Мёртвая жизнь

– Мы начинаем обследование объекта! – провозгласил Грац, будто выступал с трибуны перед собравшимися поклонниками теорий внеземной жизни. – Это приказ, и за его невыполнение виновные будут наказаны! А если кому-нибудь что-то не нравится, то смею напомнить – все согласились, что теперь я капитан.

Гертруда направилась к выходу из рубки. На пороге она остановилась и, обернувшись, сказала:

– Не забывайте, Станислав, что полномочия мы можем с вас и снять. Большинством голосов.

4. Вылазка

Грац распорядился надеть скафандры, а запрет на радиотрансляции не снимал. Мерное гудение климатической системы и шорох дыхания – единственные звуки внутри скафандра – казались оглушающим грохотом.

«Таурус», подчиняясь плавным движениям руки Захара, лежащей на джойстике ручного управления, медленно скользил по пологой дуге, огибая объект сверху. Прожектор отбрасывал на монолитную поверхность космического скитальца слабый блик света. Разглядеть что-нибудь в полумраке – тем более что до объекта около километра – было невозможно.

Герти ударила перчаткой по рукаву скафандра Захара. Кибертехник наклонился к ней, их шлемы соприкоснулись.

– Начинаем сканирование, – послышался приглушенный голос Герти.

Захар выставил вверх большой палец, бросил джойстик и запустил программу. Легкий гул и вибрация возвестили о начале самостоятельного маневра малого корабля.

«Таурус» выписывал размашистые круги вокруг парящей в пространстве глыбы, шаря острием лазерного луча по ее поверхности. Датчики фиксировали каждый измеренный миллиметр, чтобы потом передать полученные данные «Зодиаку». После их обработки будет готова трехмерная модель объекта. Со всеми выступами и впадинами.

Собственно говоря, их интересовал вход. Люк, дыра, дверь – все, что угодно, что могло бы пропустить людей внутрь.

Захар полагал, что, если бы внутри этой штуки сидели живые инопланетяне, они бы уже давно дали о себе знать. Если, конечно, они в принципе собирались налаживать отношения с вновь прибывшими в этот богом забытый уголок Вселенной. Вполне возможно, у чужих есть свой аналог Лившица и им не позволено проявлять себя. Но хоть какая-то активность должна же быть.

Пока объект молчал. Во всех доступных «Зодиаку» диапазонах.

«Таурус» развил приличную скорость и продолжал кружить по плотной спирали вокруг космического объекта. От количества намотанных витков голова пошла кругом. Лившиц, наверное, негодует, ждет, когда инопланетяне ответят в праведном гневе огнем из всех пушек за то, что их лазером освещают. Смешно… Хотя от вида яркой точки лазерного дальномера, бегущей в полумраке по неровной поверхности объекта, отчего-то становилось не по себе.

Красный огонек на приборной панели, резанувший в убаюкивающей полутьме кабины по глазам, возвестил о завершении программы сканирования. Пора возвращаться.

Захар взялся за джойстик, развернул челнок на сверкающие огни «Зодиака» и нажал гашетку маршевого двигателя. Корпус мелко завибрировал, и одиноко висящий в космосе корабль начал медленно приближаться.

Ну вот они и дома! Да, теперь это их дом. Весьма внушительных размеров и вместе с тем грациозный, с тонкими витиеватыми формами «Зодиак» казался маленькой щепкой в сравнении с парящим по соседству объектом чужих. Даже невидимый, тот подавлял своими габаритами, в несколько сотен раз превосходящими корабль землян.

Громоздкий скафандр с глухим щелчком зафиксировался в держателе на стене. Захар вытер рукавом пот со лба и шумно вздохнул – в космическом костюме работала совершенная система кондиционирования и регенерации дыхательной смеси, но все равно замкнутое пространство вызывало желание отдышаться.

– Ну, что там? – не дожидаясь, когда он закончит разминать затекшую спину, спросил Грац. Глаза доктора горели огнем.

– Ни зги не видно, – честно ответил Захар. – Мы будто в какое-то космическое болото угодили. Да, собственно, вы же знаете.

– Конечно, – энтузиазм Станислава несколько угас. – Но объект?

– Гладкая поверхность, никаких башен или надстроек. Детали не видно.

