Страница 13 из 15
Кокетливо помахав Бунькову рукой, Калина вышла из кабинета.
Буньков продолжил перебирать бумаги. Кое-что внимательно перечитывал, делал пометки шариковой ручкой фирмы «Кудрявый скунс» в блокноте.
Лопатов и Мурашов медленно шли по тропе в сторону заброшенного села Сиговка. Останавливаются, но продолжают беседу. У Мурашова в руках полная корзина белых грибов, подосиновиков и маслят
– Я тоже считаю, что люди должны, как положено, – сказал Мурашов, – умирать только от старости, в девяносто-сто лет, а то и гораздо позже.
– Всё верно. К примеру, на триста лет задерживаться людям, их духовным субстанциям, в земном бардаке, где царит полное бесправие, бессмысленно, – заметил Лопатов. – Правда, и торопиться в неизведанные миры тоже не стоит. Но, в любом случае, я за здоровье людей и долголетие каждого из них. Лет сто пятьдесят хватит.
– Ваши чудесные капли, Игнат Аркадьевич, остро необходимы человечеству. Ведь определённую даже большую часть двуногих существ, ангелы явно, не встретят за горизонтом нашего бытия с духовым оркестром и цветами.
– Не спорю. Да и миры-то разные, есть получше земных, а есть и похуже. Чего только ни существует в Мироздании. Но иногда мне кажется, что ни черта и нигде нет. Все мы одиноки и разобщены. Иногда даже не видим друг друга в упор. А это плохо.
– Но ведь кому-то ещё в давние времена было выгодно, чтобы люди общались на разных языках, принадлежали к разным расам, национальностям, странам, кланам, сословиям. Думаю, что не Бог этого пожелал.
– Понятно, что не он.
– Для Всевышнего мы не рабы, а его творения, а к ним он относится бережно и с любовью. Только так! А всё остальное идёт от лукавого.
– Откуда нам с тобой знать, Филипп, что там решают за нас Высшие Силы? Мы даже ничего предполагать не можем. Как есть, так и есть.
– Надо окончательно уяснить для себя, кем мы являемся для Бога.
– Зачем нам это знать?
– На всякий случай.
– Дуб, в дупле которого я сейчас проживаю, господин Мурашов, не такой дуб, как ты! Я доверяю тебе не только великую тайну, но судьбу всего человечества. Всего! Целиком и полностью. А ты начинаешь ерунду говорить.
– Молчу, молчу, великий учитель, и слушаю!
– Ты ко мне обращаешься, как покорный джин к падишаху. Не надо, Филипп! Я человек скромный и здравомыслящий.
– Постараюсь и я, Игнат Аркадьевич, быть проще, но не получается. Ведь в руках у нас с вами самая настоящая панацея, средство от всех болезней.
– Да, удивительная получилась жидкость, но не всесильная. К примеру, мёртвых оживлять не может, но здоровье людей приводит в порядок.
– Вы же говорили, что она может оживлять мёртвых.
– Если прошло после смерти человека три-четыре часа, то его можно вернуть к жизни. Там есть ещё за что зацепиться. А по-настоящему, окончательно мёртвых этой жидкости… не поднять. Но лиха беда – начало. Мы будем продолжать наши научные поиски.
– Человек, который здоров и не ведает, что такое недуг, всегда сможет своим трудом добыть себе хлеб насущный, не прихотлив к питанию и жилью.
– Лишнего таким людям в жизни не надо, потому их не так-то и просто превратить в жалких бессловесных рабов или лакеев.
Несколько белых грибов срезал перочинным ножом Лопатов,, растущих рядом с тропой. Бросает их в корзину Мурашова.
Сельского молодого врача это, вполне, устраивало. Наконец-то, он придёт домой без мухоморов и разного рода поганок.
– В общем, Филипп, договорились, – сказал Лопатов. – Жду тебя и твою жену Алевтину, в Сиговке, когда стемнеет, в седьмом по счёту доме, с правой стороны от дороги. Буду сидеть в подполье. Постучите по полу деревянной чуркой. Пять ударов. Я выйду.
