Страница 32 из 59
Тэл проскользнул в комнату, сбросил пиджак, отшвырнув его куда-то в сторону, и растянулся на полу.
— У тебя все хорошо? — тревожно, но вежливо спросил Вирен, наклонившись.
— Замечательно, — заявил Тэл, который вальяжно устроился на досках и рассматривал потолок. — Отличное место для наблюдения за всякими… магическими явлениями. У меня до сих пор искры в глазах…
— Принести тебе плед?
— Давай. Пиздец какой-то, — негромко сказал Тэл. — Чтоб меня в постели так ебали, как Даат со своими контрольными. Зачем мне эта сакральная геометрия?! Что я, прямоугольник не начерчу? Все равно, если что-то срочное, никто не будет так вымерять…
Прикрыв его мягким пледом, Вирен сел рядом, на краешек клетчатой ткани. Он думал вообще не об этом, но послушать сердитые выкрики друга было не так-то сложно; Вирен не отключался, он правда вникал и кивал. Тэл разозленно размахивал руками. В целом Вирен был с ним согласен: боевые маги с квадратиками точно не заморачивались (стоило вспомнить хотя бы дядю Корака с его произвольной точкой), хотя им-то это нужно было больше всего, если по логике. Так что, вероятно, его мучения и правда были бессмысленными. Но Вирен об этом не сказал.
— Тэл, откуда у тебя шрамы? — спросил Вирен, который уже какое-то время рассматривал его руки.
Тот рассеянно скользнул взглядом по предплечьям, дернулся, поправляя рукава рубашки. Тэл, разгорячившийся из-за «ебанутой контрольной», стянул с себя форменный галстук и мучил ворот, чуть не вырвав себе все пуговицы. И рукава задрал, чего обычно не делал. Совсем забылся.
— Слушай, я все понимаю. И никогда не стал бы тебя осуждать, правда. Но ты же… э-э слишком любишь себя, чтобы делать это самому? — замешкался Вирен. Он осторожно придвинулся ближе, хотя не собирался давить на Тэла — про нечто подобное всегда трудно рассказывать. — Я прав?
— Прав, — хмуро сказал Тэл, качая головой. — Я не люблю боль, я бы никогда не смог себя порезать. Это отец! — неожиданно решился он, подтверждая худшие опасения Вирена. — Я в чем-то провинился, и он ударил по мне боевым заклинанием. Я пытался закрыться, и вот… Руки в клочья. А, это после того, как я, как он сказал, развратил одну демоницу из прислуги — у отца был неудачный день или вроде того, и его шарахнуло.
Рассказ был почти безумный — хотя бы потому что Вирен привык считать свою семью самым безопасным местом на свете. Он не боялся подставить спину ни одному демону из Роты. Да, многие из них были вспыльчивыми, перекореженными войной ветеранами, но никогда они не позволяли себе обращать силу против сослуживцев…
— Не надо придумывать оправдания! — возмутился Вирен. — Ты не сделал ничего ужасного!
— Ага, просто он любит порядок и все такое, — закатил глаза Тэл; он почему-то раскраснелся, щеки и уши шли алыми пятнами. — И еще любит, когда его беспрекословно слушаются. Сейчас у него нет власти — благодаря вам, гвардейцам. Только красивый титул, который скоро будет никому не нужен. Думаю, он вымещал зло за это на мне и на слугах.
Вирен устало рассматривал руки друга, хотел прикоснуться, но не посмел — сам он никому не разрешал трогать свои шрамы. Лечебная магия могла творить чудеса, но следы от некоторых ран не изглаживались никогда — как, например, его собственные ожоги от магического пламени. Так и Тэл, который был красив, как демоны из старых сказок, должен всю жизнь ходить с рваными отметинами — оставалось только скрывать их под длинными рукавами.
Он явно не хотел, чтобы кто-то из Академии их увидел, но здесь, наедине с Виреном, Тэлу вдруг стало все равно, он чертыхнулся, чуть привстал, подвернул рукава до локтя. Как будто напоказ. Вирен мягко улыбнулся, показывая, что это его ничуть не смущает — он видел и более серьезные шрамы… но никогда они не вызывали в нем такой печали и горечи.
— Но если тебя выгонят из Академии, ты должен будешь вернуться домой, — предположил Вирен. — Разве это не хуже?
— Нет, я сбегу, — убежденно сказал Тэл. — Отец не явится сам, пришлет карету. Они не смогут меня удержать. Да и не станут обращаться со мной как с пленником, не будут ожидать побега. Я смог бы высвободиться. Свалил бы прямо из Академии, но тут все пути перекрыты, мы в клетке. Значит, остается только исключение.
