Дворецкий в Белом

— Блин, бли-и-ин, блин! — его машина отставала от другой, сильно напоминающей машину Тоору Сейджи. Нет, слишком напоминавшей. — Сейджи!

Парень кричал в гарнитуру, установленную на наушниках, но бесполезно — минивэн Сейджи вырвался вперёд, а «феррари» сына Даичи улетел в кусты. И тот пошёл на отчаянную ложь:

— Я в текстурах застрял!

— Кайто–кун? — хозяин дома приоткрыл дверь кухни изнутри, — что такое?

— Отвлёкся. Простите, — дворецкий ушёл. Студент позади продолжил кричать: «Блин!», старательно избегая мата.

***

— Тут много томатов, я их сильно люблю, — Кайто взял один из бутербродов и осмотрелся по сторонам.

Кухня Даичи походила на фото из каталога «дизайн кухни на любой вкус». Тут отсутствовали грязь и пыль, а кристально чистая посуда мирно покоилась в навесном шкафу. В какой-то степени кухонная белизна даже вызывала страх.

— Тут так чисто…

— А, это заслуга моего старшего сына. Он шеф–повар.

— Уже или учится?

— Уже, ему двадцать пять, — ответил Даичи, и Кайто внимательно посмотрел на мужчину. Простые арифметические задачки дворецкий решал за секунду.

— Вам сорок один год, — врач утвердительно кивнул. — Вы стали отцом в шестнадцать?

— Хах, мда, ошибки молодости, — мужчина давно вспоминал это со смехом, но безразличный взгляд Кайто выглядел осуждающим. Даичи спокойно откашлялся, предлагая гостю ещё бутерброд. — По дурости, да.

— Остальные дети от неё же?

— Только второй. Потом мы развелись. Другие двое от второй гражданской жены, но и с ней не сложилось, — пожал плечами Даичи, а дворецкий медленно дожевал бутерброд. Несмотря на то что он задавал вопросы, его взгляд оставался пугающе пустым и незаинтересованным. — Осуждаешь?

— Нет.

— Надеюсь, — Врач доел свою порцию. На тарелке осталось всего четыре изделия. — Что ж, у меня к тебе тоже есть пара вопросов по поводу того, что мне передал инспектор от тебя.

— Про Шингу? Я знаю не так много.

— Не хочу портить неформальную встречу, но это необходимо, — собеседники синхронно кивнули друг другу. Прозвучал первый вопрос: — Ты сказал, что у него кансайский диалект. Он из Осаки?

— Он родился в Киото, позже переехал в Осаку, а потом в Токио, как нам рассказывали в классе, — со стола исчез один из последний бутербродов, за ним ещё один. Собеседники будто бы жевали наперегонки.

— И после одного года обучения его отправили к обычным ученикам, выгнав из программы по защите сирот?

— Да.

— Сколько раз ты видел Шингу до этого?

— Вне занятий семь раз, на занятиях — постоянно, оба бутерброда закончились наполовину.

— На занятиях случалось что–то странное?

— На самих занятиях — нет, кроме тех, про которые я рассказал инспектору. Но одну вещь помню прекрасно — завуч часто посещал занятия Шингу, а тот передавал ему разные сумки.

Доев свою закуску, Даичи выпил пару глотков чая и перекрестил руки на столе.

— Что за сумки?

— Каждый раз разные: то рюкзаки, то походные, то школьные. Но все были заполнены деньгами.

Кайто доел свой бутерброд и взял следующий. Он медленно открыл рот, положил край на угол губ и откусил крошечную часть. Потом ещё одну, не говоря ни слова, — так и доел.

— Ты знаешь, откуда взялись эти деньги?

— В прошлом выпуске было очень много «бракованных» дворецких, как их называли.

— Сохранивших сознание?

— Ну, наверное, что–то такое, — Кайто было сложно рассуждать на тему сознания, да и он точно не догадывался, что произошло. — Шингу говорил, что был у «дедушки».

— Дедушки?

— «Дедушка принял Люка», «дедушка принял Юто», и так о всех пропавших, — Даичи тут же отдёрнул руки от бутерброда. Интерес к закуске пропал.

— Ты догадываешься, что с ними произошло?

— Не уверен, но, судя по тому, что я видел и слышал, их продали на органы.

За окном начался ливень.

