Страница 129 из 142
— Я подумал — после того интереса, который вы проявили до этого, — я подумал, Чарльз, что вы захотите узнать об этом.
— Ты прав, — сказал Резник. "Я благодарен." А потом: «Что ты собираешься делать с тем, что он говорит?»
«Моим первым намерением, я думаю, это вас не удивит, было разорвать эту прекрасную визитную карточку. Мое второе, и я не думаю, что это вас удивит, было принять. Она посмотрела на Резника, словно ожидая комментария, которого не последовало. — Ты считаешь меня глупым?
"Не обязательно."
— Что у меня нет гордости?
«Конечно, не то. Я знаю, что у тебя есть.
Она подняла карточку и взглянула на нее еще раз, хотя, должно быть, к тому времени она уже могла представить ее себе с закрытыми глазами.
«Этот последний вечер, о котором я тебе рассказывал, был для меня таким удовольствием. Он так развлекает компаньона.
— Ты принял решение, — сказал Резник.
— Если ты не скажешь мне иначе.
— Как я могу это сделать, Мариан? Что вы делаете, это ваше личное дело».
— Если только ты не хочешь меня предупредить.
"Которого?"
— Чарльз, этого я не знаю.
Резник попытался расшифровать все голоса, которые соперничали за внимание в его голове.
— Ты сказал это, когда был с ним до того, как не чувствовал опасности?
"Конечно, нет. Ты хочешь сказать, что я должен был это сделать?
— Главное, что ты этого не сделал.
— Я сказал это.
— Тогда… куда ты пойдешь?
— Не знаю, я думал, что он может выбрать. Кажется, у него так много интересов. Кроме…"
"Да?"
«Есть танец в Польской ассоциации». На мгновение ее строгое лицо смягчилось в улыбке. «Помнишь эти танцы? Конечно, это не одно и то же, но я могу это предложить». Она изучала его лицо. "Что вы думаете?"
— Да, — сказал Резник с уверенностью, что не имеет права чувствовать. — Я думаю, это была бы лучшая идея.
Он не видел Джека Скелтона до конца дня, подавляя желание подойти к нему с копией карты Дории, которую он сделал, и сказать: «Вот. Как вы думаете, о чем все это?»
Но о чем это было? Образованный мужчина, которому нравилось общество женщин, который любил выводить их на улицу и впечатлять своей эрудицией, а иногда и укладывать в постель. Как сказал суперинтендант, если это немного взволновало, разве это не то же самое для всех нас в какой-то момент нашей жизни?
Дориа любил играть в словесные игры, вот чем были для него слова: как и «письмо», он использовал их, чтобы нарушить обыденность, обыденность и обыденность. Что плохого в том, чтобы схватить конформизм и встряхнуть его за шкирку?
А доказательства — вместо доказательств все, что у Резника было, были голоса: Патель описал свою харизму; Линн Келлог, то, как его взгляд удерживал ее с неподвижного лица; Сам Дориа, знание, которое сопровождало то, что он приложил палец к сердцу.
Голоса: мне больно
сделай мне больно
На следующее утро в три минуты одиннадцатого (офицер за стойкой точно помнит это время) Леонард Симмс вошел в участок и сказал, что хочет признаться в убийстве Ширли Питерс и Мэри Шеппард.
Тридцать три
— Не делай этого, Чарли.