Страница 3 из 5
ИЛ-14
Дальше перелет на ИЛ-14 до Зырянки. Его я переносил тоже с трудом, бывает приземлялся находясь в туалете. Самолет по пути делал две посадки – в Усть-Нере и Оймяконе. Мне очень льстило, что я залетал в этот прославленный Полюс холода. Но особенно умиляло то, чем нас встречали в аэропортовской столовой – это стаканы с горячим (часто уже теплым) какао и свежеиспеченные булочки.
Но вот мы в Зырянке. Та же проблема с жильем, пока ждем вылета в Лобую. Только раз партия Каца А. Г. поставила в палисаднике при аэропорте две 10-ти местные палатки, было куда приткнуться.
Но настоящим мучением стали для меня перелеты на АН-2. Вот уж где меня выворачивало на изнанку. Туалета в нем не было и это было непереносимо. А после полета ощущение было такое, будто все внутренности перевернулись. Как я завидовал тем, кто переносил перелет в нем спокойно, не страдая.
АН-2
Мучения наши после перелетов не кончались. Ко времени нашего прилета в поселок, 2-х этажное здание администрации ГУЛАГа было отремонтировано – застеклены окна, покрашены полы, завезена мебель, построен склад, доставлено снаряжение и продовольствие. Здание под рабочие кабинеты и жилье заняли работники нашей администрации и геологи-женщины еще как-то могли разместиться там «по знакомству». Ну а мы, мужская половина, ломали голову, где бы приткнуться на ночлег.
Здание администрации до ремонта
На территории стояли две пустые бетонные коробки, где когда-то стояли динамо-машины и мы сунулись к ним. Но они были так захламлены и загажены, что мысль о том чтобы использовать их под жилье, сразу отпала. Поставили палатки.
На обрыве стоял домик-клуб, где по вечерам показывали кино. Причем, кинооператор почему-то показывал половину фильма, затем выходил, собирал деньги за билеты (по 30 коп.) и продолжал показ.
По краям поселка еще сохранились кое-где остатки ограды из колючей проволоки.
А на вершине сопки располагалась воинская часть радио-линейной связи с большими красно-белыми щитами антенами.
Мне хотелось как можно скорей вылететь на место работ, гле река, рыбалка, чистый воздух, зелень и огонь костра…
Катер Текки-Одулок, этакий московский речной трамвайчик, который странно было видеть на большой сибирской реке, перевез нас к месту работ, где мы открыли свой первый полевой сезон на Колыме. Место для лагеря выбрали в заливчике реки, напротив большого протяженного скалистого обнажения, куда каждый день переправлялись на лодке.
Текки-Одулок
Шульгина подробно описывала обнажение, слой за слоем и отбирала камни на образцы и шлифы, давая им номера. Я наклеивал на них кусочки пластыря, писал на нем простым карандашом номер и заворачивал в крафт-бумагу.
На обнажении
На лагере сколачивал из освободившихся продуктовых ящиков более надежные ящики для образцов, обматывал их металлической лентой или проволокой, надписывал «В Москву» и номер партии.
На обнажении
На реке было хорошо – ветерок, комаров нет, и порыбачить можно, хоть на спиннинг, хоть сети ставь – лепота.
Нельма – монстр
Бывало в сети залетала полуметровая нельма и повар привез к нам на обед чайник какао и жареную нельму. А к нам подъехала моторка с мужиками из рыбнадзора и я, с простодушным восторгом, похвастался нашим уловом. «Это молодь, – с улыбкой ответили они мне, нельма до полутора метров вырастает!».
Помню как-то возвращались в лагерь на другом участке с обнажения. А к нам был принят в состав палеонтолог, специалист по девонской и каменноугольной толщам, Сидяченко Г. И. С ним была супруга, тоже палеонтолог. На металлической лодке с подвесным мотором «Москва» мы шли к лагерю, как вдруг мотор зачихал и замолк, кончился бензин. Странно, его было рассчитано достаточно. Я сел за весла, до лагеря было недалеко. Плывем.
