Voluntate Dei

— А это кактус!

Первым завыл все-таки Джек.

— Ты поэтому его украсил? — спросил Ян, который начинал что-то понимать.

— Ты такой умный, тебе бы в Инквизиции работать, — съязвил Влад. — Пусть стоит в кабинете праздничный, украшенный. Мы ведь все равно забыли купить новую елочку взамен той, что в прошлом году сожрал Джек…

Услышав свое имя, Джек завозился, заворчал. Всем своим видом пытался показать, что он приличный и уважаемый адский пес, и жрать всякую концептуальную дрянь не намерен.

— По-моему, он очень милый, — заметил Влад.

— Да? Что еще, в таком случае, ты считаешь милым?

— Тебя? — предпринял отчаянную попытку Влад.

Ян в ужасе посмотрел на кактус. Ему показалось, что кактус посмотрел на него в ответ.

— А научное название — Шлюмбергера! — блеснул Влад.

— Будь здоров.

— Смешно ему. Зато ни у кого больше такого не будет! — похвастался Влад. И, не слушая слабых возражений, взял горшок с этим шикарным, по его словам, извращением природы и водрузил его на подоконник, где у них обычно стояла пушистенькая искусственная елочка. — Ты представляешь, у всех такие скучные и одинаковые ели, а у нас кактус! Традиции, как и правила, нужны, чтобы их нарушать. О, я тут мимо елочного базара шел, у них охуенные сосны по акции… Инквизиторство, хочешь сосну?

— Что? — переспросил Ян, ошалело обернувшись. Понял, что очень устал. — А. Сосна. Дерево. М-да. Да ты не мелочись, тащи сюда сразу семейство кедров, агаву и какой-нибудь художественный пень. Будем жить как друиды! Устроим семейный дендрарий, главный экспонат — подарочные кактусы! И имя им легион!

Влад бережно потрепал его по волосам, поцеловал в висок, и стало чуточку лучше. Потом он заварил вкусный горячий кофе, чуть пряный на вкус, и Ян стал смотреть на новый кактус совсем уж философски. Пусть себе стоит, если никому не мешает… Выдумки Влада приводили и к более ужасающим последствиям, чем лохматое растение.

Джек задумчиво рассматривал яркие цветочки и иногда облизывался. Надежда еще была.

— Новому кактусу нужно имя! — настойчиво напомнил Влад.

— Пиздец какой-то! — Ян твердо выговорил именно те слова, которые пришли ему в голову при первом взгляде на рождественский кактус.

x. ужин

К кутерьме на кухне привыкнуть было просто. И к ее малому размеру: инквизиторское обиталище, в котором едва можно было двигаться, не отдавив хвост, не шло ни в какое сравнение с кухнями во Дворце, куда первую леди запросто пускали. Она, собственно, имела полное право туда приходить, как и в любое место резиденции Сатаны, но Ишим все равно несколько смущалась и проскакивала мышкой в пышущие жаром и паром комнаты, где бегали и голосили, где дребезжали жестяные крышки на кастрюлях, пыхало что-то загадочное… Ее всегда забавляло, как повара и поварята вытягивались в струнку, завидев ее, — точно как солдаты на плацу перед Карой. Ее личная маленькая армия…

А на кухоньку инквизиторов ее сразу пустили королевой. Даже Влад, который там обычно хозяйничал, с легкостью уступил ей место у плиты и духовки, где происходила главная битва, а сам сдвинулся к столу — порубить салатики. При этом Влад умудрялся болтать и перебивать и радио, и шушукающихся Белку с Виреном, и вообще всех. Кара же металась по кухне и подавала Ишим все, что она просила для теста, подозрительно изучая этикетки, чтобы ни в чем не ошибиться. Ишим оставалось наслаждаться небывалой властью и следить, как бы Кара не залезла в кастрюлю пальцами — с варварскими дегустаторскими целями. Детям она поручала мешать, и те радостно принимались за работу.

Не остался в стороне даже Джек, которому отдавали ненужное: адский пес проглатывал все, что ему протягивали, и выглядел самым довольным существом на свете. Он прохаживался по кухне, неведомо как проскальзывая между ног, и по очереди клянчил у всех.

Неприкаянным духом остался только Ян, который сначала порадовался, что может в одиночестве поработать над своими бумажками, которые уже бумажками, конечно, не были, а хранились в компьютере. Он потыкал в ноутбуке с полчаса, потом пришел на кухню и стал упрашивать Влада, чтобы ему тоже дали что-нибудь порезать.

