Страница 38 из 82
Мои пальцы цепляются за ее трусики, стягивают их, и она раздвигает ноги, позволяя мне устроиться между ними, будто я всегда был здесь. Между ее гребаных ног.
Отбрасывая трусики, моя рука находит ее мокрые складочки.
— Хм. Такая ахуенно мокрая. Обещание грубого секса возбудило тебя, красавица?
Она ничего не говорит, но я получаю ответ, когда ее соки покрывают мои пальцы и стекают между ее бедер.
— Скажи мне, что ты сегодня принимала противозачаточные.
— Я на уколах.
— Спасибо, блядь.
— Ты не собираешься... использовать презерватив?
Она пытается повернуть голову, но я держу ее.
— Теперь, когда я попробовал твою киску без защиты, я не собираюсь возвращаться к использованию барьера.
Я хватаю ее запястья и фиксирую их у нее на пояснице, затем использую их и свою хватку на ее затылке как рычаг, входя в ее узкое тепло одним безжалостным движением.
Блядь.
Я пришел сюда с обещанием насилия, даже мести, но в тот момент, когда ее стенки сжимаются вокруг меня, я словно выхожу на другой уровень существования.
На тот, где существуем только мы двое.
Она стонет, и звук обрывается, когда я выхожу до упора, а затем вхожу сильнее, на этот раз так же яростно, как мои тени.
Мои пальцы сжимаются на ее шее, и я вхожу и выхожу из ее киски со скоростью, на которую даже не знал, что способен. Небрежные звуки ее возбуждения заставляют меня продолжать и продолжать, а шлепки плоти о плоть раздаются по квартире.
Я трахаю ее как безумец, от которого нет лекарства, будто это последний секс в моей жизни, будто она мой приз, и я должен получить ее в последний раз.
Секс никогда не казался мне таким грубым, мокрым... чертовски первобытным. Да, я всегда любил грубость, но никогда до такой степени, чтобы не хотелось останавливаться.
Я хотел находиться внутри девушки вечно.
Эта мысль дает мне паузу, но только на секунду, прежде чем я снова начинаю погружаться в нее.
Быстрее, дико, пока она не сползает на пол, а моя хватка единственное, что удерживает ее на месте.
— Ты такая чертовски узкая, моя маленькая обманщица. Эта киска создана для меня, не так ли?
Она издает нечленораздельный звук, и я повторяю:
— Эта киска моя, не так ли?
— Н-нет...
Подушечки пальцев впиваются в ее затылок.
— Ты только что сказала «нет»?
— Ты... не... владеешь мной...
— Это, блядь, так?
Я ускоряю темп, проникая в нее так быстро, как никогда раньше, пока ее хныканье и стоны не обрываются. Пока ее маленькое тело не окажется полностью в моей власти — или в отсутствии таковой.
— Вот в чем дело, моя маленькая обманщица. Ты действительно принадлежишь мне, мне принадлежит эта киска и все остальные твои входы. Чем дольше ты будешь отрицать это, тем сильнее я буду трахать тебя.
— О, черт..., — ругается она, ее стенки сжимаются вокруг меня. — Нокс... Нокс... о, черт... я... не могу этого вынести...
— Тогда признай это. Признай, что твоя киска принадлежит мне и трахается со мной.
— Оооо...
— Это не то слово.
— Просто... просто позволь мне кончить...
— Нет, пока ты не скажешь, что твоя киска принадлежит мне.
— Она... она твоя...
Ее голос едва превышает бормотание, но я слышу его.
Я слышу это так громко и ясно, что необъяснимое собственничество, граничащее с безумием, овладевает мной.
— Хорошая девочка. — я вращаю бедрами, пока не проникаю глубже, и это заставляет ее стонать громче и резче. — Тебе это нравится?
— Да... да... там... пожалуйста...
Я снова вращаю бедрами, проникая глубже, а не сильнее, затем повторяю это еще несколько раз, пока не ощущаю, как она рассыпается вокруг меня.
— Здесь?
— Да!!! — кричит она, изливаясь и бормоча мое имя, как напев, освобождаясь.
Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, заглатывая меня внутрь и обсасывая мой член, будто она не может кончить сама и приглашает меня с собой.
Мой темп становится бешеным, подстегиваемый ее удовольствием. Это то, на что способна только она, делая меня настолько настроенным на ее оргазмы и дрожь в ее теле, что я не могу побороть желание следовать за ней.
Быть с ней.
Владеть ею, блядь.
При этой мысли, мысли о том, чтобы владеть ею, моя сперма выплескивается внутрь нее с такой разрушительной силой, какую я никогда раньше не ощущал.
Как будто я мщу.
Как будто я хочу, чтобы каждая ее пора была заполнена моим семенем.
Медленно выходя из нее, мой взгляд следит за струйками спермы, вытекающей из ее киски, размазывающейся по ее бедрам и скапливающейся на полу.
Тени медленно уходят на задний план, когда бушующее чувство собственничества бульдозером выходит на передний, разрывая мою плоть и врезаясь прямо в кости.
Я всегда скрывал свою склонность к одержимости — потребность быть номером один, быть любимцем отца и даже быть единственной опорой для Ти. И я пытался избавиться от этих дурных привычек с тех пор, как закончил среднюю школу.
Я впервые почувствовал ослепляющее чувство собственничества к тому, с кем спал. Это близко к темной одержимости.
Опасной, когда мои тени выходят наружу и начинают играть.
И все же, я не могу перестать смотреть на свидетельства моей собственности, капающей из нее.
Я не могу отпустить ее, хотя мы оба задыхаемся и пот покрывает нашу кожу.
Это первобытная вещь, которую я не могу контролировать. Сырое чувство, которое держит меня в заложниках и отказывается отпускать.
Из нее вырывается тихое хныканье, и этот звук выводит меня из транса. Я медленно отпускаю ее, затем, пошатываясь, встаю на ноги, укладывая свой полутвердый член.
Да, я только что кончил в нее, но вид моей спермы, вытекающей из ее киски, дразнит мой член для еще одного раунда.
Но дело не в этом.
Я пришел сюда не для того, чтобы трахаться несколько раз и даже не для того, чтобы потрахаться вообще. Я здесь для того, чтобы Анастасия перестала смотреть на меня, чтобы она перестала быть настроенной на меня, когда у нее нет никаких дел.
Она поворачивается и медленно встает на колени, затем смотрит на меня сверху. Мой член дергается при виде ее обнаженности. На ее бледной коже виднеется несколько красных следов от того, как я держал ее — вокруг шеи, на запястьях и на кремовой плоти ее грудей. Ее соски покраснели и набухли от моей атаки. Ее губы тоже. Они припухли и так и манят меня погрузить свой член между ними.
Но что меня действительно заводит, так это выражение ее глаз, удовлетворение в них, чертово удовольствие, которое она не стесняется показывать.
Потому что мы совместимы, она и я. Другие девушки не оценили бы грубость и грязный секс, но моя Анастасия получает от этого удовольствие.
Подождите. Моя?
С каких, блядь, пор я начал думать о ней в таком ключе?
Мне нужно уехать домой и вычеркнуть эти раковые мысли из головы.