Страница 65 из 66
— Ваше величество, — Аантэ преклонила колена, — позволите ли вы нам здесь остаться?
А Солья, вдруг расплакавшись, бросилась в мои объятия.
— Лора-а-а-а… Я так боялась, что тебя найдут и убьют!
«Так ведь нашли… и убили».
Но я не стала об этом говорить Солье. Мы вернулись во дворец, и там, пока Аантэ занималась обустройством комнат для себя и Сольи, девочка с удовольствием рассказала мне, что случилось в саду.
В то утро Солья действительно собиралась бежать вместе со мной, но она замешкалась, собираясь, и появилась в саду аккурат в тот миг, когда Релия собиралась меня скормить своему эшти. И Солья сделала то единственное, что пришло в голову: соорудила нору и вышвырнула меня куда-то… Куда получилось, лишь бы подальше «от этой сбрендившей стервы». И сразу после того, как нора захлопнулась, в саду появился мой муж. В боевом обличье. Надо ли говорить о том, что всем присутствующим не поздоровилось?
«Он просто распылил ее в прах, — шепотом поделилась Солья, — ты не представляешь себе, как это страшно. Только что была живая Релия — и пуфф — лишь облако из каких-то черных жирных хлопьев».
Потом Эрис безуспешно пытался добиться от Сольи, куда именно она строила нору. Заключил пространство, где был вход, в сферу стазиса — чтобы хотя бы по остаточным следам определить… И это, наверное, удалось, хотя бы приблизительно — только далеко не сразу.
Солья посмотрела на меня заплаканными глазами.
— Он ведь… умер, да? Развоплотился? Мы это все почувствовали… И все почувствовали, что появился ещё один город Теней, принадлежащий не-тени.
Я вздохнула. И кивнула. Говорить об этом… просто не было сил. Горло моментально бралось жестким спазмом, на глаза наворачивались слезы. И Солья поняла, и больше ничего не спрашивала.
— А я решила, что лучше буду жить с тобой, чем с этим надутым индюком, моим папенькой, — она доверчиво прижалась щекой к моему плечу, — ты позволишь?
— Конечно, оставайтесь, — я с улыбкой погладила ее по шелковым локонам.
Так нас стало трое.
А потом появились другие тени. Шли они через людские земли, и я, наконец, сообразила, как люди умудрялись убивать теней: чтобы попасть из города в город, нужно было выйти в мир людей, а затем, уже оттуда, построить еще одну нору. Так что, выходит, Аантэ и Солья рисковали, предпринимая столь опасное путешествие.
Но… город зажил. Из земли к хрустальному небу лезли новые дома, меняясь, подстраиваясь под появившихся владельцев. То, что реальность не давала сама, тени достраивали собственной магией.
Потом я почувствовала, как кто-то шевельнулся у меня в животе. Раз, и ещё раз. Самое радостное событие, о котором я не рассказала никому. Дни, наполненные заботами, бежали все быстрее и быстрее. Я становилась все круглее, сама себе напоминая большой мяч, и так продолжалось ровно до тех пор, пока, однажды ночью, что-то не кольнуло в паху, и не отошли воды.
Аантэ тут же появилась у моей постели, довольная, спокойная — не то, что я. С ворохом чистых простыней, с тазом теплой воды.
— Не бойтесь, исси, ничего не бойтесь, — сказала она.
— Тебе легко говорить, — я судорожно вцепилась в ее руку.
Сейчас буду рожать. Как это делать правильно? Я понятия не имела. И никто не подскажет.
— Но это же ваш город, — возразила Аантэ, — пожелайте, чтобы он вам помогал.
Я даже рассердилась. Смеется она, что ли?
И ойкнула — оттого, что ощутила, как теплым воздухом оборачивается вокруг меня реальность, заключая меня в мягкий, но при этом упругий невидимый кокон. Поясницу немного тянуло, но других неприятных ощущений я не испытывала.
— Ну вот, я же говорила, — весело сказала Аантэ, — ничего не бойтесь, исси. Все пройдет замечательно.
Она не ошиблась. Не знаю, насколько «замечательно» все это бывает у обычных женщин, но я… Если и было больно, то самую малость. И мое тело, не измученное схватками, легко вытолкнуло на свет пухленького белокожего мальчишку, которого Аантэ тут же обтерла теплой водой и положила мне на грудь. Я коснулась губами черного пуха на маленькой головке и расплакалась. Вот она, моя радость, мой свет, мое счастье. И как бы обрадовался мой муж… точно бы обрадовался такому сыну.
