Страница 25 из 42
— Есть хочешь? — спрашиваю, снова посмотрев на Алёну.
Закутавшись в мою толстовку, теребит в руках скомканную салфетку. Все в этом зале на высшем уровне, единственный вопрос — почему здесь так холодно?
В моей толстовке она утонула.
Сам я накинул на плечи ее клетчатый шарф, потому что я в футболке и идти в гардероб было тупо лень.
— Нет, — всхлипывает она и вдруг спрашивает в ответ. — А ты?
Я?
— Я всегда есть хочу, — говорю ей.
Откидываюсь на спинку дивана, вертя в руке стакан с Колой.
— Я заметила… — еле слышно говорит она. — Растущий организм?
— Я большой мальчик, Олененок, — усмехаюсь, наблюдая за ее лицом.
Бросив на меня косой взгляд, кусает губу.
Ерзаю по дивану, потому что клянусь своей хоккейной экипировкой — она покраснела.
Ни фига себе.
Опустив глаза, смотрит на свои руки, и я уже готов поклясться почкой в каком конкретно ключе она перерабатывает полученную только что информацию.
Черт.
Она такая правильная, просто, мать его, настоящая зануда, и я все время упускал из вида тот факт, что у нее вообще никакого опыта с парнями нет. Ну максимум поцелуи с какой-нибудь прыщавой школотой. Ну и с придурком Колесовым.
Почему-то так получается, что этому говнюку всегда нужно то же самое, что и мне. Мое место в школьной футбольной команде, мое место за школьной партой, мой ВУЗ, мой тренер.
Рука сжимается в кулак.
Когда увидел их вместе, меня очень и очень лихо переклинило. В принципе это любого парня касается, не только его. Может я и хреново целуюсь, но чьи-то еще поцелуи ей в ближайшее время все равно не светят. Только мои дерьмовые поцелуи.
Бросив хмурый взгляд на экран, протягиваю ей стакан и буркаю:
— На, попей. У тебя уже обезвоживание.
— Тебе вообще не интересно? — забирает у меня стакан.
— Смотреть про рассуждения девяностолетнего мужика? — уточняю я. — Нет.
— Это не про рассуждения, — закатывает она глаза. — Это про жизнь.
— А-а-а… — вытягиваю перед собой ноги. — А я думал про рассусоливания.
— И что же тебе нравится? — интересуется она. — Убить Билла?
— Отпадный фильм, — киваю я, расслабляясь и забрасывая за голову руки.
— Терпеть его не могу, — по-деловому сообщает Алена.
— Ну я же терплю, — киваю на экран.
В ответ она снова закатывает глаза, но я вижу, что в них плещется веселье.
Действительно, весёлого хватает. Свидание мечты.
Отпивает из трубочки и кусает губы. Под финальные титры ещё раз пускает слезу, и мы уходим из кинотеатра.
Забрав из гардероба наши вещи, нахожу ее у стеклянных дверей.
Моя толстовка ей почти по колено. Обняв себя руками, смотрит на улицу, а когда видит меня собирается снять толстовку.
— Не снимай, — останавливаюсь сзади, разворачивая ее шубу.
Просунув в рукава руки, Алёна набрасывает на голову мой капюшон и забирает у меня свой шарф.
— Снег пошёл… — говорит, подняв на меня глаза. — Сильный.
Посмотрев в окно, вижу настоящий буран.
Приехали.
И давно это началось?
Изучаю двор внизу, пытаясь понять насколько все плохо.
Застегнув под горло куртку и надев шапку, смотрю на нее и велю:
— Руку давай.
Протянув ладонь, смотрю на нее исподлобья и ожидаю приговора. Может быть это наглость, но мне осточертело терпеть.
Она думает так громко, что слышно даже мне.
Голубые глаза скользят по моему лицу. Такие серьёзные, будто я предложил ей за меня выйти. Крылья маленького носа вздрагивают, когда делает глубокий вдох.
Просто возьми меня за руку, Олененок.
Смотрит на мою ладонь и достает из кармана свою, после чего вкладывает ее в мою руку.
Как только это происходит, пальцами расталкиваю ее пальцы и сгребаю тонкую ладонь в крабский захват. Отправляю этот замок в свой карман и тащу ее к выходу.
