Инсайт

– А меня удивляет твоё недоверие, – спокойно ответил Мориус, убирая подогретый завтрак из очага и устанавливая туда чайник, – ведь я ни разу ещё не подвёл тебя. Кроме того просчёта с пожаром.

А ведь и правда: ни разу не подвёл. Хотя и скрывал что-то. Но Ева разберётся с этим позже. Сейчас же она успокоилась и желала лишь одного: поесть! Еда пахла восхитительно, и Ева пододвинулась поближе к столу.

– И о чём же мы говорили ночью? – спросила Ева, уплетая омлет с помидорами.

– Да ни о чём практически. Ты спросила, не объявлялись ли твои друзья.

– И всё?

– Сомнамбулы обычно плохо поддерживают разговоры. Чаще всего вообще не замечают никого. Либо отвечают кратко и односложно. На самом деле то, что ты вообще отвечала мне – скорее исключение, чем типичное поведение сомнамбул.

Остаток позднего завтрака друзья провели за непринуждённой беседой. Ева чувствовала себя уставшей, но всё равно изъявила желание поехать с Мориусом на рынок за травами для снадобья. В этот раз Лорд не отказал ей и они уехали вместе. На обратном пути они заехали в дом Евы. Она пришла в ужас от увиденного. Как и говорил Лорд – весь холл выгорел дотла. Остались лишь каменные стены, покрытые сажей. Если бы не вовремя принятые меры, дом сгорел бы весь. Внутри сильно пахло гарью. Ева прикрыла нос платком и вошла внутрь. Ничего не осталось, только угли от мебели, пепел от книг и фарфоровые чёрные черепки, оставшиеся от посуды. Ева пробралась к месту, где стоял сервант, присела на корточки и разрыла рукой то, что от него осталось. Ева искала камни. Они не должны были сгореть, они должны быть там. Только сейчас она поняла, что ощущения взгляда больше нет. Она украдкой взглянула на стену, где был портрет. От него ничего не осталось, даже рамы. Ни кусочка от холста – лишь чёрное прямоугольное углубление в стене. Девушка вновь вспомнила Дария. Чувство сожаления от сделанного с каждым часом увеличивалось, точно болезненный нарыв. И дело было не в пожаре, а в том, что совсем недавно она осуждала действия музыканта, но сама поступила с ним точно так же. Просто сожгла его портрет – его дом, как он сам некогда сжёг тела других людей. И хотя теперь всё было спокойно, Ева ощущала какую-то тревогу. Поджигая портрет, она тешила себя мыслью, что помогает Дарию. Но помогла ли? Не сделала ли она ещё хуже? Где он теперь? Ева так хотела иметь возможность вновь поговорить с пианистом. Ведь он такой же человек, как она, хоть и сбившийся с пути. Кто угодно сошёл бы с ума, оказавшись в подобной ловушке.

Ева по локти измазалась в саже, но продолжала поиски, раскидывая в стороны обугленное дерево. И чем больше она размышляла, тем неистовей разбрасывала обгоревшую мебель вокруг себя. В конце концов, она устало закрыла лицо руками и заплакала. Перед глазами возникло воспоминание: как Дарий просит её о помощи в саду, стоя перед ней практически на коленях. Он так любил свою невесту, мог ли он причинить ей вред? Ведь Еву он и пальцем не тронул, даже когда устроил в доме целое торнадо. Он умолял её о помощи, а она его убила. Если, конечно, возможно убить призрак.

А ведь Килан просил её не говорить с Дарием об этом, очевидно, зная, что это плохо кончится. Сдержи она обещание, данное тогда на мосту, всё было бы иначе. Сейчас она так нуждалась в его поддержке. Будь он рядом, возможно, он бы обнял её своими сильными тёплыми руками, и она бы вновь почувствовала себя хрупкой и маленькой, как в момент обучения стрельбе. Но теперь она ни за что не стала бы сопротивляться этому чувству.

– Ты в порядке? – спросил Мориус, выглянувший из проёма, в котором когда-то была дверь.

Он мог бы отлично спрятаться среди этого пожарища, затаившись там в своих чёрных одеждах, словно хамелеон.

Ева отняла руки от лица.

– Решила слиться с интерьером? – пошутил Лорд, глядя на её, испачканную сажей, мордашку.

