Страница 20 из 82
Я скольжу рукой по ее животу, и она вынуждена лечь на спину, держа ноутбук над головой, чтобы я не мог до него дотянуться.
Я забираюсь на нее сверху, прижимаюсь грудью к ее груди, и это не даёт ей извиваться.
Она напрягается, ее пальцы сжимают ноутбук в смертельной хватке.
— Что ты делаешь?
Она задыхается, наполовину мучаясь, наполовину напрягаясь.
— Я же сказал, что раскрою тебя, и сейчас самое подходящее время.
— Здесь нечего раскрывать, отпусти меня.
— Хм. Я бы поверил в это, если бы ты не прилагала столько усилий, защищая свое орудие преступления.
— Ноутбук — это личное, придурок.
— Нет, если он находится на месте преступления.
— Ух... ты меня раздавишь.
— Тогда отдай мне его.
В последней попытке она пытается ударить меня коленом по яйцам. Я обхватываю ее колено одной рукой и глажу бедро. Улыбка растягивает мои губы, настоящая улыбка, хотя в темноте она, наверное, выглядит как злая ухмылка.
— Тебе действительно не стоило играть так грязно. Теперь у меня искушение сделать кое-что.
— Сделать что?
— Заставить тебя извиваться.
Мои пальцы приближаются к ее бедрам, и хотя я прикасаюсь к ней через одежду, я чувствую ее тепло и дрожь, проходящую по телу.
— Ты же сказал, что не будешь ко мне прикасаться.
— Я передумал.
— Почему?
— Потому что твое тело становится таким податливым подо мной, и мне это может понравиться.
— Нет.
— Хм. Мне доказать это?
— Н-не надо.
— Вызов принят, моя маленькая бабочка.
В конце концов, именно из-за нее я потерял свой сексуальный аппетит, и будет справедливо, если я верну его через нее.
Да, она обманщица, но она может быть лучшей формой отвлечения, которая у меня когда-либо была.
Глава 9
Анастасия
Моя маленькая бабочка.
Так он только что назвал меня, верно?
Моя грудь напрягается, а глаза увеличиваются в размерах, отчаянно пытаясь разглядеть его. В темноте я не могу его рассмотреть, но резкие черты его лица видны, как и блеск в его напряженных глазах.
Я зажата под тяжестью его тела и его огромных размеров. Я раздавлена и не могу дышать. А одеколон, который я искала в универмагах? Он душит меня сейчас, лишает мыслительного процесса и не дает думать дальше этого момента.
— Ты... у тебя моя подвеска с бабочкой?
— Почему ты так думаешь?
— Ты только что назвал меня маленькой бабочкой.
— Мог сделать это по любой причине.
— Но это было достаточно конкретно.
— Хм. Что ты собираешься предпринять, чтобы выяснить, у меня она или нет?
Его голос глубокий, темный бархат, который обвивается вокруг моей шеи.
— Я... — мои слова обрываются, когда его рука, лежавшая на моем бедре, скользит к внутренней стороне.
Я крепко сжимаю ноги, несмотря на покалывание, несмотря на то, что каждая нелогичная мысль в голове побуждает меня отпустить.
Но я не могу.
Не тогда, когда я чувствую пульсации тьмы, исходящей от него. Той самой тьмы, с которой я боролась до последнего, чтобы оставить все позади.
Думаю, я всегда чувствовала это в нем, даже в ту ночь в Джерси, но тогда это было нормально, потому что это было на одну ночь, и я по глупости размышляла, что больше его не увижу.
Я глупо думала, что просто сохраню его в своих воспоминаниях и все.
Но он здесь, и следует за мной, и это нехорошо.
Это очень страшно для судьбы Бабушки и моей судьбы.
Его пальцы зависают на вершине моих бедер, и, хотя он не пытается войти, он задерживается там, выжидая время.
— Что происходит? — в его тоне чувствуется легкая забава, граничащая с садизмом. — Вдруг почувствовала себя застенчивой?
— Это не... о...
Мои слова заканчиваются стоном, потому что он прижимает палец к моему клитору, и, хотя это происходит через брюки и нижнее белье, я чувствую, как пульсируют вены в моем сердцевине.
— Ты не должна этого делать. — он говорит напротив моего уха, его голос горячее и сексуальнее в низком диапазоне.
На секунду я так сосредотачиваюсь на этом, на его голосе и диапазоне, что на мгновение забываю, что здесь поставлено на карту. Мой мозг отключил все элементы окружающей среды, поэтому все, что я могу чувствовать, это его стройное тело, под чопорным костюмом которого скрыта татуировка воина.
Много мышц, которые я видела в тот день и сейчас ощущаю на фоне мягкости моего живота и груди.
Все во мне такое мягкое, а он такой твердый и большой, что заставляет меня чувствовать себя маленькой. Такой маленькой и ломающейся, но вместо того, чтобы испугаться, моя кожа загорается, и странный вид возбуждения распространяется внутри.
Но это неправильно, не так ли? Меня не должна возбуждать наша разница в размерах. Если уж на то пошло, я должна опасаться этого, должна думать о том, что поставлено на карту.
Как мой ноутбук.
Нокс должен был подойти так близко, чтобы нацелиться на мой ноутбук, который я держу обеими руками и в недосягаемости над головой.
Но он этого не делает.
Вместо этого он проводит языком по раковине моего уха, и я не могу сдержать вспышки удовольствия, которые волнами пробегают по моей чувствительной плоти.
Когда за этим следует его глубокий шепот, я нахожусь на грани чего-то настолько резкого, что у меня перехватывает дыхание.
— Ты не должна стесняться. В конце концов... — он двигает пальцами по моей киске, и я прикусываю язык, подавляя стон. — Я заставил эту киску кровоточить в первый раз.
Черт.
Почему он заставляет акт лишения меня девственности звучать так горячо? Так не должно быть, не тогда, когда я всегда считала это бременем, которое может быть использовано, чтобы выдать меня замуж за первого подходящего мужчину, которого найдет для меня моя семья. Не тогда, когда все, о чем я заботилась, это избавиться от нее. Но когда он произносит эти слова, все звучит еще более извращенно и совершенно ненормально.
— Раздвинь ноги.
Твердый, не подлежащий обсуждению приказ посылает взрыв искр внутри меня.
Ему не нужно раздвигать мои ноги пальцами, потому что они раздвигаются сами собой. Мой разум настроен на всю ту восхитительную авторитарность, которую я почувствовала той ночью, на ту капитуляцию, которую я испытала впервые в жизни.
И это не принудительный тип, когда у меня не было выбора, потому что у меня имелся выбор, у меня была возможность уйти, но я решила этого не делать.
Я решила остаться.
Потому что впервые я не была дочерью опасной семьи или фальшивой Джейн. Была просто я.
Словно он думает о том же, Нокс тянется к моим очкам. Я хочу остановить его, но не могу отпустить ноутбук, и вот он уже снимает их. Не думаю, что он способен увидеть мои глаза в темноте, а если и увидит, то только через контактные линзы. Однако, когда он смотрит на меня, ощущение другое, будто мы вернулись в тот момент.