– Как я понял, мы начнём втроём переносить большую часть вашей лаборатории в наш дом, – уточнил Мурашов. – Всё понятно. Да тут и не так далеко.
– Три рейса сделаем. Не больше. Да и не так здесь и далеко. Это надо народу нашей замечательной параллельной России, да и всему человечеству. Жду!
Профессор направился по дороге в сторону разрушенного и заброшенного села Сиговка. Мурашов с грустью и уважением посмотрел ему вслед.
Представитель новоявленной элиты Буньков всё ещё сидел в своём кабинете перед экранами мониторов. Находился в полной готовности, но в полудрёме.
Послышалась громкая мелодия. На экране появляется удлинённое лицо ходового и рябого человека, с редкой растительностью на голове. Серый костюм, зёлёная рубашка, чёрный галстук. Это третий секретарь первого человека страны Селуан Анатольевич Ровский. На его столе тоже
ворох бумаг.
– В общем, здравствуйте, господин Буньков! – почти сурово сказал он. – Я третий секретарь нашего замечательного и незаменимого первого человека страны Селуан Анатольевич Ровский.
– Я в курсе, кто вы. Здравствуйте, Селуан Анатольевич! – с достоинством ответил Буньков. – Я готов выслушать всё, что мне пожелает сообщить мне наш самый замечательный господин и товарищ.
– Он лично мне поручил провести, с вами беседу и направить вашу деятельность в нужное русло. Кстати, самый добрый и мудрый в мире, главный человек нашей страны, уже наблюдает за нами и слушает. Можете сами в этом убедиться, Валерий Трофимович.
– Мне очень жаль, но я не вижу его.
– Сами знаете и понимаете, что он находится в бункере, глубоко под землёй. Некоторым экстремистам и негодяям кажется, что пандемия брендовируса – полный бред и выгодная афёра международного масштаба. Но мы с вами так считать не имеем права. Поэтому наш самый уважаемый господин и товарищ бережёт своё драгоценное здоровье.
– Понимаю его и глубоко уважаю, ему ещё рулить и рулить, то есть руководить. Поддерживаю все обнуления! Заранее в первых рядах готов проголосовать за любые предложения, идущие сверху, от его величества президента.
На экране соседнего монитора появился человек в противогазе. Он помахал Бунькову рукой. Таким образом, президент поприветствовал очень уважаемого депутата, в прошлом и настоящем великого и почти главного сыщика параллельной России.
Рядом с человеком в противогазе, на столе, лежала золотая царская корона, украшенная драгоценными камнями. Он торопливо надел её на свою лысеющую голову.
Буньков подобострастно улыбался и кланялся первому человеку страны, рядом с которыми стояли две полуобнажённые стройные блондинки тоже… в противогазах и с большими опахалам. Они ими методично махали. Ведь в противогазе шефу и благодетелю жарковато, да и вирусы старательно разгоняли.
По просёлочной дороге в сторону гор и леса и шла Алевтина. Осматривалась.
Высоко в небе кружил самолёт. С него на землю летели не листовки, а разноцветные марлевые медицинские повязки. Она видела издалека или просто представляла, как счастливые нищие и, вообще, «простые» люди с радостью и задоров их ловили., и тут же закрывали ими лица. Интересный аттракцион. Много их уже было. А сколько ещё впереди?
Как обычно, на поваленном телеграфном столбе, у дороги за селом сидел Веткин. Увидев Мурашова, он стал откровенно потирать руки. Сельский врач присел рядом со эрудитом, поставил корзину у ног. Бесцеремонно Веткин, наклонившись к грибам, начал их тщательно разглядывать и частично перебирать.
На его лице нарисовались яркое удивление и досада. Внимательно, вопрошающе он посмотрел в лицо Мурашова и спросил:
– А где мухоморы?
– Какие мухоморы? – пожал плечами Мурашов. – Их сожрали сохатые и другие дикие животные. – Не понимаю, про какие мухоморы ты говоришь.
– Про такие, красные, грибы говорю, с белыми пятнышками на шляпках. Что-то я их не вижу в твоей корзине, Филипп.
– Мне сегодня не нужны мухоморы, Артемий Парамонович.