— Как назовете, исси? — голос Аантэ доносился как будто издалека, просачиваясь сквозь кокон света и тепла, которым город обернул меня и ребенка.
— А как на древнем языке теней будет «радость»? — прошептала я, с наслаждением вдыхая аромат детского тела.
— Иртэ, исси.
— Значит, его будут звать Иртэ.
* * *
Я ждала.
Иртэ научился хватать погремушку. Потом — ползать. Чуть позже сделал первый шаг.
Я ждала.
В город приходили тени, кое-кто, наоборот, уходил.
Я ждала, и на моей голове сияли изумруды и черный жемчуг. Каждый раз, когда в тронный зал приходила тень с просьбой остаться в моем городе, я вздрагивала, пристально вглядываясь в ее черты, надеясь — до боли в сердце — что на этот раз это будет Эрис Аш-исси.
Ведь он… обещал. Тень всегда выполняет желание, если перед этим задаст главный вопрос «чего ты хочешь». Эрис успел спросить меня, я ответила. Он… просто должен был сплести нить судьбы так, чтобы вернуться. Заставить созданный город вернуть себя. Сколько придется ждать?
Иртэ носился по дворцу на спине своего эшти. Иртэ исполнилось четыре года. По вечерам, укладывая его спать, я шепотом рассказывала ему о том, каким был его отец.
А каким?
Я его запомнила смелым и сильным. Даже несмотря на то, что он поначалу боялся признаться самому себе, что полюбил человеческую женщину. Но множество других испытаний он преодолел, даже те, где иной уже бы сошел с ума от боли и безысходности. А ещё Эрис любил меня так, как никто, потому что мало кто способен отдать свою жизнь, чтобы спасти жену.
— А где он? — однажды спросил Иртэ.
— Он вернется, — уверенно ответила я и поцеловала теплую, еще пахнущую молоком, макушку.
Тень не может не выполнить обещание. Не может…
Но получилось так, как я меньше всего ожидала. Однажды, когда заходящее солнце окрасило мир в розовый и замерло на кромке горизонта кусочком янтаря, в окрестностях дворца обнаружили странного мужчину, который бродил там без видимого дела, а на вопрос, где его дом, ничего не смог ответить. Сердце екнуло, и я, невольно вцепившись в латную перчатку капитана стражи, выдохнула:
— Приведите его сюда.
— А не опасно ли это, ваше величество?
Я мотнула головой. В душе стремительно росло предчувствие, и вместо того, чтобы сидеть на троне, я принялась мерить шагами тронный зал, от стены к стене. Желток порхал следом, за ним тянулись нити мрака. Мне же казалось, что я не выдержу, мое сердце попросту разорвется на части… если это окажется кто-то другой.
Едва заслышав шаги, я метнулась к дверям, совсем не по-королевски, но — кто посмеет осудить? И золотой венец вдруг показался слишком тяжелым, слишком туго он охватывал голову. Хотелось сбросить его, отшвырнуть подальше. Дыхание теснило. Руки тряслись. Ох, Лора, Лора… Годы прошли, а как будто мгновение промелькнуло.
«Как я выгляжу?» — совсем уж глупая мысль, такая неуместная…
А вдруг он… успел разлюбить меня?
Створки дверей распахнулись, и я растерянно застыла, стиснув на груди совершенно ледяные ладони. Забыв, как дышать, я смотрела и смотрела: как сперва в тронный зал вошел капитан стражи, не вошел — вплыл, и за ним тянулись сумеречные вихри, как следом, окруженный ещё двумя стражниками, вошел высокий худощавый мужчина.
У него были черные волосы и немного кошачьи глаза цвета разлитых синих чернил.
Это был… Да, это был Эрис Аш-исси. В лохмотьях вместо одежды, перепачканный грязью, словно долгое время ему пришлось спать на земле. И так больно было его видеть, словно меня пластали изнутри ножом.
Он с удивлением озирался, его взгляд скользил по мраморной колоннаде, по высоким стрельчатым окнам, по пустому трону… Я задрожала, когда он посмотрел на меня. Посмотрел — и торопливо отвел взгляд, принялся рассматривать пол у себя под босыми ногами.