В рубке собрались все. По центру медленно вращался результат работы нейропроцессора «Зодиака» с полученными «Таурусом» данными. Трехмерная модель корабля чужих в таком масштабе выглядела довольно четкой. Большой, немного приплюснутый шар по наиболее плоской поверхности окаймляли шары поменьше, внутри круга, который они образовывали, располагался четкий, геометрически правильный барельеф из пересекающихся линий.

Во всем облике объекта просматривались правильность и симметрия. Слишком сложная и нерегулярная структура для природного кристалла. Теперь сомнения в его искусственном происхождении были неуместны.

– Что это может быть? – спросил Грац, водя точкой указки по витиеватому орнаменту, красовавшемуся в основании шара. Было не совсем понятно, интересуется ли он мнением команды или просто размышляет вслух.

Захар не знал. Он не видел в этих вычурных, вздутых, словно дворцы эпохи барокко, формах функционального. Не было в них ничего технологического. Возможно, представший перед людьми объект и был межзвездным кораблем чужих, но, вне всякого сомнения, технологии их сильно отличались от земных. А может быть, эта глыба является чем-то вроде памятника, оставленного в безбрежном космосе неведомыми существами с неизвестной целью. Очень смущало, что никто так и не попытался выйти на связь – объект молчал, никакого контакта пока не намечалось.

– Думается, это не надпись, – вдруг изрек Клюгштайн.

– Почему вы так решили? – спросил Грац.

– Фриц прав, – сказал Лившиц. – Если это действительно космический корабль, то нет никакого смысла украшать его лозунгами размером в полпланеты.

– Вспомните самолеты эпохи глобальных войн, – возразил Грац. – Пилоты частенько украшали свои машины девизами и рисунками. Даже сверхзвуковые истребители, на которых рисунок никто не смог бы увидеть.

– Вы думаете, это военный корабль? – усмехнулся Захар.

– Мы не знаем, – ответил внеземелец.

Опять разговор пошел не в то русло, подумал кибертехник. Вместо того чтобы действовать, искать выход, они сидят и обсуждают совершенно бессмысленные вещи. Какая, в сущности, разница, что означают эти витиеватые линии на днище объекта. Да и днище ли это?

– Но это определенно не надписи, – пробормотал Клюгштайн, в раздумьях разгрызая ноготь на указательном пальце. Он крутил головой, стараясь рассмотреть трехмерную модель со всех сторон. – Может быть, это силовая установка?

– Мы этого все равно не узнаем, пока не попадем туда, – отрезал Грац.

– Или пока нам этого не расскажут, – добавила Гертруда.

Лившиц только фыркнул, воздержавшись от дальнейших комментариев. Ему были смешны рассуждения дилетантов. Правда, и сам он, считавший себя профессионалом, ничего стоящего предложить не мог.

– В любом случае есть откуда начать, – сообщил Грац. – Мы нашли вот это.

Повинуясь движению руки доктора, голограмма космического объекта повернулась, и яркая точка указки остановилась у темного, немного размытого пятна на поверхности корабля чужих.

– И что это? – спросил Лившиц. Тон Люциана был полон скепсиса, он не верил, что Станислав способен предложить что-нибудь дельное.

Грац бросил злобный взгляд на внеземельца. Отношения этих двоих безнадежно испорчены. И это только начало.

Захар ловил себя на мысли, что и сам постоянно ощущает желание начать с кем-нибудь спор. Он не знал, что нужно делать. А если быть до конца откровенным, особой надежды, что у них есть хоть малейший шанс спастись, у него тоже не было. И не было у него никакого повода уповать на непонятную глыбу, висевшую во тьме неподалеку от их «Зодиака». Но человек устроен так, что не может поверить в собственное бессилие.

Человек всегда оставался царем природы в собственных глазах. Даже когда эта самая природа разрывала его в клочья. Когда, волоча отказывающиеся идти ноги, человек на последнем издыхании вонзал в безжизненную пыль чужой планеты палку с болтающейся на ней тряпкой, носящей гордое имя флаг. Его никто никогда не найдет, никому не будет ведомо, что человек побывал на той богом забытой планете. Но испустивший дух тут же, рядом со своим знаменем, звездолетчик умрет не просто так – у него будет уверенность, что он застолбил это место, что он попрал мироздание своей настойчивостью и целеустремленностью, что разум победил бестолковость неживой природы. И тогда можно будет сказать, что сюда ступала нога человека. А, как известно, куда ступила наша нога – оттуда мы не уйдем[6]. Люди не могут довольствоваться малым, им неймется.

6

Фраза принадлежит братьям Стругацким.