Страница 17 из 66
— Они же упадут потом? — спросила она, задрав голову и озадаченно глядя на цветы.
— Конечно упадут. Когда ты отрываешь заклинание от себя, ты перестаешь его подпитывать. И когда оно исчерпывает вложенную в него мощность, то исчезает.
— И какая же здесь мощность?
— Около пяти магатт требуется, чтобы удерживать там розы. Думаю, скоро они осыплются. Соберешь потом?
Солья задорно улыбнулась и заговорщицки мне подмигнула.
— Почему бы тебе не рассказать мне, кто этот загадочный приятель твоего отца, который здесь гостит, и которого ты принимаешь в собственной спальне? — все же спросила я.
Но девочка упрямо замотала головой.
— Еще не время, мисс Кромби. Время еще не настало.
— А когда настанет?
— Он сказал, что скоро вы будете готовы… — и, ойкнув, ладошкой зажала рот. — Не говорите ему! Не говорите, что я только что…
— Да кому — ему?
Но она лишь мотнула головой и моментально натянула маску прежней неприступной гордячки.
— Наш урок закончен, мисс Кромби?
— Пожалуй, — я не верила собственным глазам. Как, однако, быстро перевоплощается эта девчушка!
Взяв с собой несколько листов бумаги и грифель, я все же приветливо распрощалась с Сольей и пошла к выходу. Но, не дойдя, все-таки не удержалась от искушения.
— Солья, а твой настоящий отец… Какой он?
— Он самый красивый, — рассудительно ответила она, — но его я не видела ни разу.
* * *
День пронесся быстро, словно пролистнули страницу книги. Я успела посмотреть хрустальные часы, которые на солнце сверкали и разбрасывали по траве сотни ярких радуг. Часы были установлены в саду на лужайке, питала их исключительно магия Оттона ле Ферн, и плетение заклинания показалось мне таким сложным, что я даже разбираться в нем не стала, боясь навредить часам. Неподалеку обнаружился и фонтан, в котором плавали золотые рыбки, пухленькие, похожие на маленькие блестящие бочонки, к которым были пришиты длинные вуали плавников и хвоста. Так, побродив по территории замка, я пропустила обед, но не особенно и хотелось на него являться. Лицезреть герцога по — прежнему не хотелось, а голова все ещё болела.
Когда начало вечереть, я поняла, что проголодалась. Поразмыслив, я также пришла к выводу, что прошло довольно времени, что бы выдержать присутствие рядом хозяина замка. Да и что я ему докажу, демонстративно не явившись на ужин? Только разозлю еще больше. Утром я отделалась испугом и выдранной прядью, а что будет, если действительно вывести его из себя? Похоже, ле Ферн и в самом деле творит в своем замке, что заблагорассудится.
Поэтому я собрала в кулак все свои храбрость и хладнокровие, убедилась, что воротничок и манжеты чистые. Затем, стоя перед зеркалом, распустила волосы. Это была моя вечная беда: слишком густые, слишком тяжелые. Лучше всего их, конечно, носить подколотыми, но… Жесткие пальцы в моей шевелюре все ещё были весьма и весьма живы в воспоминаниях, и я решила покориться. На первых порах, а там будет видно.
Никто не пришел, чтобы позвать меня к ужину, но я примерно помнила расположение комнат, и без труда добралась до обеденного зала. Ничто не изменилось там со вчерашнего дня: все так же с газетами сидел герцог, все так же скучала Солья. Я на миг задержалась в пороге, герцог оторвался от чтения, быстро обежал меня безразличным взглядом, чуть дольше задержавшись на моих распущенных волосах. Кажется, он одобрительно хмыкнул. А потом молча кивнул и вернулся к чтению.
Я поймала взгляд Сольи: девочка смотрела то на меня — с тревогой, то на герцога — с опаской, как будто боялась, что он сейчас вскочит и выкинет что-нибудь этакое.
Однако, ле Ферн продолжал спокойно читать. Я молча заняла свое место и уставилась на тарелку, сверху накрытую серебряной крышкой.
— Загляните туда, мисс Кромби, — от звуков голоса Оттона я невольно вздрогнула и сжалась в комок. Даже не нашла в себе сил на него посмотреть, так и замерла, вцепившись пальцами в края стула.
— Загляните, ну? Что застыли?
