Поиски Мариккен

У новой жены было двое детей, старшая дочь Мариккен и младший сын Френц. Дочь свою вдова не любила, так как чем взрослее становилась девочка, тем больше она напоминала матери о ее собственном возрасте. Поэтому, чтобы меньше раздражаться по этому поводу, госпожа Хеллинор то и дело отправляла Мариккен в самые дальние комнаты учить уроки или вышивать. Зато сына она обожала. Мать запрещала ему переутруждать голову науками, закармливала пирожками и наряжала как куклу. Вскоре и отчим был без ума от пасынка: у мальчика были изящные манеры, он умело скакал верхом и отлично фехтовал. Френц всегда был послушен и почтителен с Гнеем. Рыцарь гордился, когда в воскресенье во время поездки в церковь рядом с ним ехал, прекрасно держась в седле, красивый мальчик с завитыми каштановыми кудрями, важный и нарядно одетый.

«Вот кому бы быть моим сыном!» – думал Гней Вельен, и один случай заставил его утвердиться в этой мысли.

Дело в том, что госпожа Хеллинор узнала о толках среди соседей по поводу образа жизни Ристарда. Он ей мешал уже самим своим существованием, тем более что Френц в роли наследника казался ей фигурой более естественной и подходящей. Ристард должен был исчезнуть хотя бы с глаз на долгое время.

Госпожа Хеллинор долго думала, куда бы отправить нежеланного пасынка, и, наконец, придумала.

В одно чудесное утро за завтраком, держа двумя пальцами левой руки жирный блин, а двумя пальцами правой руки – маленькую чашечку с молоком, госпожа Хеллинор сказала мужу:

– Наши соседи пеняют нам на невоспитанность и необразованность нашего дорогого Ристарда.

–Ах, дорогая, с чего бы это вам пришло в голову говорить с утра о таких неприятных вещах? – нахмурился ее супруг. – Это так на вас не похоже.

–Как у всякой верной жены, у меня сердце болит о делах моего мужа, – проворковала образцовая супруга. – Я знаю, как вы переживаете из-за этого негодного мальчишки, но я, кажется, нашла способ нам помочь.

– Действительно? – заинтересовался Гней Вельен, приподнимая левую бровь.

–Нет места, где лучше бы обучали и воспитывали мальчиков, чем монастырская школа. Ристард уже достаточно большой, чтобы в нее поступить.

–Верно, – буркнул Гней Вельен и, опустив левую, поднял правую бровь.

–Мальчик сможет жить при монастыре, а поскольку устав там строгий, то без каникул, не подвергаясь дурному влиянию, живя в обществе святых монахов, он вернется к нам через восемь лет совсем другим, – сказала госпожа Хеллинор, а про себя подумала: «А может и не вернется. Если Френц все унаследует, ехать сюда будет незачем».

– Вы правы, дорогая, – подняв обе брови и явно веселея, заявил рыцарь. – Действительно, мальчику необходимо строгое воспитание в обществе святых людей. И как я сам не додумался до этого! Вот что значит умная и заботливая жена!

В тот же день было сочинено письмо в самую строгую школу с самым строгим уставом, а через неделю оттуда приехал учитель -экзаменатор. Дело в том, что это была знаменитая школа и первых встречных туда не брали. Написав в эту школу, рыцарь и его жена хотели убить сразу двух зайцев: во-первых, отправить Ристарда подальше на как можно больший срок, а во-вторых, самим фактом помещения мальчика в престижное учебное заведение заткнуть рот соседям, обвинявшим рыцаря в равнодушном отношении к умственному развитию сына.

В день приезда учителя – экзаменатора Ристарда срочно отловили в его пустынных покоях, вымыли, остригли до приличного вида его густую шевелюру и хорошо одели. Затем мальчика ввели в завешанную шелковыми коврами залу, где сидел тощий монах с тонзурой, в черной рясе, подвязанной простой веревкой, грозный и нахмуренный отец, а также туго затянутая в корсет госпожа Хеллинор с высокой прической из накладных волос.

–А вот и наш милый Ристард, – кисло улыбнулась при появлении мальчика мачеха.

–Ристард, – сказал Гней Вельен, – этот святой отец хочет задать тебе несколько вопросов, чтобы ты мог поступить в прекрасную школу.

