успокоил Влад. — Руки помнят! Ну, это не совсем прям те самые руки, но… А-а, забудь!

Закурив снова, Ян молчал. Он всегда волновался за Влада, хотя старался ему не надоедать пустым беспокойством: ведь еще ни разу Влад не загремел в аварию, хотя, как казалось, прямо-таки нарывался на это. Но Ян не мог унять точившее его беспокойство, особо вспыхивавшее по ночам, когда Влад бешено носился где-то там, далеко… Развитое воображение сейчас же рисовало страшные картины: перевороченную груду железа, разлетающиеся в сторону искривленные куски, и живое мясо… Влада, его Влада, в одиночестве истекающего кровью на пустой дороге.

Больше всего Ян боялся, что он не успеет, если это случится.

Влад Войцек, словно приманивая неприятности, ездил без шлема. Сначала твердил, что с рогами неудобно, но упрямый Ян притащил ему по какому-то случаю подарок (практичные подарки он очень любил): шлем со специальными выточками под его рога, да еще и черно-серебряный, дизайнерский, с выгравированными рунами. Кто-то убил бы за такой, а Ян тактично умалчивал, во сколько ему обошелся шлем. Влад повосхищался, покрутил в руках и торжественно водрузил на тумбочку в прихожей — Ян тогда едва не завыл. «Все красивое я всегда ломаю», — рассеянно отмахнулся Влад.

Они жили опасностью и погоней, и Ян хорошо понимал его тягу к дороге. К визгу шин, к скользкой трассе, играющей на нервах, к стремительному полету и ветру, перебирающему волосы. Не хотел только терять по глупой случайности: занесет, попадет камень под колеса, заснет водитель на встречке за рулем, выедет… Вероятностей было так много, и у Яна снова заныло сердце.

В комнате радио играло «Беспечного ангела», и Яну захотелось вскочить и выключить его. Заставить замолчать, не подстегивать тревогу.

— Янек, я справлюсь, — подняв голову, пообещал Влад. На щеке угольно темнела полоса, но глаза сверкали. — Я клянусь, что не оставлю тебя из-за такой ерунды. Слово даю.

Ян неловко улыбнулся.

— Может, прокатимся вечером? — неожиданно предложил он, ерзая на табуретке. — Раз уж ты решил открыть сезон… Буду орать тебе на ухо.

Даже если он не мог остановить, уберечь, способен был, как и всегда, следовать за Владом и прикрывать.

— Кто ты и что сделал с инквизиторством, — недоверчиво протянул Влад.

— Но ты наденешь шлем.

— А, — шутливо кивнул Влад. — Вот в чем ловушка.

Очень давно Влад пытался заманить его проехаться, но Ян не соглашался, боясь, что с ним за спиной тот станет еще больше выделываться и сыщет беду на их шеи. Но с каждым разом он легче сдавался мысли, что здорово было бы тоже почувствовать рев мотора и гладкость бесконечно простирающейся дороги под колесами… И разделить искрящийся восторг, отголоски которого ловились на изнанке, блуждающие по контракту. И Влад кивнул, ликующе улыбаясь, и снова полез к Яну — явно не прикуривать.

— Не-не, ванная дальше по коридору, — проворчал Ян, сдвигаясь на угол и увиливая. — Мои эстетические чувства крайне оскорблены этим… всем… — указал он на коридор в целом, — а уж про обоняние и говорить не хочу.

— Ничего ты не понимаешь, — картинно обиделся Влад.

Решив сегодня до конца быть понимающим и мирным, Ян даже помог стащить мотоцикл вниз, потому что тягать его в одиночку и впрямь было невыносимо, а ему вовсе не хотелось, чтобы Влад сорвал себе поясницу и в который раз напомнил, как хрупко живое бесовское тело. Внизу на него самого напала усталость, и Ян ошалело стоял и смотрел на мотоцикл, вдруг заигравший, заблестевший под солнцем, когда Влад прошелся по нему тряпкой (в которой Ян с трудом узнал футболку). «Харлей» и правда был красивый, черный, с хромированным металлом…

Вернувшись, Ян посмотрелся в коридорное зеркало в полный рост и вынужденно признал, что теперь и он напоминает солдата, только что выползшего из окопа, и рассмеялся поразительно легко и жизнерадостно.

