Voluntate Dei

Где-то после Peccata capitalia: ira. Корак, глухая ночь, жуткие кошмары и немного семейной милоты.

К тому, что кто-то орет по ночам, можно было привыкнуть. Все они тут были такими, выеденными войной и ненавистью. Но когда в темноте раздался сиплый, по-настоящему страшный вопль, Влад проснулся сразу же, словно кто-то безжалостно хлестнул его по лицу.

Он быстро глаза открыл, посмотрел в потолок. Крик еще звенел в ушах, как будто отражаясь неугасимым тревожным эхом. Не сразу сонный Влад сумел сообразить, кто именно кричит и почему. Рядом завозился, жалобно застонал Ян, вконец измученный на работе и желающий просто выспаться. Значит, Корак, решил Влад, Корак, который спал в углу на старой раскладушке. Корак, который орал, как будто его резали. Действуя скорее инстинктивно, Влад соскользнул с кровати.

Вслепую он добрался до Корака, свет зажигать не стал, чтобы глазам не было больно. Корак затих, но метался, что-то сдавленно рычал сквозь зубы, слишком далеко ушедший в свой кошмар, не способный из него выпутаться сам. Волосы разметались, казались чернильными разводами на его бледном лице, и вообще Корак как-то весь съежился, сжался. Наклонившись к нему, Влад крепко потряс его за плечо, настойчиво, неотступно, понимая, что только так можно пересилить притяжение жуткого сна; они такое много раз проходили: и с Яном, и с Карой, и с Виреном, и даже с самим Владом.

Проснувшись, Корак дернулся, снова что-то проскрипел. Замотал головой, медленно раскрыл глаза, часто моргая, рассеянно посмотрел на Влада, который все еще держал его за плечи… И заорал. Громко, отчаянно. Как будто увидел что-то ужасное. Как будто его кошмар вдруг ожил. Шарахнулся назад, ударился обо что-то локтем, снова вскрикнул. Влад отшатнулся, растерянный. Почти запаниковал. Он не знал, кого именно Рак видит вместо него…

— Ян, помоги! — позвал Влад, понимая, что не справится с трясущимся в истерике Кораком. Слава Деннице, тот был слишком сонным, чтобы что-то понять, а то кинулся бы, замахнулся кулаком или магией… А может, еще страшнее было, что Корак не попытался сражаться, а только отполз в угол и смотрел на него испуганно, трясясь, как в лихорадке.

Ян быстро взял себя в руки, оказался рядом, загородил Влада, отрезал его от Корака — тот стал дышать тише, не как загнанное животное. Из темноты вынырнул Джек, привлеченный шумом, но Влад мягко отпихнул любопытную морду в сторону. Терпеливым направляющим голосом, каким ему приходилось общаться с пострадавшими людьми, зачастую ранеными, окровавленными, Ян разговаривал с Кораком, постепенно убеждая его, что он в безопасности.

Чтобы заняться чем-то, Влад потащился на кухню, налил из чайника воду в кружку. Ненадолго уловил отражение полумесяца на темной блестящей воде и остановился, гипнотизируя его взглядом. Корак не мог смотреть в зеркала; они снимали или завешивали их, когда Рак оставался у них дома. А в темноте они с Владом были настолько похожи…

Корак видел себя — и в кошмаре, и наяву, когда Влад его разбудил.

Он вернулся, заметил, что горит свет в торшере — достаточно, чтобы немного разогнать темноту. Корак и Ян сидели на полу. Рак кутался в одеяло, гладил сунувшегося к нему Джека. Заметив движение у стены, Корак быстро поднял голову, но в этот раз Влада узнал. Немного выдохнул, расправил болезненно сведенные плечи.

Влад протянул ему кружку с прохладной водой. Про себя отметил, что неосознанно дал Кораку такую, которую будет не жалко, если он ее случайно расколотит. Но тот держал ручку крепко, даже, пожалуй, слишком; только слышно было, как зубы дробно звенят о краешек.

— Рак, ты же знаешь, что я тебе никогда не наврежу по-настоящему, — медленно выговорил Влад, убедившись: Корак может слушать и что-то понимать.

— Да ты-то… — он с досадой скривился. — Тебе я больше верю, чем себе, Войцек. Вот и все.

Корак отставил кружку, обхватил себя руками, как если бы очень сильно замерз, несмотря на то, что ночь была майская, теплая. Замкнулся, замолчал, словно стыдно стало за эти вопли, за колотящую панику. Ян подобрался, сел рядом с ним, прижимаясь боком, и Влад как-то догадался поддержать Корака с другой стононы. Тот пристально смотрел в темноту, в сгустки ночи в углах, но потом устало застонал и уткнулся Владу в плечо, сдаваясь.

