Страница 3 из 98
Глава первая. Париж у ваших ног…
В Лувр или Люксембургский дворец мы с Натальей в этот день не сходили. В этот день мы вообще не вышли из комнаты, а хозяйка деликатно не стала напоминать, что пора ужинать. Более того, мадам Лепети сама принесла его в комнату, да еще и на двоих. Загадочно улыбнувшись Наталье Андреевне, высунувшей из-под одеяла нос, поставила на стол поднос и удалилась.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, я заметил:
— Странно, что это на нее нашло?
— А что такое? — спросила Наталья, выбираясь из-под одеяла. Посмотрев на мою вешалку, где висели пальто и пиджак, грустно спросила: — Халата, разумеется, у тебя нет?
Вопрос риторический. Какой халат? Я уже и забыл, что приличному мужчине полагается дома ходить в халате. Впрочем, я и в своей эпохе его не носил, предпочитая треники.
Вытащив из шкафа мою чистую рубашку, Наталья без разрешения напялила ее на себя и уселась к столу.
— Вкусно пахнет!
Еще бы не вкусно. Сегодня вместо бобовой похлебки подали жареную баранину со шпинатом. Уплетая нежное мясо, я пояснил:
— Обычно, после сигнала мадам, если кто-нибудь из жильцов не спускался вниз к общему столу, то рисковал остаться без ужина. У мадам Лепети не забалуешь.
— Это правильно, — похвалила дочка графа мою хозяйку. — Таких, как вы, нужно держать в строгости, иначе быстро сядете на шею.
Покончив с ужином, Наталья Андреевна напялила юбку, поискала взглядом блузку, но та оказалась куда-то закинута, надо искать, потому так и осталась в рубашке. В принципе, могла бы вообще без юбки обойтись — очень сексуально, а рубаха сошла бы за тунику, но эпоха не та, покамест даже в Париже не поймут.
— Куда это ты? — поинтересовался я.
— Отнесу посуду, а заодно кое-что у хозяйки спрошу.
Дочка графа Комаровского отсутствовала минут десять, вернувшись, ухватила свой ридикюль и опять ушла. Надеюсь, браунинга там нет? Прислушался, но выстрелов не услышал, а скоро возвратилась моя любимая женщина и сразу с порога заявила:
— Володя, утром мы с тобой перебираемся в другую комнату. Она обойдется дороже на пятьдесят франков, зато там есть ванна. — Заметив скорбное выражение на моей физиономии, улыбнулась: — За комнату я уже заплатила. И не смотри на меня, словно я собираюсь сделать из тебя чичисбея.
А чичисбей у нас кто? Типа, жиголо?
— Наташ, я тебе все верну, — сказал я, поняв, что с одним из червонцев придется расстаться. Французы — сквалыги еще те, а нумизматическая ценность монеты их не заинтересует. Кто-то вдруг скажет, что это глупость, но нет. Не приучен, чтобы за меня кто-то платил, тем более женщина.
Наталья Андреевна подошла ближе, улыбнулась и взъерошила мне волосы.
— Володя, я знаю, что ты щепетилен до дури. Но ты же сам звал меня замуж. Или ты уже передумал?
— Наташка, не говори глупости, — хмыкнул я. — Такими предложениями не бросаются.
Наталья посмотрела на меня, покачала головой. Я уж решил, что напомнит давнее обещание жениться на Полине-Капитолине, но она сказала другое:
— А раз мы с тобой почти супруги, то какие могут быть расчеты? Если семья одна, то и кошелек должен быть общий.
— Всегда считал, что деньги мужа — общие деньги, а деньги жены — это только ее. Так что эти деньги я тебе должен вернуть.
— Володя, не валяй дурака, — вздохнула Наталья. — Я получила пятьсот франков от Чичерина, значит, мы можем тратить их вместе.
Если от Чичерина, это меняет дело. Но пятьсот франков? Мне на оперативные расходы (я ничего не говорил, а вы это не читали!) он дал только двести. Если измерять пятьсот франков «еврами», то это будет… Не знаю, сколько это будет, посчитаете сами, но на три тысячи франков в год могла существовать среднестатистическая семья. Как это прижимистый нарком расщедрился? Спрошу потом, а пока пора собираться.
У меня не так и много вещей — одежда с обувью, да мыльно-рыльные принадлежности. А у Натальи Андреевны вообще ничего нет.
— Мадемуазель, а где ваши чемоданы? — поинтересовался я.
— Их и всего-то два, — отозвалась Наташа. — Я их у родственников оставила, потом заедем, заберем.
Интересно девки пляшут. Видите ли, у нее есть родственники в Париже. Впрочем, она что-то такое говорила. Забавно, если мы поженимся, придется писать об этом в анкетах, и никого не убедить, что, чисто формально, даже жена не является родственником, а уж тем более члены ее семьи. Впрочем, у товарища Дзержинского тоже есть родственники за границей, да и у Троцкого, насколько помню. Так что плевать. Если кто-то захочет отыскать на меня компромат, отыщет.
Утром хозяйка была так любезна, что снова принесла завтрак в комнату. На сей раз кроме выпечки и кофе, обнаружилась еще и ветчина. Не иначе из-за симпатии ко мне. Или из-за того, что мы стали более «дорогими» клиентами.
Комната, снятая Натальей, стоила того, чтобы переплачивать. Широкая кровать, ванная комната, а не опостылевший тазик с кувшином, вид из окна интереснее. Правда, Эйфелеву башню все равно не видно, ну да и черт с ней, я сюда не виды Парижа приехал рассматривать.
— Кстати, я выяснила, почему хозяйка сама принесла ужин, — улыбнулась вдруг Наталья Андреевна. — Она очень рада, что у тебя появилась женщина. Говорит, такой молодой и красивый мужчина, пусть и иностранец, но без женщины — неприлично. Она уже хотела познакомить тебя с кем-нибудь из знакомых модисток.
— С чего вдруг такая забота? — удивился я.
— Говорит, ты напоминаешь ей погибшего сына. Он на Марне погиб. А еще видела у тебя шрамы, спрашивала — воевал ли месье Кусто с бошами? Интересно, когда это мадам рассмотрела ваши обнаженные телеса?
Я только пожал плечами. Не помню. Хотя… я мог просто не докрыть дверь, а хозяйка проходила мимо.
— Да, а это правда? — спросила Наталья.
— Что именно? — не понял я вопроса. Вроде, мою анкету она знает лучше меня. Как-никак, была моей начальницей Я-то ее не видел, а заполнял ее настоящий Аксенов.
— А то, что такой красивый молодой человек за всю неделю ни разу не привел женщину? Или ты по борделям шастал, а?
Это она всерьез? Пришлось осторожно ухватить Наталью и посадить к себе на колени.