========== саморазрушение по утрам ==========

Комментарий к саморазрушение по утрам

флаффные Кара и Ян, после Alia tempora

Утреннее солнце разлилось по гостиной. Ян с трудом приоткрыл один глаз и обреченно застонал: нужно было вечером зашторить плотнее, но он чувствовал себя так лениво и устало, что просто упал на диван и зарылся под тонкое махровое одеяло. Теперь предстояло мучительно расплачиваться за собственную слабость.

Зевнув так, что заныла челюсть, Ян хотел потянуться, но понял, что на нем весьма удобно устроилась Кара. Кара заночевала у них, тоже поленившись куда-то переправляться порталом, и Ян ее хорошо понимал: после таких путешествий всегда болела голова и создавалось ощущение, будто тебя разобрали на части, а потом неаккуратно склеили, да еще и клей до сих пор подсыхает. Не то, что способствует здоровому крепкому сну…

Кара, как коты, спала на тех, кто ей нравился. Такую формулу вывел Влад, понаблюдав за ней несколько раз. Даже если Кара укладывалась на другом конце дивана, а то и на раскладушке где-нибудь неподалеку, утром они неизменно обнаруживали ее, объятиями сковавшую кого-то из них. Кара тянулась к теплу, лезла ближе, хотя днем она была далеко не из тех, кто обожает телесные контакты.

Спать с Карой было все равно что с Джеком. Яну стало очень стыдно, что он так думает, но в том, как она устраивалась у него на плече, и правда было что-то зверино-привязчивое, что нельзя выразить человеческими словами. Однако все равно сравнивать сестру и пса было очень невежливо. У Кары, в отличие от Джека, была куча преимуществ. Например, она не облизывала ему лицо щедрым махом от подбородка до лба, как это любил делать добрый адский пес…

— Я ужасен, — вслух вздохнул Ян.

— Не, ты очень удобный, полежи так еще, ну Янек, сто-ой, — проурчала Кара, блуждавшая между сном и пробуждением в царстве сладкой утренней дремы. Выпутаться из ее рук не удавалось.

— А Влад говорит, что я костлявый, — ввернул Ян, надеясь, что она опомнится и слезет. Он правда сомневался, что спать, когда тебе в бок упирается чье-то ребро, очень удобно.

Каре было абсолютно наплевать. Она сгребла Яна ближе, не желая вставать, хотела продлить это блаженное чувство, когда не нужно никуда идти. Влад, забрав пса, еще вечером отправился разбираться с Ротой — должен был вернуться к обеду… К счастью, у Яна случился выходной, он никуда не торопился, вот и смирился. Просто не стал ничего делать.

Они пролежали так еще с час. Ян рассеянно наблюдал за движением солнечных лучей по комнате, а Кара довольно сопела. Должно быть, она сильно уставала в Аду, а эта маленькая квартирка стала для нее убежищем… Во сне Кара хмурилась, но неизменно успокаивалась, умиротворенно вздыхая, когда Ян легонько касался ее плеча, напоминая, что она не одна. В конце концов он и вовсе перестал убирать руку.

Остаток утра прошел так же несобранно. Умывание прохладной водой освежило Яна, заставило приободриться, а Кара так и шаталась чуть помятая, лохматая, в великоватой ей футболке Влада с надписью «I don’t give a hug», что было вдвойне забавно, если вспомнить утренние крепкие объятия. Она терла глаза и ворчала уютно и по-семейному, когда нетерпеливый Ян подгонял ее и, смеясь, заталкивал в ванную.

Кара заваривала свой ужасный кофе, носивший таинственное и многообещающее название «3 в 1». Вчера они гуляли по городу, так Кара сгребла несколько маленьких пакетиков на кассе супермаркета, хотя Ян прошептал ей, что она ужасный варвар. Он знал, что у Кары есть деньги, чтобы купить хороший, вкусный кофе, тем более, у них в хозяйстве имелась чудесная медная турка, но Кара упрямо вцепилась в растворимую гадость ценой в десять рублей за пакетик.

— Ты травишься, — неодобрительно пробурчал Ян.

— Общественно осуждаешь?

Он сидел на кухонной лавке и лениво смотрел новости по плазме, когда Кара с большой кружкой рухнула рядом, прижавшись к нему плечом.

— А ты куришь всякую гадость, и что? — парировала Кара. — Мне же хорошо! Разве нельзя позволить себе немного счастья, а? Не будь таким правильным! Это называется заботой о себе, если ты не знал!