Страница 42 из 151
Через буквально два часа сеньор Лопес вернулся к дому своего потенциального партнёра, чтобы всё же заключить сделку. Он был во всеоружии и с продуманным до мелочей планом. Мужчина, набрав побольше воздуха в лёгкие, постучался в дверь. Дверь ему открыла полная женщина средних лет с тёмными волосами, завязанными в пучок. И так как она была одета в очень простую одежду, визитёр смог сделать вывод, что она была здесь домохозяйкой. — Доброе утро, сеньор. Чем я могу Вам помочь? — спросила она максимально вежливо. — Мне нужно поговорить с доном Алехандро Вега. Он дома? — не церемонясь, спросил сеньор Лопес. — Да, разумеется, сеньор. Я сейчас же позову его. Проходите. — Благодарю. Сеньор Лопес зашёл в гостиную дома и опустился в кресло. Как оказалось, хозяин дома был занят и просил немного подождать. Гость конечно же согласился, ведь когда у него ещё появится возможность осмотреть гасиенду? Стены комнаты, как и все остальные в этом доме, были выкрашены в белый цвет. На одной стене были расположены два окна, а на соседней — ещё одно, так что от недостатка света эта комната не страдала. В свободных от прочей мебели углах комнаты были высажены растения в горшках, а пол застилал пушистый, мягкий ковёр. Кроме кресла, на котором расположился гость, в гостиной было ещё три точно таких же. Они полукругом стояли возле овального стола, который был прямо в центре комнаты. Внимательно изучив каждую деталь этой части комнаты, Димас повернулся в другую сторону и на мгновение замер. На этой стене висела большая картина, но на ней был совсем не пейзаж, а портрет. На нём был изображён мужчина, слегка приобнявший молодую женщину. Мужчине было около тридцати. У него был высокий лоб, густые непослушные каштановые волосы, яркие тёмно-карие, почти чёрные, глаза, которые даже на портрете не утратили яркого огня жизни. Женщина же была немногим моложе. Её волосы были длинными светлыми, они волнами спадали до самых плеч; брови у неё были тонкими; маленький курносый нос украшал лицо, как и пухлые алые губы. А глаза… Они были… особенными. В них не горели огни, но всё же в них плясали искорки, в которых были заключены самые потаённые желания женского сердца. Сеньор Лопес мгновенно узнал эти глаза, эти прекрасные черты лица, хотя и прошло уже больше двадцати лет… Он не смог удержаться от соблазна и подошёл поближе к картине, затем протянул руку и робко дотронулся до рамы картины, покрытой различными узорами. «Мелестина…» — прошептал он, и его боль нахлынула на него с новой силой. Он не видел её столько лет, ничего не слышал о ней, не интересовался, пытаясь забыть. Но не забыл. Этот взгляд остался с ним на всю его жизнь… — Доброе утро, сеньор Лопес. Нечеловеческим усилием Лопес заставил себя убрать руку с портрета. А улыбнуться бывшему сопернику было ещё сложнее. Дон Алехандро вошёл в гостиную и опустился в кресло, но начинать разговор о деле он не спешил. — Вас, наверное, заинтересовало, кто изображён на портрете? — поинтересовался Вега старший с лёгким оттенком печали в голосе. Он поднял глаза на портрет и погрустнел ещё сильнее. Димас хотел было ответить, что ему это нисколько не интересно, но произнёс иное: — Да. Хватит уже обманывать себя. Он скучал по ней и был бы не против увидеть её снова. Сеньор Вега посмотрел на предмет живописи и глубоко вздохнул. — Это я и моя покойная супруга Мелестина, — произнёс наконец он. Глаза визитёра загорелись, а затем резко потухли. — Покойной? — переспросил сеньор Лопес, превозмогая нахлынувшую волну боли. Он вскочил, в затем снова опустился в кресло. Не может быть… Этого просто не может быть…
— О, Диего! Где ты был? — поинтересовался дон Вега у сына, когда тот вернулся из города. — Я только что закончил разговор с Димасом, и мы договорились о сотрудничестве. Молодой человек замер в недоумении. С каких это пор его отец своего делового партнёра называет по имени? — А сеньор Димас?.. — Новый деловой партнёр, — терпеливо повторил дон Алехандро. — Ты ведь видел его утром. Диего тут же вспомнил того человека. — Но когда?.. — Сегодня вечером мы подпишем договор, — ответил дон. — Думаю, тебе стоит присутствовать при этом. — Разумеется, отец. Я ни за что не пропущу такое грандиозное событие, — заверил его молодой человек, мысленно уже продумывая все детали своего поведения рядом с сеньором Лопесом. Так он постоял ещё несколько минут, как вдруг вспомнил: «Мне нужно торопиться на обед! Мария будет в ярости, если я опоздаю!» — и он, не медля больше ни секунды, бросился на кухню.
