Раскаявшийся муж

— Оно было… Я не была…

Брайс продолжал пристально смотреть ей в глаза, и она прикусила нижнюю губу, прежде чем пожать плечами и сказать ему жестокую, неприкрашенную правду.

— Я часто болела. Я была слаба после родов и не имела возможность отдыхать достаточно. Я почти не спала в те времена, бесконечно кормила и переодевала ее, а потом мне пришлось искать работу. Я так и не смогла полностью восстановиться и не могла позволить себе медицинскую помощь, так как все мои деньги уходили на еду и одежду для Кайлы. Я питалась объедками на работе, когда была возможность, или ела пустые бутерброды, когда не было совсем ничего. На самом деле, это звучит намного страшнее, чем было на самом деле, Брайс.

— Значит, когда ты заболела гриппом… — он не закончил фразу, и она кивнула.

— Да, это была абсолютно патовая ситуация, из-за того, что моя иммунная система так сильно пострадала в прошлом. В тот день, когда Рик нашел меня, я была на работе только потому, что Герхард отдал бы мою работу кому-нибудь другому, если бы я пропустила еще один день, а то время, что я оставалась дома, мне не оплачивали. Я не могла позволить себе врача и лечилась от гриппа дешевыми безрецептурными препаратами.

— Брон… — начал он.

— Я знаю, что это было безответственно. Знаю, что у меня был ребенок, о котором нужно было заботиться, и я могла серьезно заболеть или еще хуже…

— Ты и так была серьезно больна, — вставил Брайс, но Бронвин продолжала, как ни в чем не бывало.

— Но я заботилась о дочери единственным известным мне способом: я кормила ее, поддерживала здоровье и просто любила. Мне нужно было работать, понимаешь? Я приняла меры на случай, если со мной что-нибудь случится; я позаботилась о том, чтобы органы власти знали, что нужно позвонить тебе. Я бы не оставила ее одну. Я знала, что ты возьмешь ее, если со мной что-то произойдет. Я знала, что ты будешь любить ее и заботиться о ней.

Брайс выглядел растерянным. Он хмуро уставился в свою тарелку, прежде чем устало вздохнуть и потереть лицо.

— Боже, как мы вообще дошли до этого? — Он протянул руку и провел указательным пальцем по щеке Бронвин. — Ешь, милая. Я не хочу, чтобы ты снова голодала.

— Я…

— Пожалуйста…

Бронвин не могла устоять перед неприкрытой мольбой в его глазах. Она улыбнулась и взяла вилку.

Немного помолчав, Брайс начал рассказать, как накануне приводил Кайлу себе в офис. Он приправил рассказ ироничным юмором, и Бронвин поймала себя на том, что хохочет от души впервые после возвращения. Потом они заговорили об университете и работе, и на какое-то время все стало таким же дружеским и уютным, как и раньше.

Глава одиннадцатая

Бронвин

— Уснула? — спросил Брайс, когда она присоединилась к нему в гостиной, уложив Кайлу на ночь. Он развалился на огромной и очень удобном диване, который купил по просьбе Бронвин четыре года назад.

— Да, она все еще говорила о «Немо», пока засыпала.

— Не думаю, что она скоро забудет о сегодняшнем дне, — Брайс слегка улыбнулся и задумчиво обвел край бокала с виски, а потом указал на бокал красного вина на маленьком столике возле дивана. — Вина?

Не желая портить уютную атмосферу между ними, Бронвин кивнула, взяла бокал и устроилась на противоположном конце большого дивана, поджав под себя ноги.

— Было бы замечательно, если бы сегодняшний день стал ее первым воспоминанием, верно? — мечтательно спросила она.

— Это было бы замечательно для всех нас, — согласился он, наклонил голову и оценивающе поглядел на нее. — Какое у тебя первое детское воспоминание?

Бронвин хихикнула.

— Я бегу за бабочкой на нашем заднем дворе, спотыкаюсь о щенка и падаю. По словам бабушки, мне было три года. Она запомнила, потому что это был мой день рождения, и я устроила истерику, думая, что поранила щенка, а после настояла, чтобы мы отвезли его к "собачьему доктору".

В уголках глаз Брайса появились морщинки.

— А у тебя какое первое детское воспоминание?

Улыбка исчезла из его глаз, сменившись мрачным хмурым взглядом. Он пожал плечами.

