Страница 12 из 34
— Мистер Леннарт. Мисс Дэниелс. Ровена ослепительно улыбнулась. — Лоуренс ждет Вас наверху. Следуйте за мной, пожалуйста.
Мы последовали за ней, блестящая идеальная задница Ровены двигалась, когда она шла по лестнице в двух футах перед нами. Кэрран героически не глазел на нее.
Она провела нас в маленькую комнату с двусторонним зеркалом. Можно было бы ожидать стол, строгие серые стены и стулья, привинченные к полу, но нет, стены комнаты были кремового цвета с изящной бледной решеткой, вырезанной наверху, а мебель состояла из современного дивана и двух мягких кресел с журнальным столиком между ними. Лоуренс сидел с краю дивана. Он выглядел бледным, а его глаза сплошь налиты кровью.
Мы сели в кресла.
— Ты знаешь, кто мы такие? — тихо спросил Кэрран.
Лоуренс кивнул.
— Меня проинформировали. Я должен сотрудничать.
Я вытащила из кармана блокнот.
— Как долго ты знал Аманду?
Лоуренс сглотнул.
— Три года. Она была принята в качестве ученицы сразу после окончания средней школы.
— Как давно вы встречались?
— На следующей неделе будет тринадцать месяцев, — сказал он. Его голос был хриплым. Он прочистил горло.
— Расскажи нам о ее семье, — попросил Кэрран.
Лоуренс вздохнул.
— Они ей не нравились.
— Почему? — спросила я.
— Она сказала, что ее мать очень холодная женщина. Аурелия выполнит все необходимые действия, проследит, чтобы Аманда и ее брат были накормлены и соответствующим образом одеты. Она очень конкретна в их расписании. Стальной Календарь, так называла это Аманда. Если им нужно было записаться на прием к врачу или на школьную экскурсию, это записывалось в календарь, и никаких отклонений от него не могло быть. Аманда отлично училась все четыре года в средней школе. Как бы она ни болела, мать всегда отправляла ее в школу. Она никогда не пропускала и не опаздывала. Но в их семье никогда не было ни любви, ни настоящего тепла.
— А ее отец? — спросил Кэрран.
— Колин боготворит землю, по которой ходит Аурелия, — горько усмехнулся Лоуренс. — Он как будто слеп, когда она в комнате. Аманда могла поговорить с ним только тогда, когда ее мать была чем-то занята. Ей не терпелось поскорее выбраться оттуда. Она сказала мне, что именно поэтому завербовалась в Племя. Подмастерья имеют право на проживание и питание в Казино.
— Ее мать расстроилась из-за того, что Аманда сделала это?
— Аурелия не расстраивается. Она похожа на симпатичного робота, — сказал Лоуренс. — Никогда не кричит. Никогда не выходит из себя. Но я не думаю, что ей было все равно, так или иначе.
— Вы когда-нибудь лично общались с родителями? — спросил Кэрран.
— Да. Однажды мы ходили на ужин. Колин казался нормальным. Аурелия особо не разговаривала, только когда заказывала еду. У меня было такое чувство, что она делает только то, что от нее требуется, а говорить со мной или Амандой не требовалось.
— Что насчет ожерелья?
Лоуренс сделал несколько неглубоких быстрых вдохов.
Мы ждали.
— Это был подарок, — наконец сказал он. – Однажды на Рождество пришла посылка на имя Колина. Он достал его из коробки – украшение находилось в стеклянном футляре – он попытался открыть, но Аурелия выхватила вещь у него из рук. Они положили ожерелье в стеклянную коробку и повесили ее на стену в своем фойе очень высоко. Аманде тогда было лет пятнадцать. Оно ей нравилось. Она сказала, что часто стояла там и смотрела на него, потому что оно казалось ей таким красивым. Ей никогда не разрешалось прикасаться к нему. Их дом ограбили шесть месяцев назад. Грабители забрали кое-какие драгоценности, деньги и каким-то образом сняли ожерелье и скрылись с ним. Она была очень подавлена из-за этого.
Лоуренс посмотрел на свои руки.
— Я увидел его в ломбарде неделю назад и купил для нее... Это я убил ее. Она была такой милой, такой красивой. Иногда она напевала себе под нос песенки, когда думала о чем-то или варила кофе. И я убил ее. Она надела его, и она просто... она умерла. Я был прямо там и ничего не мог сделать...
Мы пробыли с ним еще десять минут, но Лоуренс уже закончил.
Гастек ждал нас в коридоре.
— Пожалуйста, скажите мне, что за ним наблюдают, чтобы он не совершил самоубийства? — сказал Кэрран.
— Конечно, — сказал Мастер Мертвых. — Он находится под присмотром психотерапевта, ему предоставлен доступ к священнику, и за ним наблюдают, даже когда он спит. Однако если он действительно захочет покончить с собой, никто из нас ничего не сможет сделать. Это прискорбно. Он приближается к концу своего пятилетнего контракта. Мы вложили много денег и времени в его образование.
Конечно. Как глупо с моей стороны забывать: у Племени не было сотрудников, у них были человеческие активы, к каждому из которых был прикреплен ценник.
— Я изучил твой рисунок надписи на ожерелье, — сказал Гастек. — Ты говоришь, что это похоже на какой-то рунический шрифт, но символы мне незнакомы. Насколько точен этот рисунок?
— Настолько точно, насколько это в человеческих силах, — сказала я ему.
Он поднял брови.
— Тебе знаком термин: «человеческий фактор»?
А тебе знакомо выражение «лучше заткнись»?
— Человек, переписавший руны с ожерелья – эксперт. Если ты их не знаешь, еще не значит, что он ошибается. Руны Старшего Футарка претерпели множество изменений за долгие годы.
Гастек достал копию рисунка Джули.
— Я тщательно их изучал и никогда раньше не видел подобной руны. Гастек указал на символ, похожий на крест с двойной диагональной стрелкой, указывающей налево.
Ну, разумеется. Он ее не узнает, следовательно, это не может быть руна.
— И руны Феху, и руны Ансуз имеют двойные значения. Почему у этой руны не могло быть также? Среди множества рун, дилетант не смог бы отличить ее от настоящих.
Гастек бросил на меня снисходительный взгляд.
— Дилетант – равно не профессионал, не специалист. Конечно, непрофессионал не смог бы отличить эту руну, Кейт. Мы могли бы добавить звезды и спирали, и он вряд ли бы выбрал их тоже.
Самодовольная задница.
Кэрран прочистил горло.
Я поняла, что сделала шаг в сторону Гастека. Не убивать, не бить, не уничтожать имущество. Помню.
— Мы передадим это дело эксперту, — сказал Кэрран.