Страница 2 из 17
– Ну что вы, просто моросило. Спасибо за заботу, Колин, – ответил Джеймс, поднимая стекло.
– Хорошего вечера!
Констебль еще раз коснулся козырька фуражки и медленно пошел вдоль улицы. Когда Стоуны подъехали к дому, дверь гаража автоматически открылась и машина медленно заехала внутрь.
“Почему Колин ничего не заметил?” – подумал Джеймс и быстро вышел из машины.
Он обошел ее, открыл багажное отделение. Перед ним лежала лишь расстеленная куртка – яйцо исчезло.
– Что за чертовщина?
– Джеймс? – спросила Оливия оборачиваясь.
Она вопросительно посмотрела на мужа, а затем на пустой багажник. Джеймс протянул руку, к тому месту, где раньше лежало яйцо, и почувствовал твердую шероховатую текстуру скорлупы, которая стала медленно проявляться. Оливия взвизгнула и зажала рот рукой, чтобы не разбудить дочь.
– Ладно, неси Джилл в дом, а я займусь им, – сказал Джеймс, кивнув в сторону находки.
Когда жена ушла, он присел на корточки, разглядывая яйцо.
– Так, и зачем мы тебя взяли?
Ему вдруг стало спокойно и тепло. Джеймс качнул головой, снимая наваждение. Он встал, аккуратно завернул странную находку в куртку и понес ее в дом. Проходя мимо кухни, он обратил внимание на то, что жена стелет толстое махровое полотенце на кухонном столе. Он остановился в недоумении.
– Оливия, можно узнать, что ты делаешь?
– Для него стелю, – ответила она, указав на его ношу.
– Мы же есть его не будем, верно? Мне кажется, лучше постелить в гостиной, возле камина, на моем кресле.
Так и сделали.
Джеймс разжег камин и придвинул к нему кресло, на котором завернутая в большое полотенце лежала их необычная находка. Он до сих пор не понимал, что заставило их забрать это яйцо с собой, зачем сейчас, он, словно наседка, чуть ли не высиживает его, но ему казалось, что так будет правильно.
Он сидел на полу возле камина, помешивал угли, и подкладывал дрова. Оливия ушла к дочери. Уже под утро Джеймс задремал и проснулся оттого, что кочерга выпала из рук. Когда шум упавшей кочерги стих, его внимание привлек мерный глухой звук, который издавала их находка.
С каждым ударом яйцо покачивалось. Джеймс вскочил на ноги и побежал за женой на второй этаж дома. Она спала в комнате дочери в кресле-качалке. Одной рукой Оливия держалась за кроватку, в которой спала Джиллиан, другой – придерживала готовую упасть на пол книгу.
Джеймс встал перед женой на колени, аккуратно убрал книгу и стал ее осторожно будить. Оливия открыла глаза. Прижимая к губам указательный палец, он кивком указал в сторону двери, а затем изобразил руками взрыв. На лице Оливии появилось выражение глубокого удивления. Джеймс встал и потянул ее за собой.
Когда они подошли к камину, глухие удары слышались отчетливо. Яйцо откатилось к краю кресла. Казалось, еще удар и оно упадет. Неожиданно скорлупа треснула, заставив Оливию вздрогнуть.
Из образовавшегося пролома показалась маленькая розовенькая пяточка. Обыкновенная пяточка, как у любого ребенка, такая же, как у их дочери. Джеймс и Оливия медленно подсели к креслу и стали разламывать уже расколотое яйцо, освобождая того, кто там находился.
Перед ними лежал мальчик. Примерно того же возраста, что и их дочь, так им казалось.
– Хороший день для рождения! – буркнул Джеймс задумчиво.
– А он точно сегодня родился? – уточнила Оливия.
– В каком смысле?
– Он вылупился из яйца, – Оливия покрутила в пальцах скорлупу и продолжила. – Но ведь и яйцо как-то появилось на свет, и я подозреваю, не из курицы.
Малыш тихо лежал, на полотенце, в осколках скорлупы, измазанный прозрачной слизью. Оливия смотрела на ребенка с опаской. Она не знала, что делать. Джеймс растерялся не меньше супруги. Его жизненный опыт говорил о том, что люди из яиц не вылупляются.
Мальчик, который лежал перед ними, опровергал этот факт.
– Джеймс, я в растерянности. Что мне делать?
– Что нам делать? – задумчиво произнес он.
