Инсайт

– Это он? – спросил Мориус, указывая на портрет.

Ева чувствовала на себе взгляд призрака и, не глядя на картину, утвердительно кивнула. Одновременно она ощущала решительность и стыд перед музыкантом, успокаивая себя тем, что своими действиями не только обезвредит полтергейста, но и поможет ему отправиться туда, куда сам он попасть не мог.

– Ты знаешь о том, что портрет нельзя снять? – раздался голос Мориуса, изучавшего картину.

Ева обернулась.

– Как это нельзя?

– Он вмурован в стену, – Мориус приподнял раму, – видишь? Она висит сверху. Раму можно снять, а вот полотно – нет. Оно находится прямо в стене. Наверное, из-за размера его вытащили из рамки и перевозили, свернув в рулон.

– Картины могут перевозить таким образом?

– Иногда, – кивнул лорд, – так или иначе, снять его не получится.

Близился закат. Ева ощущала взгляд призрака всё сильнее. Кровь отхлынула от лица. Пути назад не было. Дарий скорее всего уже понял, что ему угрожает опасность и вряд ли позволит кому-то лишить себя дома. И зачем только прежний хозяин вмуровал полотно в стену?!

– Тогда, – решительно сказала Ева, – мы сожжём его прямо так.

Мориус кивнул.

– Тогда нужно набрать побольше песка и воды, чтобы пламя не распространилось дальше, – он снял плащ и закатал рукава повыше, – также нужно что-то горючее – намазать этим портрет.

Ева достала две керосиновые лампы. Мориус принес сухую землю и воду в вёдрах. Солнце уже село, до наступления темноты оставалось всего лишь несколько минут. Всё было готово. Мориус намазал портрет горючей жидкостью.

– Готова? – спросил он.

Ева закрыла глаза и прислонила пальцы к вискам. Голова раскалывается. Это, должно быть, дают знать о себе суточное бодрствование, излишки вина и запах керосина, заполнивший комнату. Нехорошее чувство появилось в груди и заскребло внутри острыми коготками.

– Да, – сдавленно ответила Ева и, слегка дотронувшись пальцами до нарисованной руки Дария, поднесла к портрету горящую лучину.

Полотно вспыхнуло. Раздался звук, похожий на взрыв и Мориуса отбросило к стене. Ева ощутила сильный холод и головокружение, обмякла и упала в обморок рядом с полыхающей картиной. Из носа тонкой струйкой пошла кровь.

От удара в глазах у Лорда потемнело. Придерживая голову руками, он попытался встать на ноги. Затылок отозвался пульсирующей болью. Мориус открыл глаза: в них снегопадом сверкали чёрно-белые точки. Взглядом он пытался отыскать Еву. Увидев её на полу возле огня, мужчина, позабыв о боли, бросился к девушке. Оттащив её подальше, он попытался привести её в чувство, но Ева не отзывалась. Он проверил пульс. Жива. Портрет быстро прогорел и огонь уже перебросился на пол. Превозмогая боль и тошноту, Мориус попытался закидать пламя землёй. Комната быстро заполнялась едким дымом. Лорд закашлялся, вылил два ведра воды на пол и, подхватив Еву на руки, бросился к выходу.

Спускаясь к мостовой, Мориус обернулся: из разбитого окна гостиной валил дым. Люди, проходившие мимо, останавливались, замечая дым на холме. Завидев Чёрного Лорда, спускающегося с холма с девушкой на руках, зеваки бросились врассыпную. Не разбежались лишь некоторые. Оставшимся смельчакам Мориус немедля пообещал хорошие деньги, если они сейчас же пойдут в дом и ликвидируют пожар.

На мостовой Лорд остановил экипаж и, с трудом забравшись в него вместе с девушкой, которая всё ещё была без сознания, назвал свой адрес.

Ева открыла глаза. Вокруг было тихо. Она лежала на спине на большой кровати, укрытая одеялом. Ева дотронулась до носа: что-то мешало. Она вытащила кусок ваты. Что случилось?

Девушка приподнялась на локтях и огляделась. Она находилась в большой уютной спальне с высокими потолками. Над кроватью висел фиолетовый балдахин. Пол был из светлого дерева, а стены из зелёного с прожилками камня, окно было украшено тяжёлыми фиолетовыми шторами. Рядом с кроватью стоял комод, прикроватные стульчики с фиолетовой обивкой и резное кресло. Чуть дальше книжный шкаф, камин и туалетный столик из зелёного камня.

