Соучастие постфактум

– На вечеринке она была в вечернем платье, – ответил Хед, но с некоторым сомнением, словно обдумывая доводы шефа.

– И какое-то время после нее, – резко заметил Уодден. – От миссис Квэйд я получил ее версию того, в какое время они расходились, и увидев рапорт о прекрасной Этель, я позвонил в усадьбу и велел Арабелле прийти ко мне. Старшая горничная – местная женщина, причем достаточно серьезная, насколько это вообще возможно в данной профессии. Я опросил ее насчет старинных часов. Они спешили на шестнадцать минут по сравнению с теми, в которые попала пуля – Арабелла проверяла время по радио. Теперь понимаете, о чем я?

– На самом деле вечеринка закончилась в два сорок пять, – ответил Хед.

– Около того. И по пути домой они не задерживались. Вы установили, что они ехали со скоростью порядка двадцати миль в час, в то время как на земле лежал снег. Квэйд спешил домой, чтобы лечь спать, а остальные следовали за ним. Денхэм был у него на хвосте вплоть до поворота на Лондон-роуд, а это в двух минутах езды от дома Денхэма. Мортимер также не отставал: девушек Перри он высадил у их дома – примерно в то же время, когда Денхэм добрался к себе. Дадим им семь минут на все про все – если их средняя скорость была двадцать миль в час, то за это время они должны были проехать более двух миль – от ворот усадьбы и до жилища Денхэма на Маркет-стрит. Денхэм и сестры Перри были дома без семи три. В этом вы согласны?

– Да, они могли вернуться довольно быстро, – уступил Хед.

– Черт возьми, это и в самом деле было настолько быстро! Мортимер, как мы знаем, убедил себя, что он не так уж стар, и принялся приставать к Лилиан Перри. И пока он объяснялся ей в любви, Этель ничто не мешало проскользнуть в дом, скинуть вечерние туфли, не тратя времени на переодевание – просто сменить туфли на жокейские сапоги? Униформу медсестры она могла повесить на руль велосипеда, а чепец спрятать в складках униформы. Лилиан прощается с Мортимером, он уезжает, а она входит в дом. Возможно, она пошла прямо наверх, а Этель сказала, что поднимется через минуту-другую, так как она хочет подышать свежим воздухом. Как только Лилиан исчезла из поля зрения, Этель выкатила велосипед, одела униформу и чепец и поехала по известному нам маршруту – тому самому, о котором рапортовал Борроу.

– Он говорил о пяти минутах четвертого, – заметил Хед. – Шеф, не думаю, что можно было уложиться в это время.

– Я снова обратился к нему, и он признал, что это могло быть и в десять минут четвертого, – ответил Уодден. – Время он прикидывал, опираясь на то, что часы на гараже Парнхэма указывали три часа, а мы тогда полагали, что вечеринка в усадьбе еще только заканчивалась, не зная, что на самом деле она окончилась за четверть часа до этого. К тому же Парнхэм сказал, что его часы отставали на две минуты, но он их подвел. Хед, это могло быть подделано. Этель Перри могла быть той самой медсестрой, которую Борроу видел на Треерн-роуд. Заметьте, кружа по этому маршруту, она всю дорогу ехала, а не шла по той дорожке. Следы ног появились только после четырех часов, после убийства.

– То, как вы это описали, выглядит вполне возможным, – сказал Хед, все-таки выказывая сомнения в теории шефа. – По этой версии Картера убила Этель Перри, конечно, если справедливо мое предположение, что велосипедистка носила старые башмаки поверх собственных. В смысле, когда она пошла в усадьбу.

– Почему нет? Не позднее четверти четвертого она вернулась домой и поставила велосипед. Затем у нее было двадцать минут на то, чтобы обуть жокейские сапоги и дойти до Маркет-стрит, где Борроу видел «молодого человека» – он ска­зал, что это было в три тридцать пять. Она могла легко уложиться вовремя. Лилиан уснула бы от шампанского и усталости и не мешалась бы во время всех событий. Мы знаем, что у Этель есть униформа медсестры, и я видел ее верхом на лошади, хоть это и было какое-то время назад. Но бриджи и жокейские сапоги у нее есть, это точно. А в школьной команде она была хоккейной звездой, и к тому же наверняка хорошей гимнасткой.