— Нет, инквизиторство, каждый раз, когда ты притрагиваешься к готовке, ничего не получается, — ворчал Влад, отмахиваясь от него ножом. — Это примета такая! Ничего я тебе не дам!

— Не маши ножом, — цыкнула Кара, которой едва не прилетело по уху, когда она протиснулась к кухонному шкафчику в поисках уксуса. — И не жадничай, Ян ничего плохого не сделает. Подумаешь, салат порезать, да с этим Джек справится!

Тем временем Ян придирчиво рассматривал миску для салата и художественно раскиданные овощи. Влад в этом году заупрямился и сказал, что оливье — это пережиток советского прошлого, которого у большей части присутствующих даже не было, так что мешал он что-то не вполне традиционное. Ишим не стала с ним спорить — да и никто не стал. Потому что спор с Владом сам по себе был делом гиблым и совсем не праздничным.

— Войцек, это пармезан, да? — трагично спросил Ян.

— Это белорусский пармезан, отстань от меня.

— А креветки тоже?

— Тоже. Из Днепра, наверно. Да на, на, режь свой салат.

Довольный Ян принялся сосредоточенно нарезать зеленые листочки. Хихикнув, Ишим ему подмигнула и вернулась к слежке за поднимающимся пирогом через прозрачную дверцу духовки. Она, как и обычно на праздники, делала шарлотку, попутно замешивая тесто для печенек и следя, чтобы получилось без противных комков…

Ян потянулся за солью. Все как-то слишком расслабились, и только Вирен, который помогал Каре вскрыть банку с ананасами, вдруг обернулся, дернулся и взвыл. Сидевшая рядом Белка испуганно ойкнула и поджала хвост. Прежде чем кто-то сумел понять, что произошло, он прыгнул к столу и в героическом прыжке отпихнул от Яна салатницу.

— Пап, это сода, — тихо заметил Вирен, поднимаясь с пола, куда, не удержав равновесие, грянулся.

Ян издал какой-то несчастный звук, напоминающий кошачье мявканье, и Ишим, жалостливо ахнув, поспешила туда, обняла его за плечи и оплела хвостом руку, принялась уговаривать:

— Ничего, все хорошо, видишь, ты все на стол сыпанул. Бывает, случается, это от невнимательности… Зато порезал красиво! — уверенно заявила она. Метнула во Влада взгляд, предостерегая его от всяких: «А я же говорил!»

Но Влад помог прибрать со стола, потерся носом о щеку Яна, вручил ему яблоко, оставшееся от пирога, и твердо сказал, даже приосанившись:

— Конечно, ровно! Инквизиторство у нас перфекционист — страшный зверь!

— А как это? — трогательно удивилась Белка, которая, должно быть, просто не слышала раньше таких слов.

Влад многозначительно ухмыльнулся. И, пользуясь всеобщей толкотней, заговорщически указал на яблоко, которое Ян вертел в руках:

— Розочку сообразить сможешь? Даю тебе нож и полную свободу для творчества.

— Смогу, — облегченно кивнул Ян. Он отодвинулся к окну и возился с яблоками, от усердия чуть прищурившись и почти не отвлекаясь.

Ишим формочками взрезала раскатанное тесто: ей достали новые, с елочками, снежинками, снеговиками и всей новогодней красотой, и ей не терпелось попробовать их в деле. Подсуетившись, Белка помогла вытащить из духовки уже пышный, сладко пахнущий пирог и загрузить противень. Умаявшись, они обмахивались кисточками хвостов: у плиты стало жарче, чем в Аду.

Пирог пришлось охранять Вирену, потому что он никогда данное слово не нарушал и серьезно относился даже к столь невинному поручению, так что не оставил шансов слямзить кусок ни облизывающемуся Джеку, ни Каре с Владом, которые давно закончили с салатами и откровенно скучали. Теперь нужно было ждать. Вирен подкрутил радио — там как раз играло что-то ненапряжное и приятное. Белка восхищенно рассматривала яблоко, превратившееся в волшебный цветок, а Ян смущался от ее восторгов, но стойко продолжал танцевать ножом по следующему, смахивая Джеку красную шкурку.

— А к чему рассыпанная сода, кто-нибудь помнит приметы, раз уж мы про них говорили? — вслух подумала Ишим, чтобы их развлечь.