— Все нормально, — хмыкнул Влад. — Просто в следующий раз буду включать свет.

Он не задавал вопросы. Влад знал, каково это — ненавидеть самого себя, поэтому он просто молчал, впитывал тишину, каким-то шестым чувством улавливая, как Корака отпускает, как он осознает, что сон остался позади, а он дома, в безопасности, под теплым махровым одеялом. Под руку Владу подвернулся хвост, он чуть сжал ладонь, напоминая, что он рядом, и Корак устало качнул головой.

— Когда я впервые тебя увидел, я подумал, что это все кошмар, — негромко сказал Корак. — Что они воплощаются.

— Поэтому попытался об меня убиться?

— Что еще мне надо было делать? — тревожно зашипел Корак, хлестнул хвостом.

Влад пожал плечами. Он понимал, почему их можно было спутать — даже не в чертах лица дело, а в том, как они привыкли держаться, в похожих ухмылках, режущих взгляд. Но сейчас, в полумраке, Корак был совсем другой — и очень несчастный, хотя и старающийся держаться.

— Давайте спать, — зевнув, попросил Ян. — Завтра… уже сегодня… вставать рано!

Он заметил взгляд Корака, метнувшийся к торшеру, терпеливо улыбнулся:

— Свет оставим.

Наутро Влад проснулся от того, что по-змеиному обвившийся наглый Корак слишком крепко сдавил ему ребра, — так и не скажешь, что ночью шарахался и кричал. Пригрелся так, что отрывать его пришлось чуть ли не с боем.

Не то чтобы Влад жаловался.

========== простуда ==========

Комментарий к простуда

аушный кусочек в первой половине Alma mater

— Я умираю! — душераздирающе воскликнул Тэл, вваливаясь в дом. — Меня прокляли насмерть!

Вирен тут же дернулся. Если такой крик раздается в гвардейских казармах, ожидаешь увидеть мерзкую разворошенную рану в боку или солдата, которого рвет кровью… но он быстро вернул себя в Академию. В место, где убивали, но куда реже.

Сердитый, какой-то растрепанный Тэл протиснулся к своему любимому креслу, упал в него, устроился удобнее, подобрав ноги. Рассеянный взгляд блуждал по Вирену и Белке, которая наблюдала за ним с долей настороженности. И недоверчивости.

Тэл оглушительно чихнул, потер горло, скривившись. Вид у него был слишком несчастный.

— Ты просто простудился, — успокоил Вирен, поняв, в чем дело. — Никто не умирает, успокойся. Поверь, я видел смертные проклятия, и это не оно. По крайней мере, пока с тебя не сползает кожа…

— У меня на носу вся облезла, больно! — обиженно провыл Тэл.

— Так ты не чеши!

Тот снова расчихался.

Недавно погода в Академии выкинула очередной финт и завалила их снегом, надолго сковав землю тяжелыми белыми сугробами. Сам Вирен уже видел такое на Девятом и догадался натянуть под куртку свитер и надеть утепляющий амулет, однако многие ученики не знали, что делать. Носились в снегу просто так, весело перекидываясь снежками. Уже на следующий день на занятии он заметил, что многие шмыгают носами и часто моргают, утирая слезящиеся глаза, а в обеденном зале потом раздавалось приглушенное чихание. Вот и Тэла догнала магическая простуда.

— Я говорил тебе теплее одеваться, — проворчал Вирен, вспоминая, как пытался всучить другу шарф, когда тот отправлялся на очередную вечеринку. А потом Тэл, веселый, пьяный и разгоряченный, шел обратно по снегу. Удивительно, как еще совсем не слег с температурой. — Вот Белка меня послушалась, и с ней все нормально! — укоризненно добавил Вирен. Та гордо улыбнулась и подергала кисточкой. Отложив учебник, Белка, так и не сказав ни слова, ушла на кухню, где негромко загремела чем-то.

Тэл что-то обиженно угрюмо бубнил. Сегодня вечером он собирался нехотя готовиться к какой-то контрольной — все же Вирен убедил его, что не стоит идти на занятие совсем с пустой головой, надо хотя бы что-то выучить ради приличия. Но, посмотрев на друга, Вирен быстро понял, что Тэл сейчас едва соображает, как говорить — не то что решать задачки! Он выглядел испуганным и каким-то очень ослабшим. Когда Тэл устроился в кресле, силы окончательно оставили его, и он не мог пошевелиться.