Эльф на полке

– Не глюк! – констатировала я, проверив кожу и убедившись, что даже розовых следов не осталось, не то что шрамов.

Кукла презрительно хмыкнула и отвернулась.

– Спасибо, – поблагодарила я, вернувшись на диван. Убрала звук у телевизора и развернулась к ней. – А ты… кто?

– Эльф. Разве это неочевидно? – Ответ прозвучал так, словно он говорил с маленьким ребенком или умственно отсталым взрослым.

– Да это как посмотреть… – пробормотала я. – Мне вот раньше не доводилось беседовать не то что с эльфами, но даже с куклами…

– Сама ты… кукла! – разозлился мой визави, слез с дивана, дошагал до противоположной стены, резко высоко прыгнул и уселся на прежнем месте, свесив вниз ножки.

– Альвисс, прости. Но пойми меня… – попыталась я извиниться и продолжить разговор.

Но, увы, признаков жизни он больше не подавал. Сидел на своей полке как самая обычная игрушка, и сколько я ни пыталась его разговорить, не реагировал. Снимать его оттуда я побоялась, а потому махнула рукой и отправилась сначала в ванную, где с наслаждением обмазала лицо сыворотками и кремами, почистила зубы, а потом легла спать.

Перед тем как уснуть, долго прокручивала в мозгу происходящее. В то, что у меня шизофрения, верить не хотелось. Ведь зуб перестал болеть, и порезы залечились. Можно, конечно, предположить, что мне все это только чудится, но…

Поверить в то, что я купила у цыганки говорящую куклу, тоже было сложно. Больно уж неправдоподобно звучит. И если выбирать – шизофрения или волшебство, то лучше уж последнее. Хотя его вроде как не существует, но это не доказано.

Приняв это решение и осознав, что мне довелось столкнуться с чудом, я уснула. А утром попыталась разговорить Альвисса. Ничего не вышло, он признаков жизни не подавал.

Расстроившись, я продолжила домашние дела. Предстояло разобрать еще часть шкафов, в том числе книжный, а также письменный стол. И это только в комнате.

Хлам имеет свойство накапливаться, незаметно рассасываясь по жилому пространству, прячась в неприметные уголки. А когда вдруг решаешься на подвиг и начинаешь разбирать завалы барахла, то только диву даешься – откуда всё это? И главное, зачем оно хранится столько лет?

То же самое с одеждой и обувью. Вещи копятся, копятся, занимают всё выделенное для них место, при этом большую часть из них не надеваешь годами, если не десятилетиями. Но отчего-то не выбрасываешь… То времени нет, то думаешь, а вдруг пригодится?

Приняв волевое решение потратить внезапный больничный отпуск на полезное дело, я продолжила вычищать свое жилище от всего ненужного и неиспользуемого. Только сортировала для удобства: выбросить, отдать, продать. Заодно отмывала всё, до чего дотягивалась в процессе.

Изредка чудился направленный на меня взгляд. Но сколько бы я ни косилась украдкой на куклу, сидящую на полке, так и не смогла застукать ее за подглядыванием. К вечеру с разбором запасов постельного белья, полотенец и большей части гардероба было закончено. Осталось лишь перемерить энное количество одёжек, чтобы решить, оставлять или отправить в мешок с тем, что я точно никогда уже надевать не буду и избавляюсь.

Поежившись, решила, что в комнате я переодеваться под взглядом фарфоровых синих глаз морально не готова, но и его брать и уносить жутковато. Так что утащила охапку вещей на кухню. Переоделась там в один из комплектов и вернулась в комнату, чтобы рассмотреть свое отражение в зеркальной двери шкафа-купе.

– Пиджак можешь оставить, всё остальное на помойку, – прозвучал голос Альвисса, заставив меня вздрогнуть.

– Думаешь? А мне кажется, что брюки не так уж и плохи, – отозвалась я, приняв решение ничему не удивляться. Что уж теперь.

– У тебя в них фигура, как у коровы, – нелюбезно прокомментировал эльф.

– Прямо уж как у коровы… – пробурчала я, но отправилась на кухню, переодеваться в следующую одежку.

– …В помойку. На тряпки – мыть полы. Отдать нищим. Спрятать так, чтобы никто не увидел этот ужас. Подобное даже нищие постесняются надеть… – вот такие характеристики я услышала обо всем, в чем приходила к зеркалу.

