Страница 22 из 29
“Вызывайте кого хотите!” — в сердцах отвечает человек, которого вначале пьяные малолетки бросили на асфальт, а потом уже “добрые” доктора встречают так “нежно”. И Рощина ничтоже сумняшеся вызывает милицию и… (на всякий случай) “Скорую помощь”. А для начала в комнату приглашаются охранники, которым предлагается убрать “этого, мешающего работать”. Охранникам неудобно, ведь они видят состояние человека…
Вбегают четверо (!) здоровенных милиционеров. Увидев “возмутителя спокойствия”, остывают. Не успокаивается только представительница самой гуманной из профессий: “Заберите его, он тут бардак устраивает, на вопросы не хочет отвечать, требует чего-то. Не смотри на меня, я тебе ничего не должна!” Константин объясняет служивым, чего он хотел, о чем просил. Они полностью на его стороне. А один из охранников даже сходил и позвонил жене. Милиция постояла, посмотрела, развернулась и уехала: разбирайтесь сами…
* * *
Приехала “Скорая помощь”. В травмпункт! Видимо, Рощина думает, что “Скорой” нечего делать. Входят двое молодых практикантов: “Ну че, больной, иди в машину”. “Ребята, вы бы хоть помогли мне вещи нести, у меня все болит, машиной как-никак сшибло. Хотя бы дверь откройте…” Тишина. Вот так помогает людям 38-я подстанция “Скорой помощи”…
* * *
Путь из поликлиники в 1-ю Градскую больницу занял тридцать-сорок минут. Напоминаю, что за это время больному не была сделана перевязка, не были обработаны раны. Кстати, в “Скорой” йода и ваты тоже не нашлось. Но вот больница. “Скорая” останавливается около 8-го корпуса, и измученный, но не сдавшийся пациент попадает в мир людей переломанных, избитых, покалеченных. Первые тридцать минут он молча ходит по коридору. Никого из врачей нет. Пробегавшая медсестра сказала, что прежде, чем сделают перевязку, его должен посмотреть невропатолог (на предмет того, нормальный или псих). Видимо, психам делать перевязки необязательно. Что делать, пошел искать кабинет невропатолога. Там очередь. А врача нет. А в коридоре, где ждут своей очереди больные, всего одна скамейка, на которой, конечно же, разлегся какой-то бомж. Что делать? По коридору пробегает еще одна медсестра, обратился к ней: “Девушка, дорогая, обработайте рану, полтора часа прошло со времени аварии”. Пожалела, обработала и упорхнула.
…Начало второго ночи. Появляется доктор. Костя хотя и со свадьбы, где, естественно, немного выпил, хоть и головой об асфальт ударился и она у него “кругом шла”, мгновенно определил: врач-невропатолог пьян. Дождавшись своей очереди, входит в кабинет: “Почему так долго ждать заставляете, у меня все болит…” Но как только доктор узнал, что “Мережников этот” со свадьбы шел, так и заорал: “Да ты, с…, невменяемый! Так и запишем. Ты в другом месте у меня лечиться будешь!”
Тут уже не до процедур. Константин требует, чтобы позвали главного врача. Прием сорван. Очередь шумит. Минут через десять приходит Покровский Станислав Константинович, которому Мережников передает суть конфликта: врач долго отсутствовал, к тому же он пьян.
Разбирательство продолжается больше часа. Покровский заявляет: “Я вас сейчас пошлю сделать анализ крови”. “Хорошо, — согласился Мережников, — но только вместе с вашим доктором”. Все-таки он на службе, а в том, что я выпил — какой криминал? Я на отдыхе и у нас не сухой закон”.
И вот доктор пишет свое заявление, Мережников — свое. Пишет, что не оказывается помощь, что это издевательство, что врач нетрезв. Процесс написания сопровождается руганью эскулапов. Бумага пишется три раза и три раза рвется. При этом в комнату заглядывают бомжи: “Доктор, ну когда вы нас примете?” А вы к этому обращайтесь, это он вас держит”, — кричит врач. И уже Константину: “Если бы тут никого не было, я бы тебя прибил, козла”. Такая вот помощь…
* * *
Все это время в 15-м корпусе той же больницы сходила с ума жена Мережникова Лена. Она приехала вначале в 134-ю поликлинику, откуда ее и направили в 1-ю Градскую. Но оказалось, что на ДТП (авариях) специализируется 15-й корпус, там она и решила ждать. Попыталась позвонить в 8-й корпус, но там ей сказали: “Нет такого!” И положили трубку.
* * *
Первой, кто помог Косте, была пожилая врач-рентгенолог. (Кстати, она же установила, что у Мережникова сотрясение мозга.) И единственная разрешила Косте воспользоваться ее телефоном. И вот он звонит в Комитет здравоохранения города Москвы (251-83-00). Кстати, это комитет занимается расследованием служебных преступлений, неэтичного поведения, недобросовестности людей в белых халатах. Как сказали там позже мне, дежурный по Комитету должен принимать заявления круглосуточно и немедленно на них реагировать.
Трубку сняла Тамара Степановна Богдан. Она обиделась, что ее разбудили и, попросив позвонить завтра, положила трубку. Костя набрал еще раз, стал объяснять: пусть врача, ведущего прием в больнице, направят на независимую экспертизу, так как он находится в пьяном состоянии. Опять короткие гудки. Костя звонит снова, и наконец, дежурная просит дать трубку Покровскому. И они в течение почти двух часов общаются по телефону, созваниваются раз десять, договариваются сделать экспертизу. Вокруг врача-невропатолога, сидящего с потухшим взором, ходят сослуживцы, убеждая, что это ему ничем не грозит.
В полпятого утра анализы взяты. За результатами предлагают прийти завтра. Появляется новый, корректный и вежливый невропатолог, тоже констатирующий у Кости сотрясение мозга.
В 6 часов Мережникову сообщают, что алкоголь в его крови найден, чему он, собственно, и не удивлен: все-таки он шел со свадьбы. Его интересует аналогичный анализ врача, ведь из-за этого весь сыр-бор. “А на каком основании мы должны его вам давать? Это делается только по официальным запросам”, — отвечают измочаленному музыканту.
* * *
Давайте считать эту статью официальным запросом.
* * *
Около семи часов утра Константин попадает в долгожданный 15-й корпус, где его должен обследовать, наконец, травматолог. Те же пустые коридоры, те же изнемогающие люди, то же отсутствие медперсонала. Даже дежурного нет на месте.
Мережников забирает со стола свое медицинское “дело” и пишет записку, что нет у него уже сил ждать врачей, а потом ругаться с ними, что “дело” он взял, и если оно понадобится, пусть позвонят по оставленному им телефону. На улице он ловит такси и едет домой к жене — лечиться и зализывать раны.
Другой помощи ему ждать неоткуда.
ПОПРАВКА
ПОПРАВКА
В прошлом номере “Завтра” в поэтической публикации Татьяны Глушковой “Русские наши скрижали…” по вине редакции допущен ряд опечаток. В стихотворении “В парке”, гл. 5, первую строку следует читать:
“Вот и взрезает лопата”…
Там же одиннадцатую строку следует читать:
“Лишь на четвертые сутки”…
и далее, в гл. 6, четвертую строку следует читать:
“Ластится, сводит с ума”…
В стихотворении, начинающемся “Все судачат…”, шестую строку следует читать:
“Этот скорбный, мятущийся дух”…
Приносим извинения автору и читателям.