Страница 40 из 90
И даже не это было самое главное. Все события Города не лежали в его голове беспорядочной грудой, а выстраивались в пирамиду, и он легко отличал вершину от подножия.
— Богатой ночи и безопасного дня, брат Туан, — приветствовал я, войдя в комнату. — Мне нужны интересные новости о скупщиках почек, обитающих вокруг пустоши.
— Мы их не защищаем и они нам не должны, брат маршал, — проворчал Туан.
— Это известно и мне, — терпеливо ответил я, — тебе же известно гораздо больше.
— В начале года их было двадцать, сейчас — двадцать два, — почти сразу начал Туан не ворчливым и не скрипучим тоном. — Новых трое, один прежний зажимал доход и министр Добродетели отправил его на песочек. Еще один, по имени Гоэш, делает это гораздо ловчей — его не только не разоблачили, но месяц назад он выдал дочку за полковника стражи с приданым в пятьсот золотых.
— Это пригодится, — заметил я.
— Три дня назад торговцы попросили министра Добродетели прислать свою защиту, — продолжил Туан. — Кто-то стал торговать почками помимо них. Теперь, кроме стражи, вокруг пустоши рыскают тайные патрули.
— Благодарствую, брат Туан, — улыбнулся я.
Старый ворчун напомнил, что Братство не интересуется политикой и пустошью, но я спорить не стал, раскланялся и удалился.
Братство и вправду не интересуется пустошью. А я твердо решил пройтись по этой запретной территории и разобраться с загадочной дамочкой и ее еще более загадочным сыном. Причем сделать это один. Мои спутники — длинный клинок, короткий клинок и россыпь цветочных головок в кармане, все же рядом пустошь.
В это время суток по городу бродят только катланки, стража и мы. У каждого своя добыча, и я, не встретившись ни с Братьями, ни с конкурентами, удачно добрался до непритязательных заведений вокруг пустоши, где лохматые бедолаги обменивают свою добычу на вино и еду. Впрочем, одно из этих заведений не такое уж и непритязательное. Его хозяину есть что терять, а мне — есть о чем его спросить.
Трактиры вокруг пустоши, в отличие от веселых мест в других кварталах, с темнотой уходят на покой. Но мне придется его нарушить.
Я подошел к двери и постучал. Не как Братство, а как колотит стража — два размеренных удара и дробь из трех нетерпеливых.
Золото всегда под охраной — я лишний раз убедился в этом, когда на пороге возник крепкий и крупный парень, не похожий на хозяина. Крупный, но неповоротливый, поэтому он даже рта раскрыть не успел, как был стукнут затылком о стену и стал временной мебелью.
Хозяин тоже уже пробудился. В его правой руке был заряженный свинцовник, но я сблизился с ним одним прыжком и он благоразумно предпочел положить оружие на прилавок своего заведения.
— Госп… брат ночной маршал, я теперь плачу вам, а не страже? — испуганно и тихо шепнул бедолага.
Я подавил вздох. Популярность — плохая штука, хоть и в узких кругах.
— Пока нет. В этом месяце платишь тому, кому и прежде. Я пришел не за деньгами.
Собеседник умело изобразил отсутствие удивления.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что произошло на пустоши за последний месяц. Рассказывай все, а я скажу, какие подробности мне нужны.
— Откуда все знать бедному торговцу…
— Который недавно выдал бедную дочку за бедного полковника с очень бедным приданым, — продолжил я зловещим шепотом. — Старина, не корчи дурака: ты не беден, а тот, кто богат, всегда много знает. Рассказывай, если хочешь, чтобы я быстро ушел.
Охранник уже очухался, сел на пол, но здраво решил не вмешиваться. Скупщик вздохнул и начал сообщать мне все новости подряд, в том числе и те, что еще не дошли до всепомнящего брата Туана. Я слушал, кивал, иногда поторапливал собеседника, когда тот говорил об украденном вине и просроченных грошовых долгах.
То, что почками стали торговать помимо скупщиков, новостью для меня не стало. Рассказывая об этом, старик поглядел на меня — не ваши ли этим занялись? Я промолчал и даже не улыбнулся.
— Кроме того, на третьем участке от улицы Птичников к двум сборщикам прибилась женщина с ребенком.
