В стране Оз

  Для Типа, - гласила ее собственная записка, - от Рейны. До тех пор, пока Тэй разрешит.

  Тэй не беспокоилась о том, что ее оставили на пороге Типа. Как будто рисовая выдра знала, где находится Тип, и кто такой Тип, и какую работу она должна выполнить. Небольшая работа по созданию комфорта, если можно было назвать комфортом зелень. Половина комфорта. Кто бы мог сказать.

  Она направилась в Незер Хау в полной тишине.

  В следующем году, когда поезд Грасстрейл прибыл и доставил одну из этих цветных добавок группе в Киамо Ко, Уорра одолжил очки Няни и прочитал ей вслух каждую строку.

  - О боже, - сказала няня, и "Прочти это еще раз, пожалуйста", и "Мерси!"

  - И это все, - сказал Уорра, когда он закончил.

  - Чушь собачья, - сказала нянюшка, - но по-своему трогательная. Как ты думаешь, она вернется?

  - Бастинда? - сказал Уорра, - Сейчас, няня.

  - Нет, я имею в виду Рейну, - сказала няня, - Действительно, обезьянка. Я не идиотка. Ей бы не хотелось оставаться в Изумрудном городе. Как ты думаешь, она вернется сюда жить? В конце концов, это ее замок. И что-то подсказывает мне, что у нее есть та старая книга, которая причинила столько неприятностей.

  Уорра был унижен этим исправлением.

  - Мне жаль, - сказал он, - Я понятия не имею о будущем Рейны. Я думала, ты спрашиваешь, вернется ли Бастинда

  - Сама идея, - сказала няня, вынимая сваренное вкрутую яйцо из скорлупы и усаживаясь, чтобы снять скорлупу, - Кроме того, - сказала она несколько мгновений спустя, - Бастинда уже вернулась. Я видела ее на прошлой неделе на лестнице, - Но Уорра уже гремел столовыми приборами. Став плохо слышащим, он не принял это во внимание.

  Кэндл и Лир продержались еще год или около того в доме в Незер Хау, но в конце концов Кэндл решила уйти от мужа. Рейна плакала и думала, что это ее вина. Она не должна была возвращаться; она не должна была приносить свою бесконечную боль, чтобы заразить комнаты коттеджа своих родителей. Она должна быть той, кто уйдет.

  Но Кэндл настаивала на том, что ей самой нужно погасить свет, пока она не сможет прийти к какому-то пониманию того, как ее можно было убедить все эти годы назад отдать детство их дочери кому-то другому. Они с Лиром больше никогда не ссорились, но и не разговаривали как супруги или даже друзья. Пришло время.

  - Мое детство никогда не было твоим, и в любом случае, ты отдал его мне наилучшим образом, - фыркнула Рейна. Она начинала в это верить.

  - Лир боялся за свою жизнь, поэтому он боялся за твою, - сказала Кендл о Лире, - Когда ты родилась зеленой, он испугался и спрятал тебя подальше. Я позволила этому случиться. Вот как мне сейчас кажется, Зеленый малыш.

  Может быть, я научусь прощать его или прощать себя. Может быть, тогда я вернусь. Я могу видеть только настоящее, но не будущее.

  После того, как она ушла, Лир сказал:

  - Я виноват больше, чем во всем. И если я упомяну, Рейна, что Кендл покинула тебя первой - когда ты была новорожденной, - то на то была веская причина. Чтобы спасти тебя. Она знала, кто ты такая. У нее было это прозрение. Она знала, что ты выживешь, и оставила тебя мне, чтобы я нашел. У нее была такая уверенность в тебе и такой инстинкт защищать тебя тоже. Может быть, то, что она делает сейчас - для тебя, для меня - не менее доброе. Хотя мы пока этого не видим. Она действительно видит настоящее, не забывай, - Он попытался скрыть дрожь, - Я могу поручиться за это. На каком-то уровне, как Слон, я был для нее мертв - возможно, поэтому она не могла видеть настоящее, видеть меня все еще живым.

  - Ты думаешь, она отправилась на поиски знаменитого Тризма? Теперь, когда вы нашли его после всех этих лет?

  Рейна ничего не могла с собой поделать; легче было причинить боль кому-то другому, чем погрузиться в собственные горести.

  - Знаешь, - сказал Лир, - когда я встретил твою мать в монастыре Святой Стеллы в Шейл-Шалоуз, все звали ее Кендл. Кендл Оскаами. Она называла так сама себя. Но я думаю, что это было неправильное произношение со стороны куаати. Ее имя ближе к Кантл. Это означает "часть чего-то". Сегмент, часть. Иногда что-то откололось, осколок. Черепок. Тень статуи, шелла

  - Перестань говорить об этом. Либо она вернется, либо нет.

  - Знаешь, я слышал, что только шелл со сломанным наконечником может создавать любую музыку.

  Искинаари сказала:

  - Я думала о перепелиных яйцах на ужин? Или хорошую озерную форель.

  Ни отец, ни дочь не ответили ему. Рейна вышла на передний двор и посмотрела на холмы. Больше не было ничего, что имело бы значение, на что можно было бы рассчитывать или на что можно было бы рассчитывать. Она все равно шла, роняя пригоршни пустоты, пытаясь опустошить себя.

  Они похоронили Гриммуатику на склоне Незер Хау, так близко, как Лир мог вспомнить, к тому месту, где он видел, как она появилась в объятиях этого древнего волшебника. Они отметили это место, воткнув метлу Бастинды в землю, думая, что она продержится всю зиму. Весной они решили положить несколько камней, чтобы навсегда отметить это место.

  Однако, когда они вернулись весной, метла пустила корни и начала прорастать девственно-зеленой, поэтому они оставили ее там, где она была, в качестве маркера.

  Прошел еще один год. От Типа не поступило ни слова. Рейна не хотела слышать новостей из Изумрудного города или, вообще, из любой точки страны Оз. Она принялась бродить по холмам вокруг Пяти озер и забиралась все дальше и дальше вверх по склону в Великий Келс. Хотя она подала заявление по почте и была принята в Университет Шиз, она так и не согласилась ни на это обучение, ни на стипендию и оставила этот вопрос без внимания.