Страница 3 из 9
Как знать, мало ли что делает серийный убийца, усыпляя бдительность жертв.
Нед тоже следил бы за ним неусыпно, но здорово разволновался, а такс – я же вам уже говорил – частенько тошнит. Обнюхав промокшие штанины Дворецкого, Нед наблевал опять, прямо под стол на кухне. Дворецкий начал за ним подтирать – пока он этим занимался, мне было необязательно дышать Дворецкому в затылок, – и тут вошла мама и, увидев Дворецкого под столом, сказала: «Вы пересекли Атлантику не для того, чтобы убирать за собаками», а он сказал: «Мадам, у меня весьма широкий круг обязанностей», и тогда мама разрешила ему подтирать облеванный Недом пол, а потом мы все вышли из дома, типа как столпившись под зонтом – спутниковой тарелкой, а зонт все это время держал я.
Мама села впереди, мы вчетвером втиснулись на заднее сиденье и доехали до школы на машине Дворецкого: большой, длинной и фиолетовой – похожей на баклажан. Колесные диски с белым ободком, подножки. На капоте – хромированная фигурка дамочки, наряженной так, что на ветру ей никак нельзя стоять: продует. Сиденья обиты светло-желтой мягкой кожей. А еще у этой машины «рулевой механизм с положенной стороны» – так сказал Дворецкий, но я-то мигом заметил, что руль не там, где надо.
Вот на чем мы приехали в школу вместо джипа.
Когда мы высадили Энни у входа для пятиклассников, Дворецкий вылез из машины, обошел вокруг, держа над головой зонт – спутниковую тарелку (австралийская тропическая гроза продолжалась), распахнул заднюю дверцу и сказал:
– Мисс Энн, принимайте обдуманные решения и помните, кто вы.
– Обещаю, – сказала она.
Мама проводила Энни взглядом.
– Могу поклясться, я заплетала ей две косички.
– Мисс Энн предпочла, чтобы ей заплели одну, – сказал Дворецкий.
Когда мы высаживали Шарли, Дворецкий распахнул дверцу и сказал:
– Мисс Шарлотта, принимайте обдуманные решения и помните, кто вы, – а Шарли задрала ногу, показывая Дворецкому, что надела новые ярко-желтые носки. Мама велела ей бежать поскорее в школу, пока не вымокла.
Когда мы высаживали Эмили, Дворецкий открыл дверцу и сказал:
– Мисс Эмили, принимайте обдуманные решения и помните, кто вы.
А Эмили спросила:
– А после уроков вы за нами приедете на фиолетовой машине?
– Нет, – сказал я.
Мама сказала:
– Высматривайте наш джип.
И тогда мы поехали к корпусу средних классов, и, пока Дворецкий выходил из машины, я вылез сам – раньше, чем он успел распахнуть передо мной дверцу. Но он остановился с раскрытым зонтом – спутниковой тарелкой у бордюра, – а австралийская тропическая гроза продолжалась, и дождь отскакивал рикошетом от подножек машины, – и, сняв котелок, сказал: – Принимайте обдуманные решения и помните, кто вы, молодой господин Джонс. – И снова надел котелок.
– Думаете, я забуду, кто я?
– Полагаю, это вполне может случиться. Ведь сегодня вы переходите из начальной школы на среднюю ступень обучения, – сказал он. Потянул дверцу на себя, сложил зонтик, сел за руль.
И укатил. Вместе с нашей мамой – она сидела впереди, рядом с ним. Во мне шевельнулось подозрение: а если я ее больше никогда не увижу? Я проверил передний карман – там ли зеленый шарик?
Тут меня нагнал Билли Кольт и спросил:
– Кто это был?
– Наш дворецкий.
– У вас есть дворецкий?
Шарик лежал на месте.
– Да, а что? – спросил я.
Мы смотрели, как фиолетовая машина объезжает автобус и уносится вдаль под дождем.
– Его машина похожа на баклажан, – сказал Билли Кольт.
– Угу.
– А он сам – на миссионера.
– Угу, – сказал я.
– Или на серийного убийцу.
– Да, есть немножко.
И мы пошли в школу. Начинался наш первый день в шестом классе.
3
Граница
По периметру крикетного поля обычно проводят черту белым мелом. Эта черта называется «граница» и обозначает пределы игрового поля, которое состоит из центральной площадки – питча – и «внешнего поля» между питчем и границей.