— Чуть подробней, — попросил я.
— Откуда — неизвестно. Молодая или, скорее, молодится. Крепкая грудь — может много собирать. Едва она появилась, пройдоха Луи, хозяин участка, стал сдавать вдвое больше и очень хорошего качества.
— Мальчишка — ее сын?
— Скорее всего, но мне не говорили, я сам не приглядывался, — ответил скупщик. — Слышал, что однажды он сильно поранил ногу, мамаша ткнулась к ближайшему цирюльнику, а потом пошла к профессору Голова-на-плечах…
Я спросил, когда это было. Скупщик ответил, что на прошлой неделе.
— Ровно десять дней назад, — уточнил я. — Видишь, как подробно я знаю. Помни это и говори всё.
Впрочем, особо интересных подробностей я не выяснил. Разве что недавно появилась легенда, будто женщину с малым выгнали, но мой собеседник ухмыльнулся: это невозможно, лепесточники женщину взяли в семью.
— Ладно, старина, мне достаточно, — наконец сказал я. — Перед тем как расстаться, мы заключим сделку.
Скупщик взглянул на меня радостно и напуганно одновременно.
— Ты дашь мне в долг сто монет. Через месяц тебе их вернут. Если за этот месяц до меня не дойдет слух, будто в гостях у бедного трактирщика побывал маршал Ночного Братства. Услышу — ты потеряешь не только деньги.
Скупщик посмотрел раздраженно, но тотчас улыбнулся. Провел ладонью по боковой стенке буфета, сунул руку в образовавшийся паз, вынул мешочек, протянул мне.
Я взглянул на охранника. Тот окончательно пришел в себя, сел на дальнюю лавку и равнодушно смотрел, как хозяин беседует с гостем.
— И еще. Я буду рад, если этот молодец проводит меня на пустошь, в гости к пройдохе Луи.
— Он… Он не знает дороги, — робко ответил хозяин.
— Все приходится делать самому, — вздохнул я в ответ. — Помни и не болтай.
ЭТЬЕН
Самое разумное было бы еще минутку побыть заблудившимся фонарщиком, чтобы спросить у этой любопытной тройки, что ей нужно. Но я знал, что так не будет.
И был прав.
Из-за угла вылетела серая тень и сшибла ближайшего любопытника. Взрослый катланк редко весит больше пастушьей собаки, но я бы предпочел атаку двух собак сразу — как отбиться от них, я представляю, как от катланка — нет. Жертва Крошки не знала тоже и лишь махала руками, отчаянно вопя.
— Оборотень! — испуганно крикнул парень справа.
Центральная фигура молча развернулась к Крошке, взмахнув клинком…
Аристократические отпрыски нередко ограничивают фехтовальные уроки тремя основными позициями, тремя выпадами и тремя защитами. Мой учитель нашел во мне благодарного и приставучего ученика, так что я даже ему доплачивал, независимо от отца. Кроме владения шпагой, он обучил меня управляться и с короткими клинками, прямыми и изогнутыми, с облегченным мечом, пехотной пикой и алебардой.
Шест фонарщика по длине вполне соответствовал алебарде, а разница в тяжести принципиальной не была. Первый удар я нанес по руке — нечего махать ножом на мою кошку, второй в живот, третий — в голову. На три жеста ушло меньше секунды. Потом я развернулся, собираясь приветить парня, обозвавшего Крошку оборотнем, но от того уже остался лишь затихающий топот.
Бедолага, отведавший шеста, скрючился на разбитом тротуаре, живой, но не опасный. Для полной безопасности я поднял выпавший клинок и закинул в темноту.
Крошка, убедившись, что ее жертва не сопротивляется, перестала клочить его одежду и кожу. Но по еле слышному фырканью я понимал, что она сейчас — кипящая кофейная турка на углях, готовая пролиться в любую секунду.
Значит, с ним и поговорим.
— Приятель, — сказал я ласково и спокойно, — ответь мне сам: на тебе нет мундира стражи, но ты пристаешь к прохожим с вопросами. Кто тебе это приказал?
«Приятель» промычал и слегка махнул рукой, даже в темноте было видно, что она в крови. Крошка фыркнула так, будто капля кофе упала на уголь.