Ристард уставился в пол и молчал. Дело в том, что служанки, приводившие мальчика в надлежащий вид, сопровождали свои действия причитаниями, в которых оплакивали его судьбу и описывали ужасы монастырской школы, которой они никогда не видели. В результате у Ристарда сложилось впечатление, что его отправляют в нечто наподобие тюрьмы, где вместо пыток применяют зубрежку учебников. Мальчик твердо решил не сдаваться и всеми силами противиться этому.

Экзаменатор приступил к опросу. Он спросил, какие молитвы мальчик знает. Ристард молчал. Учитель поинтересовался некоторыми арифметическими действиями, которые должен был уметь осуществить каждый поступающий в школу. Ристард молчал. Также безрезультатно экзаменатор попытался выяснить у него число праздников в году.

– Ристард, отвечай сейчас же! – закричал отец. – Не будь упрямым, как осёл!

– Ристард, – слезливо взывала к нему не ожидавшая такого мачеха, – мы же хотим тебе добра!

Целый час отец, госпожа Хеллинор и учитель ходили вокруг мальчика, пытаясь добиться от него хоть слова. Ристард стоял бледный и немой, как статуя.

– Господин учитель, – взмолилась госпожа Хеллинор, – да что же это такое? Вы можете объяснить, почему он молчит?

Экзаменатор задумался, почесал лысину и изрек:

– Может все дело в том, что мальчик…туп?

Эта фраза стала для Ристарда приговором. Она заставила замолчать всех соседей, возмущенных ранее тем, что мальчика не воспитывают и не обучают должным образом. Действительно, можно ли сомневаться в приговоре человека, который в воспитании детей, как говорится «собаку съел»? Кроме того, разве всякий умный мальчик не обрадовался бы возможности попасть в такое замечательное место как знаменитая монастырская школа? Раз Ристард не смог ответить на простейшие вопросы экзаменатора (а что он не захотел, никому и в голову не пришло), значит, он действительно туп, и содержание его в дальних комнатах вызвано не жестокостью отца, а суровой необходимостью для гордого человека скрывать умственное убожество своего отпрыска. А раз так, то нечего возмущаться его судьбой.

Итак, в монастырскую школу Ристарда не взяли и выпроводить из замка его не удалось, зато все возмущенные голоса стихли, и он мог спокойно прозябать в своих сырых и темных покоях дальше.

2.

Мариккен была нелюбимой дочерью госпожи Хеллинор и еще менее любимой падчерицей Гнея Вельена. Но если отчим вовсе не обращал на нее внимания, то мать проявляла хотя бы внешнюю заботу. Эта забота заключалась в том, что мать следила за тем, чтобы дочь не сидела без дела: ее то и дело усаживали за книги или за вышивание. Поскольку учение и рукоделие – такие дела, которыми полезно заниматься на свежем воздухе, Мариккен постоянно отсылали в сад. Частенько ее занятия оканчивались в малиннике, где она лакомилась малиной, забросив подальше тетрадки, или на высоком дереве, где она сидела верхом на суку, уронив пяльцы. Девочке никогда не попадало за такое отношение к занятиям, так как никого не интересовало, где она и чем занимается. Главное, чтобы никому не попадалась на глаза.

Любимым местом Мариккен была высокая каменная стена, увитая вьющимися розами, которая находилась в конце сада. Однажды, когда девочка пришла к стене, то на скамейке, где она обычно сидела, Мариккен нашла большое белое яблоко с золотистым отливом.

«Откуда оно взялось?» – подумала девочка, оглядевшись.

Вокруг нее шумели кронами столетние липы да кивали головками вьющиеся розы.

«Наверно, кто – то потерял», – решила девочка и, сев на свое любимое место, принялась за вышивание. Яблоко она положила рядом.

Вдруг при чуть более сильном порыве ветра, заставлявшего своими теплыми порывами взъерошиваться кроны старых деревьев, над ее головой раздался шум, и в то же мгновение второе яблоко упало к ее ногам.

«Значит, первое яблоко никто не терял, – догадалась Мариккен. – Видимо, за стеной находится яблоня, с которой ветром сбивает плоды. Тогда я могу его съесть».