Впечатления из коляски

Тот второй, зеркальный мальчик делает всё то, что делаю и я. Я кривляюсь – он тоже кривляется, я скачу на одной ноге – он тоже скачет. Я поднимаю правую руку – он тоже поднимает, но только левую. Да, здесь он ошибся. Что ж, это простительно, он же ещё маленький. Или действительно это я и есть? Загадочно всё это.

Вчера мы ходили гулять в парк. Видели множество ярких цветов и растений. Не понимаю, почему нельзя их срывать? Они такие красивые! Мама говорит: «Если сорвёшь цветы, другие не смогут ими любоваться». Что ж, это верно. Поэтому буду лишь смотреть на них и восхищаться. Зато их можно сколько угодно нюхать! Пахнут они приятно. Примерно так пахнут бабушкины духи. Но приятнее всего пахнет мама, когда прижимает меня к себе. Этот запах я ни с чем не спутаю, ведь мама у меня одна!

Бабушка учит меня быть внимательным. «Поднимешь с пола – подумай, что это такое, нужно ли оно тебе, – советует она. – Это может быть пуговка, а может просто грязь. А вдруг это ржавый гвоздь или осколок стекла? Тогда недолго и пораниться... Вот встретишь нового человека, – продолжает она, – тут тоже приглядеться надо, кто перед тобой. Бывает, обёртка блестящая, как у конфетки, а внутри пустота». Насчёт конфет я понял: бывают яркие, да не очень вкусные, а насчёт людей мне ещё предстоит разобраться.

Я люблю, когда меня целуют. Значит, я нужен, значит, не зря родился. Папа тоже меня целует, но не так часто, как мама. Интересно, если бы я родился девочкой, папа бы проявлял больше нежности? Как он не понимает, что все дети одинаковые и нуждаются в ласке!

Другое дело дедушка. Сначала я даже путался, кто дедушка, а кто папа. Настолько нравилось деду со мной возиться. Наверное, он долго ждал моего появления. Теперь я знаю, как их отличить: у дедушки волосы белые, седые, а у папы тёмные. Мне сказали, что папа со временем тоже поседеет. Как я буду тогда их различать? Вот мама будет всегда молодая и красивая!

Иногда мне снятся страшные сны. Самый страшный – это когда я просыпаюсь, а рядом никого нет. Иногда это даже и не сон. Я гляжу по сторонам и ничего не вижу. Пытаюсь рукой дотянуться до мамы, но её нет рядом. Для меня это самое ужасное. «Неужели меня бросили? Оставили навсегда в такой темноте? – думаю я в такой момент. – Что с моими родителями, как я буду жить?» Естественно, начинаю громко плакать. И лишь когда почувствую руку мамы, успокаиваюсь. Почему рука не лежит постоянно рядом со мной? Этого мне было бы достаточно. Конечно, у меня есть детская кроватка, мягкая и уютная. Но там нет главного – мамы.

У нас в комнате всегда тепло. Меня плотно закутывают и закрывают все форточки. Однако вскоре становится душно, и я снова плачу. Но взрослые никак не понимают. Эх, когда же я смогу выговорить слово «форточка»? Лучше бы приоткрыли окно и взяли меня к себе под бок – тогда бы было и тепло, и свежо.

…Пришла весна. На улице многое изменилось. Деревья стали не такими, как прежде. Поменялось и моё транспортное средство. Теперь у меня новая коляска – открытая и ниже предыдущей. В неё я сам могу садиться.

Мама каждый день гуляет со мной во дворе. По крайней мере, когда светит солнышко и не идёт дождь. Однажды на меня попало пару капель, и я осознал: дождь очень мокрый. Я заметил, что дождь идёт из тучки. Так это тучка во всём виновата?

Когда я напьюсь молока, я тоже становлюсь тучкой, и из меня тоже идёт дождь. Всё-таки лучше поливать травку, а не свои штанишки. Теперь я это тоже понял.

Иногда, когда мы сидим на детской площадке, мимо проходит дядя Миша. Мама говорит, что это сантехник, то есть не родной дядя. Но его всё равно следует называть дядей. Не понимаю я чего-то.

Вокруг дяди Миши часто вьётся клуб дыма. В это время он держит какую-то соску во рту. Наверное, он не только сантехник, но и пожарный. Когда я вырасту, я не пойду в пожарные. Уж очень не нравится мне этот дым.