Ева села на кровати, опустив ноги на пол. На ней была та же одежда, что и вчера. Меховой жилет висел на спинке резного кресла.

Последние воспоминания – горящая лучина, которую ей дал Мориус, прощальное прикосновение к портрету, а после – холод и темнота.

В дверь постучали.

– Войдите, – ответила Ева.

В спальню вошёл Мориус. Он всё так же был одет в чёрное, но одежда теперь была менее строгая, больше похожая на домашний костюм.

– Наверное, гадаешь, где ты? – спросил Лорд.

Ева покачала головой.

– Уже нет.

– Значит, догадалась, что ты в моем доме?

– Да, – Ева обвела взглядом комнату, – хотя не ожидала от такого одинокого волка, как ты столь необыкновенного убранства и искусного сочетания цветов.

– Это лучшая комната для гостей, – Мориус облокотился на комод, – остальные выглядят проще. Возможно, тебе будет интересно узнать, что ты в моем доме первый гость.

– Польщена, – улыбнулась Ева, – а почему в такой палитре?

– Дань памяти одному человеку, – Мориус задумчиво покрутил на пальце кольцо, – как себя чувствуешь?

– Нормально. Долго я спала?

– Примерно сутки.

Ева посмотрела в окно. Ради такого вида стоило жить изгоем в Сомнусе! Высокие горы простирались на несколько миль вперед. Их верхушки венчал снег, а ближе к подножию покрывал густой ельник. Вдалеке шумела вода – горная речка, спрятанная от взглядов под слоистым туманом. Ева вдохнула свежий воздух полной грудью, и он отозвался в макушке приятным хрустальным покалыванием.

– Я видела сон, – вспомнила Ева и повернулась к лорду, – словно воспоминание из прошлой жизни.

– Как ты это поняла? Что из прошлой?

– Я была маленькой и гуляла с отцом, – Ева сосредоточилась, – да, точно…помню, мы гуляем в парке. Он ведёт меня за руку и рассказывает о маме. Я ещё так руку держу, – Ева подняла руку вверх, – потому что папа высокий, а я нет. Мне лет 5. На мне красивые синие штанишки и начищенные ботинки. А на папе строгая форма с серебряными пуговицами.

– Возможно, ты вспомнила что-то из детства, – предположил Мориус.

– Понимаешь… – Ева замялась, – во сне я считала этого мужчину отцом. Но мой папа выглядит не так! И меня всегда наряжали в платья. Да и такого парка в Гланбери нет.

– Сны чаще всего фантазия, а не воспоминание, – заметил Мориус, – думаю, это из-за того, что падая, ты ударилась головой, и твой мозг выдал новую картинку под видом воспоминания.

– Кстати, что случилось? Почему я здесь, а не дома?

Лорд осторожно сел в кресло. Тошнота уже прошла, но голова ещё болела, и он старался не делать резких движений.

– Ева, прости, я был слишком самоуверен, – повинился Мориус, – я думал, что предвидел всё. Был уверен в своих познаниях. Пьяный кретин! Я подвёл тебя.

– Я не понимаю.

– Что-то пошло не так.

Ева побледнела.

– Портрет не сгорел?!

– Сгорел, – Мориус выглядел виноватым, – но вместе с ним выгорел весь холл и ещё часть дома.

Ева охнула.

– Не волнуйся! Я найму людей и оплачу восстановление и ремонт, но на это потребуется время. А пока мой дом в твоем распоряжении.

Мориус вытащил из кармана связку ключей и протянул девушке.

– Возьми. Мой дом – твой дом.

Ева вздохнула и взяла ключи из рук Лорда.

– Почему я этого не помню? – спросила она.

– Как только полотно загорелось, раздался взрыв, и меня отбросило в сторону, а тебя оглушило.

– Почему это произошло?

– Я не знаю, – Мориус покачал головой, он выглядел обеспокоенным и усталым. Под глазами залегли тёмные круги, – не знаю.

– Что ж, главное, что портрет уничтожен, – ободряюще сказала Ева, – значит, Дарий больше не опасен. И свободен.

Мориус поднялся. В доме он казался ещё более высоким, чем на улице.

– Ты, наверное, хочешь есть? – поинтересовался он, – скоро будет ужин, пойдём.

Они вышли из спальни и направились вниз по лестнице. Ева заметила, что Мориус еле заметно хромает: это из-за несчастного случая в доме или он хромал и раньше?