– Посмотри какой хороший образец я нашла, – Раиса Павловна (?) протянула Григорию Ивановичу великолепный образец брахиоподы с двумя створками.
Брахиопода девонского периода
– Да, хороший, – сказал Г.И., взяв его в руку. Посмотрел и спокойно опустил в воду за бортом.
– Ах! – только и успела воскликнуть Р.П.
На лагере Юра Волков посмотрел мотор и определил, что вылетела жиклерная игла, регулирующая подачу топлива.
Но не только по рекам пришлось поработать. И в таежные дебри нас забрасывали вертолетом, и в верховья ручьев, где по материалам предшественников были приличные обнажения.
Стоянка в верховьях ручья
Здесь тоже был комариный рай. Но, когда место обживалось, их становилось поменьше, не то что по прилету. Но вот если Юра заваливал сохатого и приходилось его разделывать в кустах, вот тут то и сказывалось их миллионное ополчение. Ближайшие кусты мы вырубали, а вот дымокуры делать вроде не догадывались. Хотелось побыстрее разделать тушу и уйти с этого места.
Мясо, чтобы не испортилось, засаливали в фанерных бочонках из под сухой картошки или сухого молока и в алюминиевых флягах. Если нужно было что-то приготовить, отмачивали в проточной воде ручьев и готовили.
Как-то под осень заканчивали работать недалеко от самого поселка Лобуя, где было обнажение. Здесь же стояла избушка пожилого якута-рыбака с женой. Он ставил загородку на ручье и снабжал рыбой лисью ферму. Рыба как раз стала скатываться. Щук он выбрасывал, а мы набивали ей мешки и приносили в лагерь. Местные щук не уважали, считали сорной рыбой, а для нас это был деликатес, которого не было в московских магазинах, и мы уплетали ее только дай. Отличный вкус, ведь обитала она в чистой проточной воде.
Щука
Я, правда, особенно любил ловить хариуса. Поначалу срезал удилище и счищал кору, чтобы высохло и стало полегче, но, войдя во вкус, купил складную пластиковую, метра на три. Из небольшого тройничка делал мушку, привязав к нему ниткой завиток волос. И ловил нахлыстом. Хариус брал отменно. А жарили его целиком, на больших сковородах до хрустящей золотистой корочки.
Сибирский хариус
Бывало идешь вдоль ручья, высматриваешь в бочагах хариуса, вода чистая, прозрачная, чище чем в аквариуме, удочку вертикально держишь, чтобы за кусты не цеплялась, вдруг мимо у головы овод шмыг… Ты его по инерции хвать… А это тройничек с мушкой, ну натурально слепень.
А появлялись овода, когда жара наступала, обычно в июле. Войдешь в палатку, а там под потолком несколько штук их ползает. Я их собирал и в спичечный коробок… Они, бывает, высыхали, но все равно я их на тройничек к мушке подкалывал и в ручей… И хариус, и ленок моментально хватали.
По колымским водоразделам в шортах
Когда эта жара наступала, комар пропадал и в маршруты можно было ходить в шортах и ботинках. Особенно по водоразделам. Колымские водоразделы выше 300-той горизонтали были чистые от растительности. Это видно на фотографиях.
И еще я любил священнодействовать в маршруте в обед за приготовлением чая. Развести огонь с одной спички, приладить жестяную банку с водой над огнем (она легче и удобней чайника и котелка). Воды открытой, как правило, на водоразделе не было, все пересыхало, но походишь, по мочажинкам порыскаешь, глядь, в какой-то оттаявшая бочажинка воду сохранила. Начерпаешь осторожненько кружечкой в банку, вот и чудесненько. Подвесишь на ручке геологического молотка над костром и ждешь, когда закипит…
Непередаваемое ощущение!
Обед в маршруте. Дугина, автор, Шульгина и пес-барбос
Так шли дни за днями, наступала осень, в конце августа обычно ложился снег. Сначала он выпадал и стаивал, но затем ложился окончательно. Подходило время эвакуации.