Недавно Вирен слышал подобные размышления — о двух влюбленных, которые хотели оказаться подальше от всего этого, затеряться в какой-нибудь глухой деревне. Не самая глупая мечта — отказаться от долга, обмануть строгих родителей, которые наверняка составили им удачные партии, ничуть не позаботившись о чувствах; не всем так везло, как Белке с ее человеческим мальчишкой. Где-то в глубине души Вирен, любящий свободу, это одобрял.
— В общем… Мой отец, он тоже был в такой же ситуации, — сказал Вирен, надеясь, что друга это подбодрит. — Его в детстве продали на гладиаторскую арену — знаешь, была в Столице такая? Собственный отец продал! Но он выбрался и стал самым честным… — он едва не сказал «человеком», — гвардейцем которого я знаю. А если у него все так хорошо сложилось, то и у тебя получится!
Послушав его, Тэл отозвался сложным задумчивым хмыканьем. Не стоило ожидать от него громких благодарностей, но он определенно запомнил эту коротенькую историю — или хотя бы оценил попытки Вирена его приободрить.
— Можно тебя обнять? — уточнил Вирен.
— Не знаю. Да. Наверно. Почему ты спрашиваешь? — усмехнулся Тэл, поежившись. — Блядь, да почему ты… такой? Любой нормальный демон меня обсмеял бы, что я ною, и…
— Значит, ты не видел нормальных, — убежденно произнес Вирен. И все-таки сгреб слабо сопротивляющегося Тэла ближе. Плечи дрожали; Тэл оказался неожиданно угловатым и костлявым, но он быстро перестал дергаться и неловко приобнял его в ответ, уткнувшись в плечо. — Все будет хорошо, — пообещал Вирен.
Он не хотел говорить, что Тэл не виноват, потому что тот был тем еще бунтующим подростком, в этом Вирен не сомневался ни на грамм. Но он не заслуживал боевого заклинания в лицо — так и представлялся друг, юный и растерянный, пытающийся голыми руками защититься от бритвенно-острой магии. От жалости сводило сердце, но Тэл ни за что не принял бы ее, гордый, как и все Высшие демоны.
— Эй, Тэл, а что бы ты делал, если бы мог пойти куда угодно? — шепнул Вирен. — Есть у тебя мечта?
Тэл задумчиво затих.
— Просто, понимаешь, есть у меня друг, он тоже немного поссорился с отцом, потому что не хотел становиться купцом, как и он…
— Ты меня решил со всем кругом общения познакомить? То отец, то друг…
— Да нет, ты просто его знаешь! — смутился Вирен. — Нахаррад Драконий Глаз, как его любят называть, или просто Рыжий. Высший боевой он, — немного похвастался Вирен. — Но когда мы познакомились, он был обычным мальчишкой, который связался не с той компанией. Нам его арестовывать пришлось. А все потому что плана у него не было!
Подумав, Тэл кивнул. Осторожно высвободился из объятий — так было удобнее говорить.
— Я бы Ад хотел повидать, — неожиданно сказал он. — Я же был только в нашей земле да в Столице на праздниках, совсем ничего не видел. Я первый месяц тут от каждой перемены погоды подпрыгивал, прям как ты! И мира людей тоже не видел, не понимаю вот обычно, о чем ты говоришь.
— Хорошая мечта, — одобрил Вирен и улыбнулся. — Может, где-нибудь пересечемся. У Гвардии работа такая — всюду вовремя появляться.
Они сидели бок о бок, почти не разговаривая, пока за окном сгущалась ночь. Тогда Вирен вспомнил, что он мало спал в последнее время, прошлую ночь вообще провел в таинственном мрачном лесу, так что теперь он мог бы запросто отключиться. Сдерживался из последних сил. Нужно встретить Белку с ее сумками, подумать о произошедшем, доложить Гвардии… Но сон коварно сморил Вирена, и он очень смутно запомнил, как из последних сил дополз до кровати, наказав Тэлу позаботиться о Белке.
***
Утром они с Белкой сидели, склонившись над столом, и рассматривали неровные рисунки Вирена, скопированные с библиотечной книжки. После грядущей встречи с Шефом Вирен подумывал вернуться к книге и улучшить свой скромный чертеж, но пока приходилось перебиваться этим. Тэл скептически посмотрел на листочки и только посмеялся над ними с Белкой и над умением рисовать — точнее, полным его отсутствием. Вот и сидели они вдвоем, пока Тэл где-то шатался. Первой пары на четной неделе у них не было, так что Вирен со спокойной душой позволил друзьям немного забыть об учебе.