Глянув на него исподлобья, я сообразила, что он начинает злиться, поэтому заставила себя стряхнуть оцепенение и поднять серебряную крышку.
На тарелке лежала ажурная змейка браслета. Золотого, посередине усыпанного зелеными камешками, в которых я заподозрила изумруды. Я в панике уставилась на Оттона, который невозмутимо наблюдал за мной.
— Что это? — голос разом охрип.
— Наденьте его, — посоветовал герцог.
У меня все поплыло перед глазами, а щеки предательски запекло. Да что ж это? Вот, значит, как? И зачем? Чего он добивается этим подарком? Неужели неясно, что девушка не может принимать такие драгоценности от мужчины, потому что невозможно их принимать, не считая себя потом обязанной!
— Я… — прошептала, опустив глаза, — я не могу, ваша светлость. Мне не нужно. Я благодарна, но… не могу это принять.
— Наденьте, — повторил он, и голос обрел твердость стали.
Я глянула на Солью, и она едва заметно мне кивнула. Мол, не прекословь.
— Простите, но я не привыкла к подобным подаркам, если только это подарок, — уже тверже произнесла я.
А сама подумала — ох, куда тебя несет, Лора? Сейчас герцог и твою физиономию украсит таким же синяком, как и лицо Сольи. Почему-то уже не возникало сомнений на тот счет, откуда у нее этот кровоподтек.
А черные глаза герцога метали молнии. Он отложил газету и поднялся из-за стола, а затем медленно, как будто бы крадучись, двинулся в мою сторону. Я, видя это, вскочила, собираясь рвануть в сторону двери — и не надо мне ни ужина, ни браслетов ваших! Но, разумеется, не успела, лишь повернулась, чтоб бежать, но была крепко схвачена за талию и прижата… Святая Матильда! Он попросту схватил меня в охапку, одной рукой прижимая к себе, пальцами другой обхватив за шею. От мысли, что леФерн может попросту меня задушить, резко затошнило и перед глазами потемнело. Я слабо трепыхнулась в его руках, спиной даже сквозь одежду чувствуя жар крепкого тела, и едва не закричала от ужаса, когда поняла, что это чудовище попросту уткнулся носом мне в макушку и глубоко вдохнул, по-видимому нюхая мои волосы.
— Пустите, — прохрипела я, — мне плохо.
— Глупенькая, — кажется, он усмехнулся, — пора бы тебе умнеть, маленькая рыжая лисичка. И не отказываться от тех незначительных подарков, которые я могу себе позволить.
— Я не могу!
Тошнило все ощутимее.
И если поначалу герцог ле Ферн не вызывал во мне отторжения, то теперь… О, мне было совсем, совсем плохо, когда он вот так обнимал меня, принуждая покоряться его желаниям.
— Ты можешь и будешь, — угрожающе произнес он, — ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать, если не будешь слушаться. Распустила волосы — молодец. Теперь надень мой подарок и забудем утренний инцидент.
Я мысленно взвыла.
Матильда! Я бы все отдала, лишь бы вернуться в пансион, к моей тихой и верной Рут. Я была бы с ней до последнего ее вздоха, я бы…
— Ну так что? — жесткие пальцы герцога чуть заметно сжались на моем горле, — я уверяю тебя, что ничего… хм, не потребую взамен на этот подарок.
Будучи не в силах говорить, я прохрипела невнятное, и уж не знаю, чем бы все закончилось, не вмешайся Солья.
— Отец, — звонко сказала она, — вы нас пугаете. Меня и мисс Кромби. Она ведь еще не привыкла к тому, как здесь нужно себя вести.
— И в самом деле, — он вдруг хохотнул, — извольте сесть, мисс Кромби. И выполните мою маленькую просьбу, вам ведь не сложно?
Меня ноги не держали, он подвел меня к стулу и усадил. А затем, взяв мое запястье в свои руки, сам застегнул на мне браслет. И это было так… унизительно, так невозможно больно где-то внутри, что я не выдержала и расплакалась. Несколько слезинок капнуло в пустую теперь тарелку. Герцог погладил меня по волосам, почти нежно, но меня от каждого его прикосновения потряхивало.
— Ну же, что за слезы? Я вам ничего дурного не сделал, а вы — в слезы. Другая бы радовалась. О, женщины!