Страница 11 из 46
Глава 7
Джудас
- Простите меня, Отец, ибо я согрешила. С последней моей исповеди прошло два дня.
Я улыбаюсь, мгновенно узнавая ее голос, мягкий и с хорошо поставленной речью, несомненно женский.
- Я выслушаю твое признание, - повторяю слова, которые я произнес сотни, а может быть, и тысячи раз. Эти мирские слова подразумевают служение Господу, но они кажутся ей неправильными. Лишенными смысла. Я подаюсь вперед, слегка наклоняя голову к перегородке, потому что не хочу упустить ни слова.
- Я сделала нечто ужасное и не могу простить себя.
Пять дней. Она приходит сюда как по расписанию. Я даже не должен был быть здесь сегодня, но я пришел. Ради этого. Ради нее. Потому что за столь короткое время она стала своего рода одержимостью. В прошлый раз, когда она приходила, исповедь проводил Отец Дениелс, но она не открылась ему. Только мне. И это не дает мне покоя. Прошло пять дней, и она всегда говорит одно и то же. "Я сделала нечто ужасное, и не могу простить себя". И каждый день я даю ей один и тот же чертов совет - я в ожидании. Терпеливо жду момента, когда она поведает мне свои темные тайны.
До тех пор мы претворяемся, исправно играя свои роли. Возможно, это то, в чем она нуждается прямо сейчас - быть потерянным ягненком, ищущим своего пастыря. Что бы ни терзало ее день за днем, она никогда не признается в этом, но пытается. Однажды она сделает это. И я жду этого момента.
Каждый раз, когда она приходит, я на грани, отчаянно пытаюсь услышать, как правда слетает с ее губ. Мне хочется знать, что она сделала. Хочется верить, что эта девушка - милая девчонка с печальными глазами - на самом деле испорчена. Так же испорчена, как и я? Эти мысли не должны быть такими волнующими.
Я прижимаюсь спиной к деревянной стене, заставляя себя оставаться на месте и не наклоняться вперед, чтобы мельком увидеть ее лицо.
- Господь прощает тех, кто искренне раскаивается, Делайла, - повторяю я, словно заевшая пластинка. После этого она обычно уходит, но не сегодня.
- Я раскаиваюсь.
Нет, это не так. И именно этот момент настолько интригует в ней.
- Тогда почему ты приходишь сюда каждый день?
- Потому что я не хочу чувствовать это.
- Тогда просто перестань.
- Я не могу.
Я улыбаюсь.
- Зачем, думаешь, люди исповедуются, Делайла?
- Чтобы почувствовать себя лучше?
- Нет, потому что, если я скажу им, что они прощены, это позволяет их совести оставаться чистой.
- А что, если я заслуживаю это чувство вины? - Нет ничего прекраснее того, как какая-то заблудшая душа занимается самобичеванием.
- Если ты будешь продолжать так думать, то будешь и дальше нести на себе бремя этого креста.
- Я не знаю, как избавиться от этой тяжести, - шепчет она.
- Просто отойди от столба для бичевания, Делайла.
После короткой паузы ее рука прижимается к перегородке, и замысловатая решетка впивается в молочную кожу ее ладони. Меня накрывает желание прикоснуться к ней, нашептывая на ухо о том, насколько прекрасна эта маленькая грешница, наполненная печалью.
- Спасибо, Отец, - ее рука соскальзывает, и она покидает кабинку.
***
- Я ухожу. – Мой взгляд отрывается от бумаг на столе. Отец Дениэлс задерживается в дверях, на его лице дружелюбная улыбка. Подозреваю, что он слишком налегает на вино. Его седые волосы коротко стрижены, а воротничок впивается в пухлую шею. - Ты справишься с этим? - кивает он в сторону бумаг.
Я выдаю, как мне кажется, дружескую улыбку.
- Все в порядке. Спокойной ночи.
- Спокойной. - Он уходит, и я снова возвращаюсь к документам, на первый взгляд они кажутся рабочими, но на самом деле они мои личные.
В этот раз я изучаю финансирование школы в Пуэрто Рико, которое, конечно, никогда не состоится. Отмывать деньги через церковь - это все равно что отнять конфетку у ребенка. С одной стороны, анонимные пожертвования, а с другой - благотворительный проект, на самом деле перечисляются на оффшорный счет компании.