Однажды дядя Миша споткнулся и упал. При этом он успел что-то выкрикнуть. Я ещё не знаю этого слова, но на будущее запомнил. Обязательно поинтересуюсь, когда вырасту. Мама сразу накинулась, дескать, разве можно такое при ребёнке произносить. Наверное, это был секрет. Ну а раз секрет, то его не надо говорить ни при ребёнке, ни при взрослых. Как дядя Миша не понимает элементарного?

Я расту с каждым днём и стал выше, чем прежде. Не такой большой, как папа, конечно, но уж побольше дворовой собаки Тошки. Теперь я его не боюсь. Правда, Тошка низенький, пока стоит на четвереньках. А если он встанет на две ноги, как я, то что тогда будет? Лучше не буду его дразнить лишний раз.

– С животными надо дружить, не стоит их задевать, – поучает меня мама. – Они всё чувствуют, просто сказать не могут. Как малые дети.

Верно, я ведь тоже всё понимаю, только объяснить толком не могу. Интересно, а если я загавкаю, как собака, она меня поймёт?

Мама водит меня за руку и держит, чтобы не упал. Я и так не спотыкаюсь, но всё равно крепко держусь за маму. Так я чувствую себя в безопасности.

Однажды крупный пёс пронёсся мимо нас. «Вдруг меня съедят?» – подумал я тогда и спрятался за мамиными ногами. Бабушка говорила, что я очень вкусный, когда меня целовала. Может, и для собак я вкусный? Вон сколько косточек во мне.

Схожу-ка я покормлю нашего дворового пёсика, чтобы не ходил голодным. Как раз и мама вышла, держит краюшку хлеба в руках. Так, отломлю кусочек, брошу. Эй, Тошка, где же ты? Я тебе покушать принёс!

Только что тут делают эти голуби? Ох, они весь хлеб Тошкин склевали! Надо взять у мамы ещё. Ой, тут и воробьи подлетели, и несколько чёрных грачей. Вы хоть Тошке чуть-чуть оставьте! Не то он будет голодным и меня укусит.

Но тут я понял, что собакам хлеб не нужен, а нужен именно птицам. Это они, бедняжки, рады каждой хлебной корочке, каждой крошке. Что ж, стану регулярно кормить птичек. Лишь бы белого хлеба на всех хватило. А то чёрный, ржаной хлеб они не любят, он им вреден – так сказала мудрая бабушка.

Мне исполнилось три года. Теперь я умею разговаривать и даже выговариваю сложные слова. Например, «эйектричество». Это кое-что невидимое, что живёт в розетках. С одной стороны, оно доброе и помогает лампочке освещать комнату. С другой стороны, оно злое и не любит, когда его тревожат. Может даже убить, по-настоящему. Поэтому от розеток надо держаться подальше. Только сильный папа может с ним справиться, поэтому отцу подходить к розетке разрешается.

Мама меня учит, что жизнь – это самое ценное, что есть у человека, и её надо беречь. Нельзя смотреть вниз с высокого балкона, нельзя подходить к газу и играть со спичками. Нельзя брать в рот то, чего не знаешь, и много ещё чего нельзя. В общем, я понял: следует заботиться о своём здоровье и безопасности. А ещё я буду заботиться о маме, она для меня такая же драгоценная, как жизнь.

У меня остался лишь один вопрос. Бабушка рассказывала, что и звери, и птицы, и деревья вокруг – всё это живая природа, их нельзя обижать. Если на деревце зеленеет ветка, её не стоит ломать. Но если деревья живые, почему они не ходят? Ведь они собрались как-то вместе, в единый лес? Как они пришли? Получается, если предмет не движется, он всё равно живой? Надо тут разобраться. Одно я знаю точно: моя плюшевая мартышка точно живая. Когда я с ней играю, она издаёт такие весёлые звуки! Поэтому я буду её обнимать и оберегать, никому не дам в обиду!

А как же мой медвежонок? Он такой же мягкий, как мартышка, но ничего не произносит. Наверное, он просто маленький и ещё не научился говорить. Я ведь тоже до этого не умел. Выходит, медвежонок тоже живой. Играть с ним надо аккуратно, чтобы не оторвалась лапка, а то он будет плакать. Кстати, папа обещал сводить меня в зоопарк. Там живёт много разных птиц и зверей. Возьму-ка я и медвежонка, пусть посмотрит на своих сородичей!