Почесывая густую шевелюру, Джеймс Стоун предложил единственное верное, как ему казалось, решение:
– С виду – обычный ребенок. Скажем, что нам его подбросили под дверь, или вообще никому, ничего не будем объяснять. Позвоню брату, он поможет с документами. Я думаю, лишних вопросов не будет.
Только тут он понял, что уже решил все за них обоих. Ему стало стыдно. Отставной офицер Медицинской службы Вооруженных сил Великобритании хотел сына, но при рождении дочери, возникли осложнения. Оливия больше не могла иметь детей.
Он посмотрел на жену умоляюще.
– Мы его усыновим? Ты согласна?
Оливия понимала мужа. Ей самой, мысль об усыновлении казалась здравой. У Джиллиан появится маленький братик, о котором они с мужем мечтали. Она взяла Джеймса за руку и прижала ее к своему сердцу.
– Хорошо. Звони Эдмунду, – сказала она, поднимаясь и подавая ему телефон. – Посиди с ним. Я схожу, наберу воды в детскую ванну.
Уходя, Оливия слышала, как ее муж разговаривал со своим братом. Мальчик по-прежнему лежал неестественно тихо. Малыш вертел головой, а его маленькие ручки ломали кусочки скорлупы, до которых могли дотянуться.
– Да, имя Малкольм, – говорил Джеймс. – Да, в честь деда… Эдмунд, ради бога, позже…
Так на свет появился Малкольм Стоун.
Глава 2. Малкольм
Джеймс собрал осколки скорлупы и бросил в камин. Пламя окрасилось в ярко-синий цвет. Крупные скорлупки с треском лопались, разбрасывая в стороны снопы искр. Мелкие части крошились с тихим шипением. Когда камин прогорел, груду древесной золы покрывал слой искрящегося пепла. Джеймс помешал его кочергой и поставил перед камином ширму.
“Вот и все” – подумал он.
Вскоре Джеймс убедился, что оптимизм его самая сильная черта. Как доктор и разумный человек, он понимал, что Малкольм необычный ребенок, а значит, стоит ждать подвоха в любой момент и в неожиданном месте. Он стал ждать и готовиться.
Первое происшествие Джеймс запомнил надолго, оно случилось, когда Малкольму исполнилось полтора года. Мальчик случайно опрокинул на себя небольшую кастрюльку с кипящим молоком. Никто не знает, как он выбрался из кроватки и, как попал на кухню. Джеймс видел только последствия.
Все произошло, когда он работал в своем кабинете. Звон посуды и пронзительный визг ребенка наполнили дом.
Джеймс вбежал на кухню и увидел Малкольма, который стоял в луже разлитого молока. Рядом лежал маленький стульчик. Левая рука ребенка, левая сторона груди и левая нога, светились тусклым светом. Под ногами мальчика лежала, какая-то тряпка.
Джеймс посмотрел на сына и присел рядом с ним. Свечение быстро прекратилось. Малкольм шмыгнул носом и плюхнулся голой попкой на пол. Как ни в чем не бывало, он поднял обеими руками тряпку и показал отцу. Джеймс покрылся испариной. Его сын держал в руках лоскуты собственной кожи, которые с хрустом, быстро усыхали. Еще мгновение и на пол упали сухие бесформенные обрывки.
Джеймс встал и поднял сына на руки. Тот обнял отца за шею.
– Горяте моко, – пролепетал он. – Бона.
От ожогов не осталось и следа. Розовая, румяная, как будто только что из сауны, кожа мальчика дышала здоровьем. Джеймс отнес сына в кровать и вернулся на кухню, чтобы убраться. За этим занятием его застала жена.
– Что произошло? – спросила она. – Почему молоко на полу?
– Ты не поверишь!
Он прятал в мусорный пакет сухие, ломающиеся в руках, лоскуты и думал, как рассказать ей о том, что произошло. Потом плюнул и выложил все. Выслушав мужа, Оливия долго молчала, перебирая столовые приборы.
– Он ведь никогда не болел, – произнесла она. – Если вдруг заболевала Джиллиан, я молила бога, чтобы они не заболели одновременно. Когда она выздоравливала, я не обращала внимания на то, что болезнь, вроде бы заразная, обошла Мэла стороной.
– Да, – добавил Джеймс. – Пять месяцев назад, помнишь, мы слегли с гриппом. Он только спал и просил есть. Я тогда подумал, какой стойкий оловянный солдатик нам достался.