– И вы думаете, что она вот так вот застрелила Картера? – с сомнением спросил Хед.

– Кто может быть так же толстокож, как медсестра? Им приходится быть такими, это вроде как часть их работы. Они каждый день соседствуют с болью и видят, как мужчин и женщин потрошат в операционной, нервы от этого загрубевают. Все это в десятки раз хуже, чем если поднести дуло пистолета к чьему-то глазу и спустить курок.

– И все-таки мне это кажется неправдоподобным, – возразил Хед.

– А теперь посмотрим на все с точки зрения Денхэма. Он заметил ее, возможно, когда она возвращалась на велосипеде, а он уже поставил машину и вышел из гаража. Наш яйцеголовый коронер согласился вытрясти из него все, что он увидел, припарковав машину, но дальше он не зашел, хоть вы и передали ему записку. Признаю, он почти что обвинил Денхэма в соучастии, но затем он, вероятно, почувствовал, что посредством такой пытки не добьется ничего хорошего. А этим утром Этель подумала, что Денхэм мог ее заметить, и пошла в его офис, чтобы убедиться. Вполне вероятно, что напрямую она ничего не сказала и только придумала некий предлог, чтобы зайти к нему, а затем посочувствовать тому, что он пережил, или еще каким-то образом затронуть тему убийства. Все ради того, чтобы посмотреть, скажет ли он ей о том, что видел ее, и что она сама виновата – каталась не велосипеде, но не ответила на обращение полиции к велосипедистам и медсестрам. Конечно, я не знаю, о чем они говорили. Но вот, что я знаю: по дороге с работы он зашел в дом сестер Перри и потратил добрых полчаса на разговор с Этель – Лилиан в это время дома не было. Затем он отправился к себе домой и больше не выходил с Треерн-роуд по меньшей мере до семи часов – именно тогда я получил последний рапорт о нем. Видите? Утром она провела полчаса в его офисе, но этого оказалось недостаточно, и днем он провел еще полчаса у нее. Почему? У вас есть теория, которая объяснит все это лучше?

– Тогда почему она убила Картера?

– Понятия не имею. Но после того, как Филлис Тейлор застала их наедине в усадьбе, Этель могла сказать Картеру, что девушка начнет болтать, и доброе имя будет запачкано, если только он не женится на ней, а для одинокого человека вроде него брак может стать новой забавой. Затем он мог ответить ей в том же духе, как и миссис Беллерби, о которой вы мне рассказывали. После этого она, конечно, возненавидела его – и по сравнению с ней фурия в аду ничто… как сказал, кажется, Шекспир.[17] И что касается такого типа фурий, то женщины иногда убивают. Особенно если у них нет времени, чтобы успокоиться.

– А тот звонок, который подслушала Филлис? Как его пристроить к этой версии?

– Картер уже неделями ухлестывал за Этель. Я еще не пытался пристроить звонок, но не сомневаюсь, что за несколько минут смог бы сделать это.

– И она за один вечер спланировала все это дело: с веревкой, деревом и старыми башмаками, а в добавок еще и раздобыла пистолет? – снова засомневался Хед. – Шеф, мне это не нравится.

– Но вам должна понравиться возможность разграничить личности велосипедиста и убийцы, – заметил Уодден. – Вы определенно считаете, что это один человек, но у нас нет никаких доказательств этого. Даже ваше толкование следов ног и велосипедных шин все еще не дает оснований для окончательного и непоколебимого вывода.

– Единственный вывод, который у меня есть, состоит в том, что кто-то убил Эдварда Картера, и я должен найти этого кого-то, – ответил Хед. – Вы составили интересную теорию, и Денхэм определенно что-то знает. А ваша баранина уже совсем остыла.

– Поэтому давайте отправимся к «Герцогу Йоркскому» и мирно поговорим с малышкой Нелл. Мне нужна рюмка для бодрости, прежде чем я предстану перед женой.

XII. Итальянский антиквариат

– Да, – выдохнула Адела Денхэм на слова Маргерит о том, что ей пора домой. – Думаю, оно и к лучшему, что тебе пора домой.

17

На самом деле это цитата из «Скорбящей невесты» Уильяма Конгрива: «Фурия в аду ничто, по сравнению с брошенной женщиной».