— Не помню.

Бронвин рассмеялась.

— Как ты можешь не помнить свое первое воспоминание?

Брайс выглядел смущенным и не хотел встречаться с ней взглядом.

Поняв, что что-то не так, она попыталась привлечь его внимание и помахала рукой.

— Брайс?

Честно говоря, она не ожидала, что он ответит. Если все пойдет по старому шаблону их брака, он прикроет тему и спрячется за стены, которые, казалось, специально создал, чтобы отгородиться от нее. Бронвин уже смирилась с тем, что Брайс встанет и уйдет, когда он неожиданно заговорил, по-прежнему не глядя на нее.

— Первое мое воспоминание: отец кричит на меня и злится, потому что я случайно уронил его золотые часы в унитаз. Мне тоже было три. Я запомнил это, потому что в тот самый день сломал руку… Есть больничные записи о точной дате, — сказал он почти отрешенно.

Бронвин нахмурилась.

— Как ты сломал руку? — спросила она, но Брайс не смотрел на нее, поэтому она протянула руку, мягко приподняла его подбородок, чтобы он смотрел на нее и повторила вопрос.

Брайс, казалось, стряхнул с себя задумчивость, но когда заговорил, его голос был таким же пустым.

— Он был очень зол, — он пожал плечами.

— Твой отец сломал тебе руку? — Бронвин нужна была ясность в этом вопросе, и она не была уверена, что правильно поняла Брайса.

Он резко кивнул и осушил свой бокал.

— Что-то я устал. Я хотел спросить, не хотите ли вы с Кайлой завтра пойти со мной на пляж и пикник? Если только ты не перенесла встречу с подругами на завтра? Ты же пропустила ее сегодня?

— У других тоже были планы на этот уик-энд, поэтому мы ее отменили. В любом случае, пикник звучит неплохо, — рассеянно согласилась Бронвин, ее мысли витали далеко от предмета обсуждения.

— Отлично. Встретимся утром, часов в восемь.

Брайс довольно улыбнулся, встал, повернулся, но затем заколебался и снова повернулся к Бронвин.

— Спасибо за сегодняшний день, — искренне сказал он, наклоняясь, чтобы запечатлеть неожиданно сладкий поцелуй на ее раскрытых губах. — Увидимся утром.

— Подожди. Брайс!

Но он уже зашагал к двери.

Бронвин никак не могла перестать думать о том, что Брайс рассказал о своем детстве.

Его отец случайно сломал ему руку или намеренно?

Последнее предположение настолько взволновало ее, что она еще долго не могла заснуть.

***

Ее разбудит заговорщицкий шепот за дверью. Часы на прикроватной тумбочке показывали семь тридцать утра. Она предупреждающе покашляла и нахмурилась, когда шепот продолжился. Когда дверная ручка медленно повернулась, Бронвин села в кровати повыше и приготовилась к энергичному нападению, похожему на то, который Брайс получил накануне, но ничего не произошло. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем из-за двери показалось улыбающееся лицо Кайлы.

Увидев мать, девочка ахнула и юркнула назад.

— Мама не спит! — Бронвин услышала ее взволнованный шепот, а затем безошибочно узнаваемый, глубокий голос, от которого у нее всегда бежали приятные мурашки.

«Что же они там задумали?»

После еще нескольких минут перешептываний, Кайла наконец зашла в спальню и пошла к Бронвин. Она уже была одетая в розовый джинсовый комбинезон, желто-розовую футболку и любимые красные кроссовки с пищалками. В руках она сжимала букетик разноцветных осенних цветов, которые росли в саду у дома.

— Привет, мамочка.

— Доброе утро, дорогая. Что у тебя там?

Кайла отдала ей цветы и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в щеку.

— С днем мамочки! — произнесла она тщательно отрепетированным тоном.

— С Днем матери? Но… — Она подняла глаза и увидела Брайса, стоящего в дверях с подносом в руках. Что, черт возьми, здесь происходит? — Брайс, сегодня не…

— Сегодня именно он. Ты пропустила два Дня матери, так что мы с Кайлой наверстываем упущенное. — Он поставил поднос ей на колени, вынул цветы из онемевших пальцев, поставил их в пустую вазу на подносе и поцеловал Бронвин в щеку. — С Днем матери.