В принципе первый день в шестом классе прошел почти так, как я и ожидал. Во всех коридорах на досках объявлений было написано «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, “МИНИТМЕНЫ”[5]!», а когда все собрались в своих классных комнатах[6], включилось школьное радио и мистер Дельбанко – это наш завуч – сказал: «Добро пожаловать в школу» – таким голосом, как будто это лучшее место на свете. «Все мы очень рады снова переступить порог нашей школы средней ступени имени Лонгфелло, верно? А теперь поприветствуем всех, кто пришел к нам учиться в шестой класс, ведь школа имени Лонгфелло не зря славится своим радушием! И, дорогие мои семиклассники и восьмиклассники, не забывайте, что вы сами тоже когда-то были шестиклассниками и пришли сюда впервые!» А потом микрофон передали нашей директрисе, миссис Свитек, и она сказала: «Надеюсь, нас ждет чудесный год. Мне не терпится увидеть всех вас на уроках, но я очень надеюсь в этом году не увидеть ни одного из вас в своем кабинете». (Это была типа шутка. Директорский юмор.)
На уроках было не так уж и мутно – я ожидал худшего. На математику меня определили в группу мистера Баркеса, и он продемонстрировал нам, что может с первого же раза, на слух, запомнить чью угодно фамилию, имя и домашний адрес. Классным руководителем у нас стала миссис Хокнет, вроде бы нормальная тетка – так мне показалось в основном потому, что в ее классной комнате уйма книг, на зависть любой библиотеке. В спортзале пахло по-особому – есть такой запах только что отремонтированного спортзала, где все готово к первому скрипу надраенного пола под подошвами, – и так хотелось проскользить по полу, но мистер Крозоска, физрук, нарезал круги по дорожке и следил, чтобы на бесценный пол его зала не ступил ни один шестиклассник в запрещенной обуви – «можно только в спортивной!». В столовой буфетчицы наполнили кулеры клубничным молоком – раньше я его никогда не пробовал, но вроде очень даже ничего. В кабинете естествознания миссис Врубель расставила стеклянные колбы и бунзеновские горелки, как в лаборатории Франкенштейна, и сказала нам, что можно пробовать ставить любые эксперименты, только сначала рассказать ей какие, а то вдруг взрыв устроим. Мистер Соласки объявил: «Вы уже не в начальной школе, я отношусь к образованию серьезно – и вам советую». И с места в карьер стал рассказывать про «Бостонское чаепитие»[7], как будто должен отдавать американской истории все свое время до минуты. А на литературу меня определили к той же миссис Хокнет, и она раздала нам учебники, напечатанные, наверное, вчера или позавчера, – с неразрезанными страницами. Но учебники вроде нормальные, вот только между дельными текстами вклинились стихи.
Короче, примерно этого я и ожидал. Похоже на линьку – весь день с тебя опадает клочьями лето.
Но случилось и кое-что, чего я совсем не ожидал.
Билли Кольт – вот дурак – рассказал всем про Дворецкого.
Всем шестиклассникам.
Целый день напролет: – У тебя есть дворецкий? Серьезно?
И: – А что, дворецкие еще не вымерли?
И: – А твой дворецкий будет носить за тебя учебники в школу?
И: – А твой дворецкий открывает перед тобой дверь и типа все время кланяется?
И: – А твой дворецкий вечером укрывает тебя одеялом?
Про одеяло спросил Билли Кольт – вот дурак – и чуть не получил кулаком в лоб, но я вовремя вспомнил, кто я, и принял обдуманное решение.
Тем более что завуч, мистер Дельбанко, стоял совсем рядом.
Но когда уроки наконец-то закончились и я собрался домой – а австралийская тропическая гроза не кончалась, я выглянул из дверей и увидел: на площадке, где обычно стоят те, за кем приезжают на машинах, собралась целая толпа шестиклассников. И все они глазеют на что-то большое, фиолетовое. В толпе были даже те, кто возвращается домой на школьных автобусах. И тогда я пошел в начальную школу, к входу для пятиклассников, и нашел Энни, и мы завернули за угол, подошли к входу для четвероклассников и нашли Шарли, а потом к входу для второклассников и разыскали Эмили, и там мы стояли среди второклассников, как великаны, пока не подъехал Дворецкий.
5
Футбольная команда школы Лонгфелло названа в честь «Минитменов» – ополчения североамериканских колонистов. Оно появилось в XVII веке, но сегодня ассоциируется прежде всего с событиями Войны за независимость США (1775–1783).
6
С 1-го по 5-й класс американские школьники проводят все время в одном и том же кабинете. Начиная с 6-го класса уроки проходят в кабинетах учителей-предметников. Но у каждой группы школьников есть своя «классная комната», где они собираются по утрам, и свой учитель, ответственный за эту классную комнату.
7
Бостонское чаепитие – акция протестa, устроенная в 1773 году жителями британских колоний в Северной Америке. Колонисты сочли несправедливым закон Великобритании, касавшийся ввоза чая. Чтобы выразить протест, активисты прорвались на торговые суда и выбросили ящики с чаем за борт. Это событие стало толчком к Американской революции.