В ответ Ева сдавленно всхлипнула. Мориус всё понял без слов. В четыре широких шага он пересек холл, помог девушке подняться с пола и обнял, поглаживая по волосам. Он ничего не спрашивал и ничего не говорил, просто дал ей выплакаться, а когда она успокоилась, расчистил пол от крупных кусков дерева и помог отыскать камни. Они нашли их все до единого. Камни почти не пострадали, сажу можно было очистить. Руны, высеченные на них, не изменили очертаний и, забитые сажей, стали видны ещё лучше. Ева убрала камни в карман жилета.

Так, все грязные они вышли из дома. Уходя, Ева навестила саженцы нондиверов. Они уже проклюнулись и выглядывали из земли тонкими белоснежными ростками.

Весь обратный путь Ева молчала. Дождь закончился, по обочинам дорог шумно стекали ручейки. Повозка не спеша поднималась в гору, приближаясь к особняку Мориуса.

Вернувшись, Ева как следует отмылась от сажи и, расчесав мокрые волосы, поближе придвинулась к камину. Мориус в кабинете искал точный рецепт снадобья, после чего разложил травы и корешки на столе, а Еве вручил ступку с пестиком. Царила неловкая тишина. Ева не хотела обсуждать то, что случилось в её доме, а Мориус тактично ни о чем не спрашивал. Оба молчали. Лишь позвякивал пестик о ступку, когда Ева размалывали корешки, да склянки в руках доктора, отмеряющего количества ингредиентов.

Мерно тикали часы.

Наконец, снадобье было готово. Лорд перелил его в красивый прозрачный бокал и дал пациентке.

– Какой странный цвет, – заметила Ева, рассматривая жидкость.

– Это от корешков, – ответил Мориус, – пей. Скоро ночь, ты должна выспаться.

– Надо пить это каждый день? – спросила Ева, вытянув бокал вперёд, чтобы рассмотреть жидкость на просвет. Она была синей.

– Да, перед сном. Это успокоит тебя и подарит глубокий сон.

– И я перестану ходить во сне и забывать об этом?

– Да, – Мориус ободряюще кивнул, – не бойся. Если хочешь, я выпью его вместе с тобой, – он налил жидкость в другой бокал, – мне тоже не повредит.

Он поднял свой бокал и выпил жидкость первым, избавляя Еву тем самым от сомнений.

Ева поднесла бокал к губам. Пахло мятой и чем-то ещё. Девушка осушила фужер в несколько глотков.

– А теперь иди спать, – сказал Лорд, – и закрой окно в спальне на всякий случай.

– Спасибо, Мориус, – ответила Ева и удалилась в гостевую.

Спать Ева не торопилась. До темноты она просидела у окна, наблюдая за горной речкой вдалеке. Дождь собрал собой мелкие капельки тумана, сделав воздух прозрачным. Стоило улечься в кровать, как Ева услышала шаги на улице. Она встала, осторожно выглянула в окно и вновь увидела за оградой людей с тележкой. Они направлялись к потайной калитке. Ева различила тех же самых мужчин, что приходили прошлой ночью. Она тихонько приоткрыла створку и прислушалась. В доме вновь послышались торопливые шаги – это вышел Мориус. Звякнул замок, зазвучал глухой топот. Гости молчали, молчал и хозяин. Послышалась возня в доме и приглушённые голоса, а через некоторое время вновь шаги и звук закрывающейся калитки. Люди показались за оградой, они шли обратно. В тележке теперь лежало что-то большое и белое. Внизу послышался протяжный скрип и звук закрывающегося на ключ замка. То, что вчера эти люди привезли, они забрали сегодня. И сутки этот предмет провёл в кабинете-кладовой Мориуса. Вопросов становится всё больше.

Ева вернулась в кровать. Она долго ворочалась, пытаясь заснуть. Странный предмет в тележке вызывал любопытство, но больше всего Еву терзали мысли о пианисте. Как бы она хотела повернуть время вспять, чтобы иметь возможность поговорить с ним вновь. Она надеялась, что после уничтожения портрета он всё-таки стал свободен, но странное беспокойство не проходило. Ева встала с кровати и сняла жилет со спинки стула. Сунув руку в карман, она нащупала камни и, сосредоточившись, вынула 1 аметист.

Чтобы различить знак, пришлось подойти ближе к окну, подставив камень под лунные лучи. Нашёл ли Дарий путь в иной мир? Ева хотела, но страшилась узнать правду. На миг она зажмурилась. Набравшись храбрости, она открыла глаза и посмотрела на знак.

Внутри что-то оборвалось, дыхание перехватило. Руна ответила «нет».