Димас добрался до гостиницы и в каком-то отчаянном жесте рванул на себе жилет. Пуговица, сделанная из чистого золота, отлетела в сторону, ударившись о стену. Постоялец без сил рухнул на стул, и из его горла непроизвольно вырвался громкий рык. Как, как он мог это допустить?! Раньше сеньор Лопес злился на того человека, которому он проиграл более двух десятков лет тому назад, однако теперь он не просто злился на него: он его ненавидел. Это всепоглощающее чувство возникло из ниоткуда, будто что-то в нём надломилось. Димас понял, что никогда не выигрывал, вся его жизнь состояла из провалов. Он потерял свой бизнес, свою любовь, всё, что было ему так дорого. Но теперь всё иначе. Он был готов вернуть всё то, что потерял, был готов воплотить в жизнь свой план. Вопрос лишь в том, окажется ли дон Алехандро настолько сильным, чтобы пережить эту боль?
В тот вечер Диего было неспокойно. Он понимал, что у него нет никаких оснований подозревать сеньора Лопеса в чём-то, и всё же всё это казалось неправильным. Молодой человек много раз пытался поговорить с отцом, спросить, так ли он доверяет своему будущему партнёру, но дон Алехандро был непреклонен. — Диего, сеньор Лопес очень уважаемый человек, я не понимаю, почему тебя так беспокоит наше сотрудничество. — А доверие?.. — Я доверяю Димасу, как тебе. Вега младший, услышав подобный ответ, поспешил быстро ретироваться. Он мог привыкнуть обманывать своих друзей, солдат, пускай даже весь город, но лгать в глаза родному отцу он так и не научился. Когда часы пробили шесть часов, в дверь постучали. Мария быстро поспешила открыть дверь перед ожидаемым гостем. — Добрый вечер, сеньор Лопес, Ваша точность поражает, — искренне улыбнулся хозяин дома, встречая визитёра. — Как я мог опоздать на столь важную сделку? — полушутливо спросил гость, но его глаза остались совершенно безразличными. — Прошу, пройдёмте в гостиную. Мария, принеси, пожалуйста, перо и чернила, — велел он домохозяйке. — Сию минуту, сеньор, — отозвалась Мария и мигом метнулась наверх: исполнять просьбу. Диего спустился вниз немного позже после прихода сеньора Лопеса. На лестнице он столкнулся с Марией, которая несла в руках перо и чернильницу. — Ох, осторожнее, Диего! — возмутилась домохозяйка, крепче сжимая в руках письменные принадлежности. — Извини, Мария! А отец с сеньором Лопесом уже внизу? — спросил молодой человек. — Да, я как раз несу им перо для росписи. — Прекрасно! Спасибо! — и Диего, обгоняя Марию, бросился вперёд, в гостиную. Мария поставила пузырёк чернил на стол, и дон Вега старший вдохновлённо взял в руку перо. Тем временем его гость и будущий деловой партнёр буквально пожирал взглядом девушку на портрете. Он был очень зол на художника за то, что тот упустил детали, которые были присущи Мелестине, и хотя Димас не видел её уже больше двадцати лет, он мог безошибочно воспроизвести в памяти каждую её черту, он мог бы даже написать её портрет, даже несмотря на то, что никогда не умел рисовать. Сколько раз Лопес пытался забыть её, но так и не смог. И не смирился он с тем, что она предпочла другого. Её уже не вернёшь, но месть бывшему сопернику будет очень сладка на вкус. Димас поднял взгляд полный ненависти на дона и жёстко, цинично усмехнулся. Он пожалеет за то, что не сберёг её, заплатит за всё… — Всё верно, — безмятежно сказал сеньор Вега старший. Димас едва уловимо дёрнулся, а потом перевёл взгляд на стол, но наткнулся взглядом совсем не на то, на что собирался смотреть. Почему этот молодой человек так пристально на него смотрит? Будто видит насквозь… Эти глаза, этот цвет он унаследовал от матери, несомненно, но сейчас… Эти глаза сейчас были похожи на две холодные льдинки, что заставило сеньора Лопеса вздрогнуть и телом, и душой. Он вспомнил тот день, когда Мелестина смотрела на него так… Это был последний день весны… Это был один из его последних дней в Сан-Таско: Димас собирался уехать в Испанию на