Глава 29
Алёна
— Да, караул, — всплескивает руками моя двоюродная сестра Оксана, — ты бы видела, что там на трассе творится! Наташа фотки прислала, они в кювете, вот только достали их…
— С ними все нормально? — припрыгивая на месте от холода, сдвигаю с носа шарф, чтобы она лучше меня слышала.
— Да! — перекрикивает Оксана шум работающего двигателя их семейной Нивы.
— Тормози! — орет ее муж, стуча кулаком по капоту.
За мутной снежной пеленой вижу, как он принимается орудовать лопатой вместе с их младшим сыном, который за последний год превратился в настоящего парня, а когда я видела его последний раз, был прыщавым подростком.
Муж Оксаны — участник местной команды гонок по бездорожью, и их обвешанную подвесками и логотипами Ниву я узнала, когда мы с Никитой только заехали на базу отдыха «Три пескаря».
— А ты здесь какими судьбами? — обнимает мое плечо Оксана. — Совсем раздетая! Давай куртку тебе дам теплую!
Сама она одета в водонепроницаемый комбинезон, куртку и горнолыжные ботинки, как и все члены ее семьи.
— В кино ходила! — кричу, потому что Нива делает очередную попытку выбраться из сугроба.
— Куда?! — смеется она. — В кино?! А что в городе кина нет?
Это очень хороший вопрос, но она задала его не тому человеку. Под колючим и мокрым от моего дыхания шарфом губы разъезжаются в улыбке.
Кажется, сегодня у меня совсем поехала крыша, но я… у меня сегодня весь мир где-то за кадром, начиная с того момента, как вышла из своей квартиры четыре часа назад.
— Так неинтересно, — объясняю ей, поворачивая голову и пытаясь разглядеть в десяти метрах позади очертания черного БМВ, но за бурлящей снежной пеленой видно только тусклый свет фар.
— Молодежь! — хлопает меня по плечу Оксана и оттаскивает в сторону, когда мимо, вихляя и буксуя, проезжает чей-то красный внедорожник.
Здесь на парковке творится черте что. Кто-то копает, кто-то толкает, кто-то буксует…
Просто эпический кошмар!
Я отчетливо понимаю, что добраться сегодня до дома будет гигантской, просто громаднейшей проблемой, которую я придумала как решить!
— Возьмёте меня с собой? — кричу, обернувшись к сестре.
— Спрашиваешь! Возьмём конечно!
— Только я не одна, — снова кричу ей. — Нас двое. А вас четверо…
— Толика на колени посадим, — машет она рукой, — не вопрос. Не бросим мы тебя тут.
— Спасибо, — сжимаю ее плечи, — Я сейчас вернусь…
— Давай, двигай попой, — указывает она на вырывающуюся из сугроба Ниву. — Ждём тебя.
— Пять минут! — развернувшись, начинаю пробираться по бурлящей парковке.
Ноги утопают в снегу, он горстями застревает в моих коротких ботинках, и пока я добираюсь до БМВ, я по колено мокрая.
Холод пробирается под колготки, и растекается по всему телу.
Вижу сдающую назад БМВ, но это выглядит так, будто под бешеный рёв мотора она стоит на месте. Водительская дверь распахивается, и оттуда выходит Барков. Хлопнув ею, выхватывает торчащую из сугроба лопату и начинает яростно копать.
Вместо шапки на нем балаклава, которая закрывает голову, лоб и лицо, оставив только небольшую прорезь для глаз.
Опустившись на одно колено, он загоняет лопату под заднее колесо и загребает снег.
— Я нашла нам машину! — выкрикиваю с облегчением, оказавшись рядом с ним.
Вскинув голову, смотрит на меня и рычит:
— Че ты трубку не берёшь?! Три раза звонил!
— Я… не слышала!
Даже не берусь проверять телефон, потому что это бессмысленно. Он где-то глубоко в кармане, и сегодня я про него напрочь забыла.
Поднявшись на ноги, Ник швыряет на снег лопату и продолжает орать, схватив меня за локоть:
— Ты сказала на пять минут отойду, я уже тебя искать ходил! Думал заблудилась к хренам! Ты нормальная, кто так делает?!
— Я не рассчитала… — пытаюсь оправдаться, потому что он очень злой, и это застало меня врасплох.
Даже через маску я чувствую его психи.
Он… волновался?
— Предупреждать надо! — толкает меня к задней двери. — В машину садись.
Почему он такой неисправимый грубиян?!
Почему больше меня это, черт возьми, не бесит?!