Как психиатр, Даичи понимал, что Кайто сохраняет спокойствие по самой очевидной причине, но у мужчины задрожали колени. Врач сталкивался с многим, однако как можно молчать? Как можно спокойно открывать рот и класть туда последний бутерброд? Как он откусил его? Подавляя испуг, мужчина вздохнул и спросил:

— Те семь раз, которые ты видел его. Где?

Кайто вновь замолчал, доедая закуску, а потом продолжал самым спокойным тоном говорить самые неприятные вещи.

— Один раз меня сильно избили, потому я толком ничего не помню. Я очнулся в какой–то грузовой машине за коробками. Мне было не видно, что происходило снаружи, но я слышал три голоса: завуча, Шингу и молодого старика.

— О чём они говорили?

— Старик спросил, сколько дефектных. Завуч рассказывал о парнях, как об «отличном источнике дохода». Старик согласился на покупку. Шингу дали роль доставщика денег. Потом они удалились в другую комнату для подробностей, а я медленно вылез и ушёл.

Даичи дослушал всё, не разрывая рук, но потом потянулся в карман и записал всё в рабочий блокнот. А потом немного изменился в лице и очень быстро проговорил:

— Стой, а почему Шингу оказался рядом с ними? — Кайто лишь пожал плечами. Кое–что он правда не знал. — Ладно, так… Во второй раз?

— У меня было отдельное занятие по физкультуре после нескольких дней в больнице. Тогда меня столкнули с лестницы, — Кайто повернулся в сторону плиты, долго смотрел на неё, а потом вновь вернулся к разговору. — Когда я закончил упражнения, я увидел, как Шингу идёт в сторону будки с садовыми инструментами вместе с лопатой.

— Ты говорил, что он получил сотрясение лопатой на уроке, да?

— Да, но тогда его сотрясение уже прошло. Но дело в том, что лопата в его руках не была садовой лопатой, а совсем другой.

— Другой?

— Да. А из будки он вытащил настоящую садовую лопату, испачканную в крови, и закопал её.

— Закопал лопату? Постой, это была его кровь? Хотя… ты сказал, что сотрясение уже прошло?

— Прошла уже пара дней, потому я понятия не имею, чья кровь. Возможно, он убил кого–то или покрывал другого. Мусоросжигатель тогда не работал.

Даичи сглотнул. Захотелось успокаивающего чая, а то и красного вина, которое его сын купил сугубо для готовки. Горло пересохло, будто в пустыне.

— В третий раз?

Кайто громко прокашлялся и рассказал:

— Меня снова избили, но в этот раз…

— Папа! — собеседники не слышали даже топота: Ватару влетел в комнату максимально внезапно, громко хлопнув дверью. Один вид мальчика разряжал обстановку: розовая футболка, мешковатые шаровары, едва высохшие после стирки носки и большой игрушечный кролик в руках, совершенно не подходящий для двенадцатилетнего ученика средней школы. Однако вскоре всё стало ясно, когда ребёнок показал отвалившуюся лапу.

— Иори заигрался.

— Господи, да что ж за ребёнок! Как будто я умею шить! — в тот момент, когда Даичи хотел принять из рук сына игрушку, Кайто предложил:

— Я могу. Тут не так и сложно, много пуха не вышло. Нитки есть?

Ватару искренне ему улыбается и кивает, оставляя игрушку дворецкому и выбегая из комнаты. Врач выдыхает.

— Сама судьба говорит передохнуть. Точно не сложно?

— Нет, всё в порядке, — и вновь дверь неожиданно хлопает.

— Кайто–сан, я принёс!

На долгие минуты в кухне воцаряется спокойствие и смех: Кайто ловко пришивает лапу к тельцу, Ватару восхищается его навыками, а Даичи наливает всем чая.

Но к серьёзном и тяжёлому разговору ещё придётся вернуться, как только ребёнок покинет комнату.

***

Чай допит, смех закончен, Ватару уходит с игрушкой брата, — спасительная минута подошла к концу. Далее лишь мёртвые факты о жестокой жизни, которую вряд ли можно так просто забыть.

— Где ты оказался? — продолжил расспрашивать Даичи.

— Я убирал склад, когда дверь плотно закрыли снаружи. Я решил, что одноклассники ещё не закончили надо мной издеваться, потому не выглянул сразу. А потом услышал голос Шингу.

— И ты выглянул?

— Да. Он стоял ко мне спиной и говорил по кнопочному телефону. Таких ни у кого не было.