Звонит мой телефон, пронзительный звук эхом разносится по кабинету.
- Да?
- Джудас, это Рено. - Рено является главарем одной из уличных группировок в северной части Лондона. Он сбывает большую часть товара через меня - главное звено в цепочке.
- Рено. Как дела? - я понижаю голос, так, на всякий случай.
- Слушай, я буду откровенен с тобой, Итальянцы предложили мне сделку, - говорит он с грубым лондонским акцентом. Чертова семейка Моретти достает меня каждый день.
Я зажимаю переносицу, сдерживая стон.
- Сколько?
- На десять процентов меньше.
- Я предложу столько же, но только если ты и дальше будешь молчать.
- Хорошо, - он вешает трубку, и я ударяю кулаком по столу. Дерьмо!
Я облажался по всем фронтам. Во-первых, закрытие дела о пожаре, и я не имею ни малейшего понятия, когда власти, наконец, прекратят эту бесконечную бюрократическую волокиту, в которую меня вовлекли. Ведется расследование. Творится полная неразбериха. Эффект домино запущен, и некоторые клиенты стали закупаться у итальянцев. А теперь они хотят забрать у меня оставшихся покупателей. Но есть причина, по которой наша семья правит этим городом на протяжении последних тридцати лет. У нас имеется определенная стратегия, мы обладаем влиянием и знаем, за какую ниточку потянуть. Проблема в том, что Кингсли никогда ничего не делают даром. Семья это или нет.
Проведя руками по волосам, я запрокидываю голову и глубоко вздыхаю. Только одного человека я могу попросить о помощи, и, к счастью, она должна мне.
Я набираю номер, что установлен на быстром наборе, и подношу трубку к уху, слушая длинные гудки.
Кто-то принял вызов, но молчит.
- Это Джудас Кингсли. Я хочу поговорить с Мариной, - произношу я. Линия обрывается, и я жду.
Моя семья сумасшедшая, но это помогает держаться им – нам - на вершине пищевой цепочки.
Марина Кингсли для всего внешнего мира - это женщина, которой все хотят быть или иметь ее рядом с собой: красивая, обаятельная и богатая. Эта ветвь нашего семейства владеет половиной Лондона: отели, ночные клубы, бары, рестораны и частная собственность. Марина даже имеет долю в размере пятидесяти одного процента в фармацевтической компании, поэтому она может предоставлять дешевые лекарства для своих благотворительных целей – в помощь странам третьего мира. В глазах общества она выглядит наследницей, использующей деньги своей семьи, чтобы сделать мир лучше. Но мало кто знает, что Марина Кингсли - стихийное бедствие, замаскированное под радугу. Наркобарон. Дочь Ричарда Кингсли, бывшего наркобарона, а ныне действующего депутата. Как меняются времена. В любом случае Марине нужно только позвонить Дяде Рику, и он сделает все, что она пожелает. Включая открытие моего клуба.
Наконец, раздается трель моего телефона, на экране отображается неизвестный номер, и я отвечаю:
- Алло?
- Джудас, у тебя минута, - мурлычет моя кузина, и я представляю чувственный изгиб ее губ, и как она накручивает длинную светлую прядь своих волос на палец, пока разговаривает по телефону. Она ничего не может с этим поделать, ведь ее воспитали так, чтобы она использовала все свои уловки для достижения того, чего желает, и она отлично с этим справляется. В динамике то звучит, то прерывается музыка. Вечер пятницы, и это значит, что она в ночном клубе в Сохо. Это, разумеется, один из самых популярных ночных клубов города. Меньшего я бы не ожидал.
- Мне нужна услуга, Марина.
Она издает легкий смешок.
- Ну, конечно, нужна.
- Я бы не стал просить, если бы в этом не было острой необходимости.
- Возможно, дела совсем плохи, раз ты обратился ко мне. Вы с Сейнтом еще не помирились?
- Сейнт не задолжал мне услугу.
На том конце провода повисает тишина, как признание темной тайны, которую мы разделяем. Я никогда ни о чем не просил Марину, но мы оба знаем, что она задолжала мне с десяток раз.