Страница 53 из 66
— Не за что, — механически ответил он.
Умолк и посмотрел на статую своей матери.
— Она была красивой, как думаешь? — спросил внезапно.
Я тоже посмотрела на белый мрамор, окрашенный нежным сиреневым оттенком утра.
— Если ты на нее похож хоть немного, то она была очень красивой, — честно ответила я.
Эрис помолчал, раздумывая, затем очень тихо попросил:
— Если у нас… будет ребенок, мне бы хотелось, чтобы ты была такой же, как она.
«А мне совсем не хочется, чтобы у нас был ребенок, это ведь ребенок, рожденный просто потому, что так получилось, а не в любви».
Но вслух я поинтересовалась:
— А какой она была? Ты что-нибудь помнишь?
— Конечно, помню, — он говорил едва слышно, так что мне приходилось вслушиваться, — она меня любила, даже когда сердилась, даже когда я донимал ее вопросами. Эта любовь… она всегда была в ее глазах. А ещё она называла меня «моя радость».
Голос тени прошелестел и угас, словно запутавшись в листьях и траве. А мне вдруг стало больно. И горько. Я ведь…
— А я не помню своих родителей. Наверное, потому, что я была совсем маленькой, когда меня подбросили на крыльцо пансиона. Я не помню, кто и как меня называл, да и называл ли.
— Возможно, это к лучшему, — Эрис огорошил меня таким ответом.
— Почему?
— Потому что ты ничего не помнишь, а, следовательно, и горевать тебе не о чем.
Наши взгляды встретились, и я увидела отблески глубокой и светлой скорби, что по-прежнему жила в его душе.
— Хочешь, я послушаю тень? Она помнит все, скорее всего, я смогу узнать о том, кем были твои родители и почему тебя оставили.
Предложение получилось… весьма неожиданным. И я едва не выкрикнула — да, да, хочу! Но вовремя захлопнула рот и задумалась.
Хотела ли я узнать, кем они были? Кем была та женщина, что подарила мне жизнь?
Наверное, это было бы интересно… Но что бы изменило?
А если они погибли? Что лучше — ничего не знать, или знать — и мучиться оттого, что, быть может, их смерть была ужасной, или наоборот, оттого, что они живут припеваючи, избавившись от неугодного младенца?
— Не нужно, — пробормотала я через силу, — все равно… толку с этого никакого.
Эрис Аш-исси пожал плечами.
— Как скажешь, Лора.
И вдруг равнодушно отвернулся от меня, совершенно забыв о моем присутствии. Я хотела было напомнить о своем желании покинуть город Теней, но не стала. Эрис смотрел на мраморную статую так, как будто в глазах ее, вырезанных в мраморе, по-прежнему жила та любовь, которую, покидая этот мир, мать унесла с собой.
Я тихонько пошла прочь, думая о том, что все это слишком больно, слишком горько и тоскливо, и что надо поскорее погладить Желтка. Мой муж точно знал, что понадобится нелюбимой жене в городе Теней.
* * *
За два дня до королевского бала, куда нам с Эрисом предстояло идти, произошло сразу два — нет, даже три важных события. Во-первых, ко мне вернулся мой магический резерв. Вот так, тихо и незаметно, я проснулась и поняла, что той пустоты, что постоянно ощущалась где-то в груди, больше нет. Не веря собственному счастью, я быстренько выпустила из пальцев несколько темных волокон и сплела «коврик», простенькое заклинание левитации. Розовая банкетка послушно приподнялась над полом, я рассмеялась, толкнула ее обратно, а она все равно всплыла, как будто я пыталась утопить под водой перевернутое ведро, наполненное воздухом. Возвращение резерва означало то, что Эрис Аш-исси больше во мне не нуждался, и я могла бежать.
