Гарвардский баг

— Давай, — я шмыгнула снова, обещая сама себе, что это в последний раз, согнула свой мизинец. — Я обещаю, что не буду плакать, обещаю, что не буду себя винить.

— Вот и хорошо, — Дым опустил руку, обнял мои плечи и уложил в кровать. — А теперь засыпай, Стася, тебе надо отдохнуть.

— Как думаешь, — я сжала его ладонь, — я правильно сделала, что сюда приехала?

— Правильно. Ему очень повезло, твоему Игорю, Стася, — снова погладил он меня по голове.

Я покраснела. Покраснела от кончиков ног до самых кончиков ушей, улыбнулась широко, рассматривая в темноте голубые, полные света глаза.

— Я люблю тебя, Дым, — прошептала, жмурясь от того, как было хорошо.

— Я тоже тебя люблю, Стася, — прошептал мой сон или призрак и коснулся губами макушки, а я закрыла глаза. Я не хотела видеть, как он исчезает. Только подумала о том, что забыла спросить, какие же конфеты его любимые.

Проснулась поздно, во втором часу, отдохнувшей, выспавшейся и… спокойной. Я помнила сон так, как будто все это было в реальности, и эти воспоминания заставляли меня улыбаться. Я позавтракала неспеша, пошаталась по дому, решая, чем заняться, а потом оделась и пошла гулять вдоль реки, наслаждаясь видами и тишиной, думая о Горе и обо всем, что случилось.

Вся следующая неделя прошла примерно в таком же режиме: я просыпалась и ложилась, когда мне хотелось, а не по будильнику или потому, что надо в офис, гуляла, читала, смотрела какие-то сериалы. Святой Линус, я никогда так много не читала, никогда так много не смотрела телек. Я скачала в читалку и на флэшку все, что так давно хотела и на что никогда не хватало времени, я слушала музыку и даже начала печь… Ну… пробовать печь: получалось пока не особо, но я была намерена довести этот скилл до ума. Хрен знает зачем, наверное, потому что не смогла придумать пока, чем еще можно тут заняться.

Вечерами выходила на веранду или причал, потягивала кофе и смотрела на воду и снег, если он шел, или просто читала, или снова вникала в хитросплетения сюжета очередного сериала.

Мне было хорошо.

Мне никто не звонил, а даже если и звонили, то я об этом не знала, потому что вместе с телефоном сменила и номер. Я не лазила в почту, хотя первые несколько дней так и подмывало, я не думала о дедлайнах, взбешенных госах и Энджи. О Ястребе думала… Много думала, о Борисыче, о том, что буду делать, когда мой отпуск закончится.

А через неделю такой жизни, поняла, что если так и дальше продолжится, то я скоро ни в одни свои штаны не влезу, и поэтому к устоявшемуся за неделю расписанию добавились пробежки.

А в среду мне захотелось вдруг мяса на углях, при чем захотелось так, что я была готова продать душу Майкрософт за кусок стейка. Благо, ничего никому продавать не пришлось, достаточно было сгонять в город за мясом и всякой хренью для розжига, сам гриль и дрова в доме имелись. Вот только… Только была одна проблема: с дровами я умела обращаться примерно так же, как с детьми. То есть в теории я понимала, что надо делать, а вот с практикой не задалось.

Я пыхтела, сопела, материлась, но за сорок минут смогла расколоть от силы несколько поленьев, покромсать, если уж быть точной, и понятия не имела, достаточно ли этого или нет.

Поэтому сейчас стояла над очередным бревном и скептически его рассматривала.

Может плюнуть? Съездить снова в город и просто завалиться в какое-нибудь местное кафе? Ну должно же тут что-то быть, должны же здесь уметь жарить стейки…

Потом бросила взгляд на гриль, вспомнила про мясо в холодильнике и заскрипела зубами.

— Хрен тебе! — прорычала.

— И вам добрый день, — вдруг донеслось из-за забора бодрое. Я дернулась, выпрямилась до конца, сдерживая стон в гудящей спине, отшвырнула топор.

— Простите, это я не вам, — крикнула. — Я сейчас, — и пошла к двери, знакомиться с соседями, хотя изначально это в мои планы не входило. И вообще, непонятно, зачем я ответила на чужое приветствие, зачем пошла открывать дверь. Видимо, настолько задолбалась с дровами, что подсознание решило за меня. Да, прокрастинация — наше все.