– Слушай, если ты так хорошо разбираешься, так, может, я и остальное перемеряю? Из того, что хотела оставить. Оценишь? – подбоченившись, огрызнулась я.

Тоже мне, игрушечный фантазийный критик.

– Примеряй, – разрешил он, ничуть не впечатлившись моим сарказмом.

Зыркнув на него, я сгребла из шкафа все вещи вместе с вешалками и уволокла на кухню. Место там уже освободилось, так как всё, что Альвисс жестоко раскритиковал, я засунула в черные пластиковые мешки, чтобы вынести завтра на свалку.

Нет, но каков нахал! Хотя вкус имеет, признаю.

– …Безвкусица. Убожество. Ты в этом похожа на поломойку. А в этом на старую деву. Это спрячь и никому никогда не показывай. Ну а в этом – шлюха из борделя… – Разбор полетов продолжался.

Я скрипела зубами, но, поразмыслив, признавала, что таки да, вещица не очень хороша.

В итоге от моего гардероба осталось меньше четверти, ибо критиком Альвисс оказался жестоким и беспощадным. Он одобрил лишь то, что мне шло безусловно и украшало мою фигуру.

– Раз уж я сегодня такой добрый, белье тоже выгребай и меряй. А то видел я твою ночную сорочку… Это не просто позор, а нечто настолько отвратительное, что я ничуть не удивлен, что ты до сих пор не замужем, – снисходительно процедила кукла.

– Белье?! – возмутилась я. – Не могу же я перед тобой в белье расхаживать!

– У тебя настолько уродливая фигура, что ты стесняешься? – вопросил этот… фарфоровый. – Или хвост прячешь?

– Какой еще хвост?! Просто это неприлично, показываться в белье перед посторонними!

– Неприлично надевать под одежду то убожество, что ты называешь бельем. И я тебе уже не посторонний. К тому же, что у тебя есть такого, чего я еще не видел у женщин?

– А много чего видел? – заинтересовалась я, забыв про обиду и возмущение.

– Да уж побольше твоего. Не тяни время, Елизавета. Меряй свое исподнее. Если уж избавляться от всего ужасного, то лучше сразу, одним махом.

Я подвигала челюстью и решила, что и вправду, не стесняться же мне куклу? Да еще такую циничную и наглую.

– …Позорище. Это отдай монашкам. А это бордельным шлюхам. Это выбрось, оно застиранно и в катышках. Это девочкам-школьницам… А в этом у тебя грудь плоская. Вот это оставь… А вот это никогда, ни при каких обстоятельствах не надевай при мужчине…

– Почему? – поинтересовалась я, рассматривая симпатичную пижаму с Микки-Маусом на груди.

– Тебе в деталях? – с сарказмом поинтересовался эльф. – Потому что вытянулась, шорты отвисают на заду, груди вообще не видно, рисунок для дошколят, и в целом – абсолютно невозбуждающе. Даже у сексуального маньяка начнутся проблемы с потенцией при виде женщины в этом.

– Ты преувеличиваешь, – хмыкнула я, но отправилась переодеваться в следующий комплект.

– А вот это вполне хорошо, – прокомментировала кукла мое очередное появление в комнате. – Вот в таком стиле и купи новое белье.

– Может, ты еще и выбрать поможешь? И новый гардероб, и белье? – не удержалась я от подколки.

– Может, и помогу, – ничуть не повелся на мою иронию Альвисс. – Не могу же я допустить, чтобы ты была похожа на чучело. Мне ведь на тебя смотреть постоянно придется. А такого и чурбан деревянный не вынесет, не то что я, с моей тонкой душевной организацией.

– Отлично! – усмехнулась я, проигнорировав всё остальное. Кажется, у меня появляется иммунитет против этой ядовитой язвы.

«Тонкая душевная организация»… Да небось его по жизни колотили за длинный болтливый язык.

Закончив и упаковав в раздувшиеся пакеты отбракованные пижамы, ночнушки и белье, я оделась в домашний комплект (одобренный, как ни странно), села за письменный стол и включила компьютер.

– Ну что? Приступим к выбору мне нового гардероба? Если повезет, завтра и доставит курьер. А то мне после сегодняшней сортировки даже на работу будет выйти не в чем.