Во-вторых, состоялась примерка платья, которое готовили для моего первого бала при дворе, и для которого Аантэ плела кружева. Стоит ли говорить, что никогда в жизни я не примеряла ничего даже близко напоминающего такое одеяние? Позабыв, как дышать, я смотрела на собственное отражение: будучи традиционного для теней покроя, а именно — плотно облегающее тело до бедер, а затем ниспадающее волнами до щиколоток, платье было двойным, поверх темно-изумрудного атласа нашиты те самые кружева Аантэ. И вот они-то и творили то самое волшебство, которое превратило мое отражение из обычной девушки в волшебную королеву. Кружева — тонкие, невесомые, с немыслимыми выплетенными узорами — на свету напоминали самый лучший черный жемчуг. Живые переливы, впитавшие все оттенки павлиньего пера, скользили бликами, прихотливо обрисовывая мой силуэт, а я… бледная, немного растерянная, таращусь в зеркало и вдруг понимаю, что действительно — и совершенно нечеловечески — красива. В этом платье, достойном монаршей особы, с зелеными глазами, которые ярко сверкают, с небрежно подобранными ярко-рыжими волосами. Это было похоже на наваждение. Я застыла перед зеркалом, не веря тому, что видела, и опомнилась только тогда, когда Аантэ за спиной пискнула и куда-то делась, а ее место занял мой муж.
Он обежал меня взглядом и, кажется, довольно ухмыльнулся.
— Нравится?
Не видя смысла лгать, я кивнула.
— Мне тоже.
Приблизившись ко мне со спины почти вплотную, он положил мне ладони на плечи. Я невольно вздрогнула, ощутив сквозь тонкую ткань тепло. Посмотрела вопросительно в зеркало — мол, с чего бы такое внимание к моей особе? Но по лицу Эриса было трудно что-либо понять. Кажется, он что-то обдумывал — впрочем, он почти всегда находился в состоянии глубокой задумчивости, при этом меня совершенно не замечая.
Но — он стоял у меня за спиной. И его ладони по-прежнему лежали на моих плечах, по коже расползалось приятное тепло. Я снова посмотрела на своего мужа, стало немного грустно. Я все время убеждала себя, что испытаю лишь облегчение, когда расстанусь с ним, но что-то очень глупое в моей душе, привязчивое, тихо пищало о том, что мне все равно будет его не хватать. Долго ещё будет не хватать, несмотря на то, что брак наш был несчастливым.
Эрис убрал одну руку с моего плеча, пропустил сквозь пальцы мой локон и тихо, запинаясь, спросил:
— Лора, ты… хочешь вечером покататься на моем эшти?
У меня перед глазами вмиг, как живое, нарисовалось чудовище, на котором Эрис Аш-исси выезжал из дома. Это было что-то длинное, похожее на угря, или на водяную змею, только толщины такой, что Эрис садился на это, как на лошадь. В седло.
И тут же мной овладела подозрительность.
Мой муж предыдущие дни даже не смотрел в мою сторону. И на ночь не приходил, чему я даже радовалась. Так с чего бы… такая милость?
Прищурившись, я спросила:
— Хочешь от меня избавиться?
Бледное лицо его дрогнуло, как будто подернулось легкой рябью, но тут же снова обрело каменно-спокойное выражение.
— Нет. Зачем мне это?
— Резерв вернулся, — прошептала я, — ты же знаешь уже об этом? Теперь ты свободен, твоей жизни ничего не угрожает. Я тебе больше не нужна… живая.
— Не говори глупостей, — внезапно зло ответил он, — я не собираюсь сбрасывать тебя со спины Ленуса. И скармливать ему тоже тебя не собираюсь. Я просто предложил прокатиться вечером… Что в этом дурного?
— Дурного ничего, — я качнула головой, — просто слишком неожиданно. Я уж думала, что ты забыл о моем существовании.
— Хочешь, чтобы вспомнил, м-м?
И, не давая мне времени, чтоб ответить, повторил вопрос:
— Так что, хочешь покататься?
— Хочу, — ответила я.
На самом деле, было страшно даже думать о том, что он меня посадит на свою жуткую летающую полурыбу-полузмею, и что я буду ей управлять.
Но, если уж я собралась покинуть город Теней, как здорово будет потом вспомнить, что мне довелось прокатиться на эшти!
Эрис, все ещё глядя на меня в зеркало, все ещё стоя у меня за спиной, слабо улыбнулся.
— Прекрасно. После ужина, когда я вернусь из дворца.
Знаем мы эти походы. Аантэ мне периодически нашептывала, что до нее доходят слухи, что Орис Аш-исси не упускает ни одного удобного случая, чтобы не напомнить своему брату о том, на ком он женат, и о том, что, когда появится ребенок, в глазах нобилей он станет совершенно непригодным к тому, чтобы когда-нибудь претендовать на престол. Потому что у Ориса только Солья, а Эрис еще и женат на человечке.