С другой стороны оказался… мужчина в возрасте, очевидно, тот самый военный в отставке, который мой сосед. Назвать его дедушкой или пенсионером язык не поворачивался. Высокий, крепкий, широкоплечий, с блестящей на солнце лысиной и строгой, аккуратной бородой.

Он рассматривал меня так же пристально, как и я его, и, как и хозяин дома, казался удивленным, пусть и лучше сумел скрыть свои эмоции. Наверняка, тоже задавался вопросом, как меня сюда занесло. А вот так, надоело все и унесло, раны зализывать приехала, мозги на место вставлять.

— Добрый день еще раз, — промямлила я, почему-то растерявшись под пристальным взглядом карих глаз, протянула руку для пожатия. — Станислава.

— Федор Александрович, — крепко, но бережно пожал сосед мою ладонь. — Ваш сосед.

— Очень приятно, — улыбнулась я, опуская руку. — И еще раз простите, я обычно веду себя тише и на предметы не срываюсь, — конечно, если это не кривое творение наших гениальных разрабов.

— И что же послужило причиной вашего гнева, позвольте поинтересоваться? — едва заметно улыбнулся Федор Александрович. Смотрел только на меня, не пытался заглянуть во двор, не косился на окна, по сторонам, весь словно сконцентрировался и сосредоточился на мне.

— Я пытаюсь колоть дрова, — усмехнулась. — И кажется, готова сдаться.

Федор Александрович в удивлении вскинул густые брови, морщинки у глаз стали глубже.

— Позвольте, очаровательное создание, но… Вы топор-то удержите?

— Я сильнее, чем кажусь, — снова усмехнулась. — Но дрова — это однозначно не мое. Не подскажите, есть ли в городе хорошее место, где можно съесть стейк?

— Место, конечно, есть, но… — он вдруг сощурился, кивнул самому себе и улыбнулся, — может, я лучше просто помогу вам с дровами?

А я зависла. Потому что… Ну, потому что я одна, посреди нигде, а мужчина хоть и в возрасте, но все равно больше и сильнее меня минимум в два раза. Разумно ли пускать незнакомца в дом?

Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что Федор Александрович понимающе хмыкнул. И взгляд, направленный на меня, снова изменился, стал мягче.

— Осторожность — это похвальное качество для молодой девушки. Я пойму, если вы откажетесь от помощи. Но уверяю, что в мыслях ничего дурного не держу.

Я помялась еще несколько секунд, прислушиваясь к себе, оглядела снова мужчину и пропустила во двор, с облегчением, нащупав в кармане штанов мобильник.

Ну да, Воронова, смарт особенно поможет, когда Федор Александрович тебя под ближайшей елкой закапывать будет или в реку выкидывать… Вот вперлось тебе это мясо?!

Первые десять минут, что сосед быстро и явно умело махал топором, я держалась настороженно и подальше, а потом… как-то само собой получилось, что мы разговорились, а потом и стейк пожарили, а потом и съели его на моей кухне под пол бокала красного винишка.

И Федор Александрович оказался совершенно классным дядькой, невероятно интересным, чем-то напоминал Борисыча, а чем-то Гора. На самом деле, Игоря напоминал даже больше: они щурились одинаково, вскидывали брови очень похоже, жестикулировали. И смотрел иногда Федор Александрович точно так же, как Гор в самом начале нашего знакомства: изучающе, будто под кожу пробраться пытался, будто что-то хотел для себя уяснить.

Я понимала, что скорее всего, скоро начну видеть Ястреба в каждом прохожем, настолько скучаю, поэтому и не придавала особого значения собственным наблюдениям.

С той самой среды с Федором Александровичем мы стали видеться чуть ли не каждый день: то я после пробежки залетала к нему на чай, то он заезжал ко мне, возвращаясь из магазина или с прогулки. А как-то вечером, сидя на его кухне и потягивая тот самый ароматный чай с капелькой коньяка, я неожиданно для себя на вопрос: «от кого ты тут прячешься, Слава?», вдруг вывалила ему все. Вообще все: и про Красногорского, и про Иннотек, и про Игоря. Болтала ложкой в кружке, крошила пирог в тарелке и рассказывала, не в состоянии заткнуться.