обучение на несколько долгих лет. Он понял, что это его последний шанс рассказать ей о том, что он чувствовал к ней. — Димас, я так рада, что ты рядом, — заговорила она. — Ты помог мне пережить самый страшный момент в моей жизни и я тебе очень благодарна за это. Юноша посмотрел на подругу с бесконечной теплотой и нежностью во взгляде и произнёс: — Ты же знаешь, что я всегда буду рядом, Мелестина, я… Ты плачешь? Сеньорита быстро смахнула слезинку с щеки. Молодой человек поймал её ладонь и прижал к своей груди. — Не плачь, прошу тебя. Мелестина тихонько всхлипнула и уткнулась лицом в грудь своего друга. — Димас, я… боюсь, что мы больше не увидимся. Ты уезжаешь в Испанию, а я… Мои родители выбрали мне жениха. Лицо Лопеса потемнело. — Я сражу его. — Но ты не умеешь фехтовать, Димас, он убьёт тебя! — девушка отчаянно схватила его за ворот рубашки. — Я научусь, — пообещал Димас. — Ты уже видела его? — Только один раз… — Мелестина не стала говорить, что Алехандро ей понравился. Да и она ему, похоже, тоже. — Мелестина, знай, ты всегда можешь доверять мне, — он посмотрел на неё с нежностью и любовью, но она лишь грустно вздохнула. — Я знаю, Димас, — прошептала она. — Мелестина, я… — юноша поднял взгляд на давнюю подругу и в порыве чувств придвинулся ещё ближе, склоняясь к ней. Но сеньорита мгновенно вырвалась из объятий и очень сердито посмотрела на него. — Димас, ты мой друг. Друг и только. Прошу, не делай так больше, я не хочу потерять нашу дружбу. Лопес грустно вздохнул и опустил голову. Именно тогда она впервые посмотрела на него так. Но, чем ближе был его отъезд в Испанию, тем больше он переживал за неё. Она будто бы охладела, стала проводить с ним куда меньше времени, однако всё разъяснилось само собой, прежде, чем Димас успел пожалеть, что оставляет её одну. Девушка пришла проводить его в порт вместе со своим будущим женихом, и, судя по их поведению, они точно были совсем не против такого поворота событий. Там явно было что-то большее, чем просто брак по расчёту… Лопес взял перо, покрутил его кончик у себя между пальцев и, испустив глубокий выдох, поставил свою короткую подпись внизу бумаги. — А теперь, — торжественно изрёк Вега старший. — Выпьем за сотрудничество! Он достал из-под стола бутылку вина, которое, по всей видимости, было недешёвым, учитывая его марку, и разлил равное количество жидкости по бокалам. К счастью, Мария принесла их после чернильницы, видимо, хорошо зная, чем обычно заканчиваются подобные сделки. — За сотрудничество! — произнёс дон Алехандро, поднимая бокал. То же сделал и его сын, точь-в-точь копируя манеру отца. Димас также поднял ёмкость, не сводя взгляда с молодого человека. Он и Алехандро сделали по глотку и поставили свои бокалы на стол. Димас же не выпил ни глотка и поставил стакан в опасной близости с деловыми бумагами. Не прошло и доли секунды, как бокал Лопеса сам собой перевернулся, и всё вино разлилось на стол, бесповоротно испортив бумаги. Присутствующие на миг застыли. Они не могли поверить тому, что только что увидели. — Ох! Какая досада! — первым очнулся дон Алехандро, вскакивая с кресла и пытаясь спасти документы. — Это мягко сказано, дон Вега! — огрызнулся Димас. — Что с Вами, сеньор Лопес? — совершенно опешил дон Вега старший от столь резкого перепада настроения. — Со мной всё прекрасно, сеньор. А вот что с Вами мне понять не дано! Вы же наверняка устроили это всё, чтобы отменить наше соглашение. Не пойму только, зачем было так стараться!.. — Вы же не хотите сказать, что отец перевернул Ваш бокал силой мысли, — возразил Диего. Сеньор Лопес метнул на него дикий взгляд и процедил: — Факты остаются фактами. Мне бы это было невыгодно, не находите? — Если, конечно, у Вас нет никаких скрытых мотивов, сеньор. — Диего! — осадил сына дон Алехандро. — Простите его сеньор Лопес. — Я не прощаю, господа, — произнёс Димас, подходя к двери. — Adiós, — дверь за ним захлопнулась.